Пропустить

Мустанг-Иноходец

Реальные и вымышленные рассказы и истории, написанные нашими посетителями.

Мустанг-Иноходец

Сообщение Gold Unicorn » 28 окт 2007, 17:59

I

Джо Калон бросил седло в пыль, пустил лошадь на свободу и вошел в дом.
- Обед готов? - спросил он.
- Через семнадцать минут, - отвечал повар, взглянув на часы с важным видом начальника железнодорожной станции.
Повар был всегда чрезвычайно точен на словах, но на деле не соблюдал никакого порядка.
- Ну, как дела? - спросил у Джо его товарищ Скрат.
- Превосходно, - отвечал Джо. - Скот, по-видимому, хорош, телят много. Я видел табун мустангов, который ходит на водопой к Источнику Антилопы. Есть там и пара жеребят. Один маленький, черненький - красавец, прирожденный иноходец. Я гнался за ним около двух миль, и он все время вел табун, ни разу не сбившись с рыси. Я для забавы нарочно погнал лошадей, но так и не сбил его с иноходи!
- А ты не выпил чего-нибудь лишнего по пути?
- Сам-то ты разве не ползал вчера на четвереньках?
- Обедать! - крикнул повар, и разговор сразу прекратился.
На следующий день ковбои перебрались на другое пастбище, и мустанги были забыты.
Через год скот снова пригнали в этот же уголок Нью-Мексико, и ковбои опять увидели табун мустангов.
Черный жеребенок превратился уже в вороного годовалого коня на тонких, стройных ногах, с блестящими боками, и ковбои могли собственными глазами убедиться в удивительной особенности мустанга: он был в самом деле прирожденным иноходцем.
Второй раз увидев эту диковинку, Джо решил, что не худо было бы поймать эту лошадку. Жителя восточных штатов это решение не удивило бы, но на западе, где лошади стоят дешево, мысль о поимке мустанга обычно не приходит в голову ковбоя. Поймать мустанга нелегко, но, даже если это удастся, он до конца жизни останется диким животным, совершенно бесполезным и неукротимым. Многие скотоводы даже взяли за правило убивать мустангов, так как они не только портят пастбище, но подчас и уводят за собой домашних лошадей, которые быстро привыкают к дикой жизни и пропадают навсегда.
Джо Калон был простым пастухом, но превосходно знал лошадей и все их особенности. Он говорил:
- Никогда я не видывал белой лошади, которая не была бы кроткой! Или гнедой - без норова... Ну, а вороная лошадь всегда упряма как осел и зла как бес. Дай ей когти - и она справится даже со львом!
Из этих рассуждений Джо выходило, что если мустанг и так совершенно бесполезное животное, то вороной мустанг бесполезен вдвойне. Поэтому Скрат не видел никакого смысла в желании Джо непременно взнуздать этого годовалого мустанга.
Как и большинство его товарищей-ковбоев, Джо мечтал о том, что когда-нибудь станет обладателем ранчо и заведет собственное стадо. У него уже было свое тавро, зарегистрированное должным образом в Санта-Фе. Но пока единственными представителями рогатого скота, на которых он наложил это тавро, были старая корова и ее теленок.
Тем не менее у Джо было законное право накладывать свое тавро на всякое неклейменое животное. И он не терял надежды когда-нибудь разбогатеть. При этом Джо казалось, что вороной мустанг принесет ему счастье, и ковбой всеми силами стремился завладеть этим конем.
Целых два года ковбою не удавалось осуществить свою мечту, но он не хотел отступать и все так же жаждал стать хозяином сильного, теперь уже трехлетнего мустанга, который обращал на себя всеобщее внимание.
Источник Антилопы находился на открытой равнине и был единственным водопоем лошадей на много миль кругом. Разливаясь, источник превращался в маленькое озеро, окруженное осокой; когда же вода спадала, оставалось лишь большое пятно черного ила, на котором местами блестели белые вкрапления, а посередине, в углублении, журчал родник. Вода в нем была хорошая, питьевая.
Окрестности Источника Антилопы были излюбленным пастбищем вороного жеребца, хотя они служили выгоном и для коров и для домашних лошадей. Здесь паслись преимущественно клейменые стада. Управляющий Фостер, совладелец многих стад, был человек предприимчивый. Он уверял, что, если здесь развести улучшенные породы домашних животных, доходы повысятся. У него был уже десяток полукровных кобыл, высоких, хорошо сложенных, с глазами лани. Рядом с ними обыкновенные лохматые лошадки казались жалкими заморышами. Одна из этих красивых кобыл всегда оставалась в конюшне для работы, но девять других, вскормив жеребят, обыкновенно разгуливали на свободе.
Лошадь всегда умеет отыскать дорогу к лучшему пастбищу. И девять кобыл легко нашли путь к Источнику Антилопы. Когда позднее, летом, Фостер с товарищем отправились их разыскивать, они нашли их быстро. Но при них находился черный как уголь жеребец, оберегавший их, как хозяин. Он носился кругами, сгоняя их вместе, и его вороная масть резко отличалась от золотистой масти кобылиц.
Кобылицы были кроткого нрава, и, конечно, их нетрудно было бы пригнать домой, если бы не вороной жеребец. Он, по-видимому, заразил кобылиц своей дикостью, и они умчались, оставив далеко за собой всадников на неуклюжих лошадках.
Это взбесило обоих скотоводов. Они взялись за ружья и хотели застрелить "проклятого жеребца". Но как стрелять, если девять шансов против одного, что пуля попадет в кобылицу?
Целый день прошел в бесплодной погоне. Мустанг-иноходец - а это был он - не отпускал от себя своей семьи и вместе с нею скрылся среди песчаных холмов.
Раздосадованные скотоводы отправились домой на своих заморенных лошадках, поклявшись отомстить виновнику их неудачи.
Большой вороной конь с черной гривой и блестящими зеленоватыми глазами стал самовластным хозяином во всей округе. Он все увеличивал свою свиту, увлекая за собой кобылиц из разных мест, и скоро его табун достиг примерно двадцати голов. Табун этот охранялся так энергично и ревниво, что всякая кобыла, раз попавшая в него, могла уже считаться безвозвратно потерянной для скотовода. И скотоводы скоро поняли, что мустанг-иноходец приносит им слишком большие убытки.


II

Это случилось в декабре 1893 года. Я выехал с фургоном из ранчо на Пиньяветитосе по направлению к Канейдиан-Ривер. Провожая меня в дорогу, Фостер сказал:
- Если вам представится случай увидеть проклятого мустанга, не промахнитесь и всадите в него пулю.
Это было первое, что я услышал об иноходце, и только по пути узнал его историю от моего проводника, Джека Бернса. Я сгорал от любопытства. Мне страшно хотелось увидеть этого знаменитого мустанга, и я был несколько разочарован, когда оказалось, что у Источника Антилопы, куда мы прибыли в тот же день, нет ни мустанга, ни его табуна.
На следующий день, когда мы двигались по волнистой равнине за рекой Аламоса-Арройо, Джек, ехавший впереди, вдруг припал к шее своей лошади и, повернув ко мне голову, сказал:
- Приготовьте ружье! Вон жеребец!
Я схватил ружье и поспешил вперед. Впереди, в лощине, пасся табун лошадей. Среди кобыл стоял большой вороной мустанг. Он, вероятно, услыхал шум нашего приближения и почуял опасность, поэтому поднял голову и хвост. Ноздри у него раздувались.
Мустанг показался мне образцом лошадиной красоты, самым благородным конем из всех когда-либо скакавших по степям, и уже одна мысль о том, что этот красавец может превратиться в кучу падали, была мне отвратительна.
Джек убеждал меня стрелять скорее, но я медлил.
Мой вспыльчивый спутник выбранил меня за медлительность. Сердито буркнув: "Дайте мне ружье!" - он выхватил его, но я помешал ему прицелиться, подняв дуло ружья вверх. Тем не менее раздался выстрел. Табун встрепенулся. Вороной мустанг заржал, зафыркал, забегал вокруг табуна, потом помчался на запад. Кобылицы сгрудились и поскакали вслед за своим вожаком.
Я не сводил с табуна глаз, пока он совсем не исчез вдали; и насколько я мог судить, убегая, вороной жеребец ни разу не сбился с иноходи. Джек, конечно, не пожалел крепких выражений для меня, моего ружья и мустанга. Но, несмотря на его брань, я все же с радостью думал о красоте и силе этого вороного иноходца. Нет, я не стал бы портить его атласную шкуру из-за каких-то уведенных кобыл!


III

Существует несколько способов ловить диких лошадей. Один из них заключается в том, что пулей задевают лошадь по затылку так, чтобы на миг оглушить ее, и тогда накидывают на нее лассо. Это называется "смять лошадь". Порой, если местность позволяет, табун загоняется в кораль (загородку). Имея в своем распоряжении хороших лошадей, можно также догнать табун. Но самый простой способ, как это ни покажется невероятным на первый взгляд, - "уходить" мустанга, то есть загнать его до изнеможения.
Слава знаменитого жеребца, который никогда не сбивался с иноходи на галоп, все возрастала. О нем, о его быстроте, о его поступи и чутье рассказывали самые невероятные истории. Когда же старик Монтгомери с ранчо Треугольник вдруг явился в трактир Уэлса в Клейтоне и в присутствии свидетелей объявил, что даст тысячу долларов за этого жеребца, надежно запертого в фургоне, если, конечно, все эти рассказы не вранье, с десяток молодых пастухов загорелись желанием попытать счастья, как только кончатся сроки их договоров с хозяевами и они будут свободны.
Джо Калон решил опередить всех. Больше нельзя было терять времени. И хотя срок его службы еще не истек, он провел всю ночь в приготовлениях к охоте. Он взял у приятелей взймы немного денег и снарядит экспедицию из двадцати хороших верховых лошадей, кухонного фургона и трех человек: самого себя, своего товарища Чарли и повара Бэтса.
Собрав провизии на две недели, Джо выехал из Клейтона с твердым намерением "уходить" чудесного, быстроногого иноходца. На третий день он уже достиг Источника Антилопы и, так как приближался полдень, нисколько не удивился, увидев, что вороной иноходец спускается к воде вместе со своим табуном.
Джо спрятался и не показывался до тех пор, пока все лошади не напились, так как он знал, что животное, испытывающее жажду, всегда бежит лучше, нежели то, которое отяжелело от выпитой воды. Ноги у напившейся лошади становятся точно деревянные и дыхание затрудняется.
После этого Джо вышел из засады и спокойно двинулся к источнику. Мустанг подал сигнал тревоги, когда Джо был примерно за полмили от него, и тотчас же погнал свой табун к юго-востоку, в заросли кустарника. Джо некоторое время галопом мчался за табуном, а затем вернулся на стоянку и приказал повару, исполнявшему также обязанности кучера, ехать на юг, к реке Аламоса-Арройо. Сам же он снова отправился на юго-восток, следом за мустангом.
Проехав несколько миль, Джо опять увидел иноходца. Пустив шагом свою лошадь, он старался подъехать к нему как можно ближе, но табун снова испугался и, описав плавную дугу, ускакал к югу. Джо поскакал ему наперез и через час снова встретил табун, незаметно приблизился к лошадям, и... опять повторилось то же самое: тревога и бегство. Так прошел весь день.
Мустанги описывали круги, постепенно двигаясь к югу, и, когда солнце уже спускалось к горизонту, они находились - на это и рассчитывал Джо - в долине Аламоса-Арройо. Мустанги снова были рядом с ковбоем, и Джо, спугнув их еще раз, вернулся к фургону. А его товарищ, отдыхавший до тех пор, отправился продолжать погоню за табуном на свежей лошади.
После ужина Джо перегнал фургон к верхнему броду на Аламоса-Арройо, как было условлено раньше, и расположился там на ночлег.
Между тем Чарли следовал за табуном. Дикие лошади теперь убегали не так стремительно, как вначале, потому что их преследователь не подавал виду, что хочет напасть на них, и они мало-помалу стали привыкать к его присутствию. За ними легко было следовать и с наступлением сумерек, так как в табуне была одна кобыла светлой масти, выделявшаяся в темноте. Чарли, полагаясь на чутье своей лошади, предоставил ей выбирать дорогу и не спеша скакал за табуном. Но наконец все потонуло в ночной мгле. Тогда ковбой слез с лошади, расседлал ее и оставил пастись, а сам лег, завернувшись в одеяло, и быстро заснул.
С первыми лучами солнца Чарли был уже на ногах и быстро нашел лошадей, которых он преследовал накануне. Увидев его, иноходец громко заржал, и табун снова обратился в бегство. Но на первом же пригорке лошади остановились, чтобы посмотреть, кто это так упорно их догоняет.
Примерно через минуту, вероятно узнав все, что ему нужно, мустанг распустил гриву по ветру и двинулся вперед своей неутомимой, ровной иноходью, увлекая за собой весь табун.
Лошади повернули к западу, и после нескольких раундов той же самой игры - бегства, погони, встречи и снова бегства - они достигли около полудня старой сторожевой вышки индейцев у верхнего брода на Аламоса-Арройо. Там их подстерегал Джо. Длинная тонкая струйка дыма дала знать Чарли, что его ждут, и Чарли тотчас же дал ответный сигнал при помощи маленького карманного зеркальца. Увидев солнечный зайчик, Джо вскочил на свежую лошадь и пустился в погоню, сменяя Чарли.
Весь следующий день Джо гнал мустанга и его табун по большому кругу, внутри которого двигался фургон. Перед заходом солнца Джо снова подъехал к переправе, где его ждали Чарли со свежей лошадью, вода и пища. Погоня продолжалась весь вечер и даже часть ночи. Преследуемый табун, по-видимому, начал привыкать к присутствию вблизи его безвредных незнакомцев. К тому же сказывались недоедание и утомление: табун находился теперь в местах, где было не так много хорошей, сочной травы, а лошади преследователей каждый день получали овес. Кроме того, давало себя знать и постоянное напряжение. Оно лишало диких лошадей аппетита и усиливало жажду. Преследователи давали им возможность пить много и часто, а Джо почти не поил свою лошадь. Поэтому и он и его конь были вполне свежи, когда наконец остановились на ночлег.
На рассвете Джо легко отыскал мустанга и его кобылиц. Они вначале пустились бежать, но скоро пошли шагом. Сражение, казалось, было уже почти выиграно, так как главная трудность такого преследования заключается в том, чтобы не потерять из виду диких лошадей первые два-три дня, пока они еще не утомлены.
Все это утро Джо почти постоянно находился вблизи табуна. Около десяти часов утра у горы Хозе Чарли сменил его. В этот день мустанг подпустил к себе преследователя на расстояние в четверть мили. Табун передвигался уже не с такой легкостью, как раньше. Вечером Чарли пересел на свежую лошадь и продолжил погоню.
На следующий день лошади в табуне шли, понурив головы, и, несмотря на все усилия вороного иноходца, временами рассстояние, отделявшее их от погони, было не более ста шагов.
Четвертый и пятый день прошли так же, как первые три. На шестой день табун опять приблизился к Источнику Антилопы. Пока все шло так, как предполагалось: погоня описывала большой круг, фургон же двигался внутри по меньшему кругу. Дикий табун возвращался к источнику совершенно утомленный, охотники же ехали бодрые, на свежих лошадях.
В течение всего этого дня, до самого вечера, вороного жеребца и его табун не подпускали к воде, а когда им наконец позволили добраться до нее, они напились вволю. Тут наступил решающий момент охоты: опившихся лошадей надо было поймать и стреножить.
Однако вороной жеребец был как будто выкован из железа. Его непрерывный, плавный шаг не изменился и после утоления жажды, оставаясь все таким же, как в первый день охоты. Жеребец постоянно скакал взад и вперед рядом с табуном, побуждая его ржаньем и собственным примером к бегству. Но силы лошадей уже истощились. Светлая кобыла, помогавшая охотникам отыскивать табун в темноте, отстала и находилась при последнем издыхании. Остальные кобылы, по-видимому, уже потеряли всякий страх перед всадником, и было ясно, что скоро они станут добычей Джо.
А жеребец, который был целью всех трудов, оставался по-прежнему недосягаемым.
Товарищи Джо хорошо знали его вспыльчивый нрав, и их бы нисколько не удивило, если бы он в припадке внезапной ярости попытался застрелить непобедимого вороного жеребца. Но Джо был далек от этой мысли. В течение всей недели гоняясь за ним, он ни разу не видел, чтобы вороной скакал галопом. Джо испытывал восхищение чудесной лошадью, свойственное всякому хорошему наезднику. Это восхищение все возрастало, и он скорее готов был застрелить лучшую лошадь своего хозяина, нежели это великолепное животное.
Стоило ли даже брать награду, назначенную за поимку вороного жеребца? Джо начинал колебаться. Сумма была не маленькая, но эта лошадь сама по себе представляла капитал, так как могла стать родоначальником породы иноходцев. Однако эти размышления Джо были преждевременными, ведь мустанг, за которого была назначена награда, все еще бегал на воле. Нужно было кончать охоту.
Джо оседлал лучшую из нанятых им лошадей. Это была кобыла восточной крови, но выросшая в прериях. Конечно, Джо никогда не смог бы воспользоваться этой прекрасной лошадью, если бы не одна слабость, которой она была подвержена. В западных штатах растет ядовитая трава, называемая локо. Обычно скот не ест эту траву, но если случайно какое-нибудь животное попробует ее, то начинает отыскивать ее повсюду. Действие локо на животных отчасти похоже на действие морфия на человека, и лошадь, пристрастившаяся к этой траве - "одержимая локо", - года через два погибает от бешенства.
Лошадь, которую напоследок оседлал Джо, имела в глазах дикий блеск, указывавший знатоку, в чем тут дело. Но это была сильная и проворная лошадь, и поэтому Джо выбрал ее для окончания охоты. Он поскакал вперед, к табуну. Через некоторое время Джо бросил на землю лассо, потащил его за собой, чтобы выровнять веревку, а затем обмотал аккуратными петлями вокруг ладони левой руки и, в первый раз за всю охоту пришпорив лошадь, направился прямо к жеребцу.
Началась бешеная скачка. Перепуганные кобылы бросились в разные стороны, уступая дорогу. Свежая лошадь Джо скакала галопом, а впереди, на неизменном расстоянии от нее, бежал жеребец, как и прежде, не сбиваясь со своей знаменитой иноходи.
Это было просто невероятно. Джо и голосом и шпорами подстегивал свою лошадь. Она летела как птица, но расстояние между нею и жеребцом не уменьшалось ни на один дюйм.
Вороной миновал равнинную местность, затем холм, поросший травой, спустился на предательскую низменность с песчаной почвой и оттуда - в луговую полосу, где его встретили лаем сурки. Джо скакал вслед за ним. Он едва верил своим глазам: на лугу расстояние между ним и жеребцом не только не уменьшилось, но даже как будто увеличилось. Джо проклинал судьбу, шпорил и понукал свою бедную лошадь и довел ее наконец до крайнего возбуждения. Голова несчастного животного качалась из стороны в сторону, лошадь уже не смотрела на землю, не выбирала дорогу. И вдруг нога ее провалилась в сурочью нору. Лошадь упала, а вместе с нею полетел на землю и всадник. Джо больно ушибся, но все же поднялся на ноги и попытался поднять ошеломленную лошадь. Бедняжка сломала себе ногу. Ковбой выстрелом из револьвера прекратил ее страдания и, взяв седло, пошел назад, в лагерь. А иноходец между тем скрылся из виду...
И все же нельзя было считать, что эта недельная охота закончилась полным поражением. В руках у Джо оказались уведенные жеребцом кобылы. Джо и Чарли доставили их к хозяевам и получили хорошие деньги. Но для Джо этого было мало. Он мечтал овладеть жеребцом. Теперь, когда ему стали известны все достоинства этого вороного скакуна, Джо решил разработать новый план.


IV

Как уже было сказано, поваром у Джо и Чарли был Бэте - мистер Бэте, как он называл себя в почтовом отделении, куда являлся регулярно за письмами и денежными переводами, которых никто и не думал посылать ему. Ковбои прозвали его Том Индющиный След, потому что его тавро имело форму индюшиного следа. Бэте уверял, будто это клеймо носят на своих боках бесчисленные стада коров и лошадей, пасущиеся на далеких северных равнинах.
Когда Джо предложил Бэтсу участвовать пайщиком в охоте на вороного мустанга, он насмешливо заметил, что лошадей продают теперь по двенадцати долларов за дюжину. Действительно, в том году лошади стоили очень дешево, поэтому Бэте предпочел за свои услуги получать жалованье, хотя бы и очень небольшое.
Во время охоты Бэте исправно варил обеды, но, увидев иноходца, не мог остаться к нему равнодушным. Теперь Индюшиный След тоже пожелал сделаться хозяином вороного мустанга, однако не знал, как добиться этого.
Однажды в салуне он повстречался с неким Биллом Смитом, более известным под кличкой Билл Подкова, потому что принадлежавшее ему тавро имело форму подковы. Поедая мясо и запивая его дрянным кофе, Билл Подкова сказал:
- Я видел сегодня этого иноходца, да притом так близко, что мог бы заплести ему хвост!
- И ты не стрелял?
- Чуть было не выстрелил.
- Дурак! - вмешался сидевший за другим концом стола ковбой, владевший тавром "двойное Н". - Я думаю, что этот жеребец будет носить мое тавро еще до новолуния.
- Где же ты встретил его?
- Вот как было дело. Я ехал недалеко от Источника Антилопы и вдруг увидел, что на высохшем иле в зарослях камыша что-то лежит. Я подумал, что это какая-нибудь корова из моего стада, подъехал ближе и увидел неподвижно лежавшую лошадь. Ветер дул от нее ко мне, и потому я мог подъехать совсем близко. Это был иноходец, мертвый, как пень! Однако он не был вздут, как это бывает с трупом, и я не заметил, чтобы он был ранен. Не ощутил я также и дурного запаха. Я не знал, что и думать, как вдруг, вижу, он дернул ухом, на которое села муха. Тут я понял, что он не мертв, а только спит. Тогда я достал веревку, свернул ее, но тут заметил, что веревка стара и перетерлась местами. Подпруга была у меня тогда одна; и я подумал, что моя лошадь весит около семисот фунтов, а жеребец - не меньше чем тысячу двести. Поэтому я сказал себе: "Не стоит и пробовать! Я только порву подпругу и упаду с лошади". Тут я стукнул по луке седла рукояткой плети - и... посмотрели бы вы на мустанга! Он подскочил в воздух по крайней мере на шесть футов и бросился прочь со всех четырех ног, фыркая, точно паровоз. Его глаза готовы были выскочить из орбит, и он мог ускакать прямо в Калифорнию. Он уже там, должно быть, если только не сменил курс и не убавил хода. Но я клянусь, что, пока я его видел, он ни разу не сбился с иноходи!
Рассказ этот Билл то и дело пересыпал крепкими словечками и при этом усердно жевал и глотал. Все, кто был в салуне, ему сразу поверили, потому что Билл пользовался репутацией надежного парня, который не имеет привычки врать.
Из присутствовавших один только Том Индюшиный След не принял участия в обсуждении рассказа Билла Подковы, так как рассказ этот подсказал ему план действий. Покуривая послеобеденную трубку, он как следует обдумал этот план, но, решив, что ему одному не справиться, посвятил в него Билла Подкову. Таким образом составилось новое товарищество для ловли иноходца, или, другими словами, для получения награды в тысячу долларов, обещанных за него.
Источник Антилопы оставался по-прежнему излюбленным водопоем мустанга. Уровень воды в источнике упал, и вокруг него образовался широкий пояс высохшего черного ила. В двух местах этот пояс пересекали тропинки, проложенные дикими животными, приходящими на водопой. Лошади, как и дикие звери, обыкновенно придерживаются таких тропинок, рогатый же скот пробирается к воде прямо сквозь заросли камыша.
Выбрав одну из двух тропинок, приятели взялись за работу и выкопали яму длиной в пятнадцать, шириной в шесть и глубиной в семь футов. Им пришлось проработать двадцать часов без отдыха, так как надо было все закончить в промежутке между двумя появлениями мустанга у источника. Когда яма была вырыта, ее искусно закрыли жердями, ветками и землей, так что она стала совсем незаметной. Второй тропинкой, у противоположной стороны источника, судя по следам, лошади пользовались редко. И все же старый Том забросал ее камышом, чтобы иноходец непременно пошел по той тропинке, где была вырыта яма. Покончив с этим делом, оба приятеля спрятались в укрытиях, приготовленных ими для себя.
Иноходец явился к водопою около полудня. Он был теперь один, так как весь его табун находился в плену.
Какой недремлющий ангел охраняет жизнь и свободу диких животных? Иноходец пошел не по привычной тропинке, а через травяные заросли, спокойно подошел к воде и начал пить.
Тогда ловцы решили использовать еще одно средство. Когда иноходец наклонил голову, чтобы в очередной раз втянуть в себя воду, Бэте и Смит выскочили из своих укрытий, быстро забежали в тыл мустангу и выстрелили из револьверов в землю.
Мустанг понесся своей знаменитой иноходью прямо к устроенной для него западне. Еще секунда - и он должен попасть в яму! Вот он уже бежит по тропинке, где она вырыта...
Но свершилось невероятное. Одним могучим прыжком иноходец перескочил яму и, взрывая землю копытами, исчез вдали.


V

Джо был человек предприимчивый и, когда он узнал, что другие ковбои тоже охотятся за вороным мустангом, он решил испробовать тот способ, к которому прибегает шакал, чтобы поймать быстроногого кролика, и индеец, чтобы поймать антилопу. Этот старинный способ называется "охота с подставой".
Территория, по которой бродил мустанг-иноходец, представляла собой треугольник площадью в шестьдесят квадратных миль, ограниченный с двух сторон реками, а с третьей - горами. Обычно мустанг никуда не уходил за пределы этой территории, в центре которой находился Источник Антилопы.
Джо хорошо знал эту местность. Если бы он имел в своем распоряжении пятьдесят всадников на хороших лошадях, он мог бы распределить их таким образом, чтобы они караулили все подходы к Источнику Антилопы. Но он мог рассчитывать только на двадцать всадников, не больше.
Лошадей кормили овсом в течение двух недель до начала охоты. Затем двадцать всадников были посланы вперед с подробными указаниями, что надо делать. Всадники прибыли на свои места за сутки до начала погони. В назначенный день Джо, взяв фургон, отправился к Источнику Антилопы и, остановившись в стороне, в маленькой ложбине, стал наблюдать за развитием событий.
Наконец он явился, этот черный как уголь жеребец. Он пришел одинокий из-за южных песчаных холмов и спустился к источнику. Он обошел его сначала кругом, разнюхивая, не спрятался ли там какой-нибудь враг, затем совсем не по тропе подошел к воде и начал пить.
Джо смотрел на него и желал, чтобы он поглотил как можно больше воды - целую бочку. В тот момент, когда мустанг перестал пить и повернулся, чтобы пощипать траву, Джо пришпорил свою лошадь. Мустанг услышал стук копыт, увидел всадника и помчался прочь от источника. Джо последовал за ним. Мустанг все той же знаменитой развалистой иноходью направился к югу. Расстояние между вороным жеребцом и его преследователем постепенно увеличивалось. Вскоре лошади достигли песчаных холмов, по которым мустанг легко помчался дальше, сохраняя свой правильный шаг, а переутомленная лошадь Джо стала проваливаться на каждом шагу в песок и отставать все больше и больше.
Дальше было ровное место, где лошадь Джо могла несколько наверстать упущенное, но очень скоро начался длинный спуск, по которому домашняя лошадь не решалась бежать во всю прыть и снова стала отставать. Однако Джо продолжал скакать за иноходцем, не жалея хлыста и шпор. Одна миля... другая... третья... И вот уже вдали виднеются скалы Арриды.
Там Джо ждали свежие лошади, и он с удвоенной энергией помчался дальше. Но несмотря на это, темная, как ночь, грива, развеваясь по ветру, отдалялась от него.
Вот наконец и ущелье Арриды. Ковбой, карауливший там, спрятался, и мустанг пронесся мимо; он вихрем пролетел сначала вниз, потом вверх по склону, продолжая бежать своей неизменной иноходью.
Джо вскочил на свежую лошадь и, пришпоривая ее, помчался вперед. Он скакал, скакал и скакал, но не мог сократить расстояние до убегавшего иноходца.
"Га-лумп, га-лумп, га-лумп..." - мерно отбивал копытами вороной конь, не замедляя шага. Прошел час, другой, третий - и уже впереди показались берега Аламоса-Арройо, где Джо ожидала очередная подстава. Иноходец мчался как раз к намеченному месту, но, не добежав до него мили две, вдруг, точно повинуясь какому-то инстинкту, свернул влево. Чувствуя, что мустанг ускользает, Джо что есть силы гнал свою измученную лошадь. Это была чрезвычайно трудная скачка. У Джо прерывалось дыхание. Кожа седла скрипела при каждом прыжке. Летя наперерез дикому коню, Джо как будто начал к нему приближаться. Тогда он взял ружье и стал выпускать в землю пулю за пулей, чтобы поднять клубы пыли, чем наконец вынудил иноходца свернуть направо, к переправе.
И вот они добрались до реки. Мустанг перебрался на другой берег и понесся дальше, а Джо соскочил на землю. Его лошадь окончательно выбилась из сил, проскакав тридцать миль, да и сам Джо чувствовал себя не лучше. Глаза у него воспалились от едкой пыли, и он, почти ничего не видя перед собой, махнул рукой Тому и крикнул, чтобы тот перешел вброд Аламоса-Арройо и продолжал погоню.
Новый ва дник на свежей лошади поскакал вверх и вниз по волнистой равнине. Вороной жеребец мчался впереди. Он весь был покрыт пятнами белоснежной пены, а шумное дыхание и вздымавшиеся бока явно указывали, что ему тоже приходится нелегко. Но он все-таки продолжал мчаться прочь...
Сначала Том как будто сократил разрыв, но потом стал отставать. Однако его сменил другой всадник. Погоня повернула к западу и продолжалась теперь по зарослям мыльной травы и кактусов, коловших своими шипами лошадиные ноги. Вороной жеребец стал гнедым от пота и пыли, но с иноходи не сбился.
Когда на пути лошадей оказался ров, то мустанг, не задерживаясь ни на шаг, преодолел его. Молодой ковбой хотел заставить свою лошадь повторить прыжок дикого жеребца, но прыжок не удался, и всадник с лошадью покатились вниз... Юноша уцелел, но лошадь разбилась. А вороной жеребец в который раз унесся прочь...
У ранчо старика Галлего погоню снова повел сам Джо, успевший к тому времени отдохнуть и быстро нашедший след иноходца. Через некоторое время Джо его увидел. На западе возвышались горы Кар-лоса. Там Джо ждало подкрепление. Зная это, неутомимый всадник постарался повернуть погоню к западу. Но иноходец, повинуясь внезапной фантазии, а быть может, и предчувствию, круто повернул к северу. Джо не оставалось ничего другого, как только следовать за ним, крича, подстегивая свою лошадь и поднимая выстрелами шум и пыль.
Черный метеор понесся вниз по склону холма.
Тут началась самая трудная и мучительная часть погони. Джо, жестокий к мустангу, был еще более жесток к своей лошади и к себе. Солнце жгло немилосердно, раскаленная равнина словно заволоклась дымкой от палящего зноя; глаза Джо горели, губы потрескались от соленой, едкой пыли. А охота все продолжалась. Единственный шанс Джо на успех заключался в том, чтобы загнать мустанга назад, к большой переправе на реке Аламоса-Арройо.
Только теперь, впервые за все время погони, Джо начал подмечать у вороного жеребца признаки утомления. Его хвост и грива уже не развевались, как раньше, и расстояние в полмили, отделявшее его от Джо, уменьшилось наполовину. Но мустанг все же был впереди и бежал, бежал, бежал иноходью...
Прошел час, другой, а жеребец все бежал. Однако Джо удалось свернуть его с прямой линии. К вечеру, проскакав двадцать миль, они все же приблизились к броду на Аламоса-Арройо - Джо добился своего. У брода он перескочил на дожидавшуюся его свежую лошадь. Оставленное же им животное, задыхаясь, бросилось к воде и пило до тех пор, пока не свалилось замертво.
Джо немного задержался у реки, надеясь, что и вороной жеребец тоже обопьется. Но не тут-то было! Он сделал только один глоток и шумно переправился на другой берег. За ним по пятам понесся Джо. Последнее, что увидели остальные ковбои, было начало новой бешеной скачки: впереди стрелой мчался недосягаемый вороной, а за ним - лошадь Джо...
Утром Джо вернулся в лагерь пешком. Результаты охоты были плачевны: восемь лошадей загнаны до смерти, пять человек совершенно выбились из сил, а необыкновенный мустанг-иноходец по-прежнему здоров и разгуливает на воле.
- Тут ничего не поделаешь! Догнать его нельзя, и я жалею, что не продырявил его проклятую шкуру, когда мог это сделать! - заявил Джо и отказался от дальнейших попыток поймать иноходца.


VI

Во второй экспедиции Джо поваром опять был Том Индюшиный След. Он следил за погоней с таким же интересом, как и все другие, но, когда Джо потерпел неудачу, только ухмыльнулся, заглядывая в котел, и проворчал себе под нос:
- Будь я проклят, если этот мустанг не будет моим!
От постоянного преследования иноходец одичал еще больше. Но он все-таки неизменно возращался к Источнику Антилопы. Это было единственное совершенно открытое место водопоя, вокруг которого на расстоянии целой мили не было ничего такого, что могло бы служить прикрытием для врага. Мустанг являлся сюда ежедневно около полудня и, тщательно осмотрев все кругом, приближался к источнику.
Лишенный своего табуна, он всю зиму прожил одиноко. Том Ин-дюшиный След это хорошо знал и на этом строил свой расчет. У одного из его приятелей была славная гнедая кобыла Солли. Захватив с собой крепкие лошадиные путы, лопату, запасное лассо и толстый столб, Том оседлал эту кобылу и направился на ней к источнику.
Весна быстро вступала в свои права. Антилопы скакали по степи, коровы лежали в траве, в вышине звенела песня жаворонка. Том спешился, решив дать своей кобыле пощипать траву, но она беспрестанно задирала голову кверху, испуская долгое призывное ржанье.
Том Индюшиный След стал тщательно изучать направление ветра и пространство вблизи источника. Вот тут еще осталась яма, которую он когда-то помог выкопать. Теперь она была открыта и полна тухлой воды, в которой плавали дохлые сурки и мыши. Животные, приходящие на водопой, проложили себе новую тропу, в обход этой ямы.
Выбрав поросшую осокой кочку недалеко от источника, Том прочно вкопал в нее столб, затем поблизости вырыл яму, достаточно большую, чтобы человеку можно было в ней спрятаться, и разостлал на дне ее свое одеяло. Укоротив путы Солли так, чтобы она едва могла двигаться, он растянул на земле лассо, привязал его длинным концом к столбу и прикрыл веревку землей и травой. Покончив с этим, он залез в вырытую для себя яму.
Около полудня, после долгого ожидания, призывно ржавшая кобыла наконец дождалась ответа. С высоких холмов на западе раздалось точно такое же ржанье, и, чернея на фоне неба, появился знаменитый мустанг.
Он приближался своей мерной развалистой иноходью, но часто останавливался, подозрительно осматривался и подавал голос. Ржанье кобылы, вероятно, находило отклик в его сердце. Он подошел совсем близко к ней, опять заржал, но вдруг встревожился и стал бегать большими кругами - вероятно, чтобы узнать, нет ли поблизости врага. Но тут гнедая кобыла снова подала голос. Мустанг описал еще один круг и тоже заржал. По-видимому, сердце его загорелось, и это заглушило все страхи.
Он гарцевал, приближаясь к Солли, пока не прикоснулся носом к ее носу. Переступая с ноги на ногу и кружась вокруг кобылы, он на миг ступил задней ногой в роковую петлю. Том быстро дернул веревку, петля затянулась, и мустанг был пойман за ногу.
Страх удвоил силы коня. Он резко отпрянул, но веревка не пустила его, и он свалился, побежденный. Жеребец не сумел подняться, но все еще отчаянно боролся, стараясь вырваться на волю. Однако все было напрасно: веревка крепко держала его.
Маленькая сгорбленная фигурка старого Тома вынырнула из ямы. Он победил великолепное создание природы, мощь которого оказалась бессильной против ума и изобретательности слабого человека.
Том быстро бросил второе лассо, которое обмотало передние ноги мустанга, затем искусным движением стянул ему все ноги вместе. И через мгновение разъяренное животное лежало на земле, совершенно беспомощное, связанное, как боров.
Несчастный иноходец продолжал биться в путах, пока окончательно не изнемог. Все тело его сотрясалось от судорожных рыданий, и по морде скатывались слезы...
Том стоял, смотрел на поверженного жеребца, и в душе этого старого ковбоя происходило что-то странное. Он весь дрожал, с головы до ног, чего не бывало с ним с тех пор, как он в первый раз бросил лассо и поймал своего первого быка. Несколько минут он не мог двинуться с места, только стоял и смотрел на своего замечательного пленника.
Потом Том оседлал Солли, сыгравшую роковую роль, и, взяв новое лассо, надел его мустангу на шею. Он поставил кобылу возле жеребца. Уверенный, что мустанг уже больше не ускользнет от него, Том хотел распустить веревки, но вспомнил, что упустил из виду одно важное обстоятельство и начал дело, имея не все, что нужно.
По законам Запада, дикий мустанг становится собственностью того, кто первый наложит на него свое тавро. Но как это сделать теперь, когда ближе чем за двадцать миль не найти приспособления для клеймения скота?
Однако старый Том был изобретателен. Подойдя к своей кобыле, он по очереди осмотрел ее копыта и каждую подкову. Одна из подков некрепко сидела и немного шаталась. Том стал ее раскачивать и отделять от копыта, пока наконец не сбил совсем.
Найти топливо для костра было нетрудно. Сухой травы на этой равнине было достаточно, поэтому можно было быстро разложить костер. Том взял подкову, завернул один ее конец в свой носок, а другой раскалил докрасна на огне. Сделав это, он приложил его к левому плечу беспомощного мустанга и выжег на нем свое грубое клеймо, впервые примененное по назначению.
Мустанг вздрогнул, когда раскаленное железо коснулось его тела. Но дело было сделано, и гордый, свободный иноходец был заклеймен, как домашняя лошадь. Теперь оставалось только отвести его домой. Том распустил веревки. Мустанг, почувствовав это, вообразил, что он уже свободен: вскочил на ноги, рванулся, но тотчас же опять повалился. Его передние ноги были крепко связаны вместе, и он мог двигаться только подпрыгивая. Когда он пытался бежать, связанные ноги мешали ему, и он падал. Том на своей легконогой кобыле старался вести иноходца за собой. Он тащил его, понукал и всячески принуждал идти, но строптивый, разъяренный и покрытый пеной пленник не хотел покориться. Он дико ржал и яростно фыркал, делая бешеные скачки и пытаясь вырваться на волю. Это был долгий и жестокий поединок. Блестящие бока мустанга потускнели от пены, смешанной с кровью. Он падал бесчисленное количество раз. Он устал от долгих дней погони и сильно ослабел. Он бросался то в одну, то в другую сторону, но его порывистые скачки становились все слабее, и вылетавшая из ноздрей пена окрашивалась кровью. А победитель, беспощадный, холодный, все понукал и понукал его, заставляя идти вперед. Борясь за каждый шаг, они спустились по склону к ущелью и достигли начала тропы, идущей вниз, к единственному проходу в скалах. Тут была северная граница прежних владений иноходца. Отсюда уже можно было видеть ближайшее ранчо. Том ликовал, но рано... Мустанг собрал остаток своих сил для последней, отчаянной попытки вернуть свободу. Разорвав веревки, он бросился вверх по откосу и летел все выше и выше, несмотря на свистнувшее в воздухе лассо, несмотря на выстрел, сделанный в напрасной надежде остановить жеребца и прекратить его безумную скачку. Все выше и выше взбирался мустанг и достиг края отвесного утеса. Оттуда он спрыгнул вниз, в пропасть, и летел, сорвавшись с высоты двухсот футов, все вниз и вниз... Он грудью упал на камни и остался лежать на них бездыханный, но свободный.

Аватара пользователя
Gold Unicorn
Mythology moder
 
Сообщения: 6299
Зарегистрирован: 21 дек 2006, 17:23
Откуда: МО г.Жуковский КСК Дубрава

Сообщение At@Ki Black horse » 16 мар 2008, 22:01

Грустный.... Я его знаю... Сетон Топсон написал...
Я не червонец, чтоб нравиться всем. :cool:

Аватара пользователя
At@Ki Black horse
Мустанг
Мустанг
 
Сообщения: 913
Зарегистрирован: 07 янв 2008, 18:33
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение Вороная » 20 апр 2008, 09:50

Очень грустный рассказ,я его читала :(
Изображение

Аватара пользователя
Вороная
Зебра
Зебра
 
Сообщения: 567
Зарегистрирован: 07 дек 2007, 23:55


Вернуться в Рассказы

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3

Информация

Наша команда • Часовой пояс: UTC + 4 часа

cron