Глава 15
Наутро я явился в лавку, размышляя о том, как бы выманить у сержанта Риджера пробу виски из «Серебряного танца луны», но он разрешил мою проблему, почти тотчас же возникнув у двери, словно вызванный с помощью телекинеза.
~~ Доброе утро, — сказал он, когда я впустил его. Дождевик на поясе, ярко начищенные ботинки, аккуратная стрижка. Неужели он не слышал, подумал я, что в наши дни полицейские в штатском должны носить грязные и рваные джинсы и походить на безработных.
— Доброе утро, — ответил я, закрывая дверь. — Желаете что нибудь купить?
— Информацию, — настроен он был серьезно, как всегда. Дошел до середины помещения и остановился, крепко уперев в пол широко расставленные ноги.
— Так… Что ж, выкладывайте.
— Что, рука хуже? Прошлый раз я не видел повязки.
— Нет, не хуже, — я покачал головой. — Просто так удобнее.
На лице его отразилось не то что облегчение, скорее — одобрение.
— Хорошо. Тогда позвольте сделать вам официальное предложение. Помогать нам в нашем расследовании.
— Помогать? В расследовании?
— Это предложение поступило непосредственно от старшего офицера полиции детектива Уильсона.
— Вот как? — Мне стало интересно. — Лично мне?
— Да, он сам вас предложил. — Риджер откашлялся. — Это связано с расследованием жалоб на качество напитков, продаваемых по лицензии в розлив в других точках, помимо «Серебряного танца луны».
— Э э… — протянул я. — Скажите, сержант, а нельзя ли объяснить все это по человечески?
Похоже, Риджер был искренне удивлен. То, что он говорил, казалось его полицейскому уму совершенно ясным и очевидным. Еще раз откашлявшись, он сказал:
— В ходе наших расследований по делу об убийстве Зарака мы сочли необходимым проверить жалобы на противозаконные действия в той же сфере по всему району. Вчера состоялось региональное совещание на высшем уровне. Меня тоже пригласили, как офицера, который первым оказался на месте преступления, связанного с торговлей поддельным спиртным. И старший офицер Уильсон лично просил меня привлечь вас к этому расследованию. Он сказал, что, если удастся найти вторую точку сбыта, где один сорт виски выдается за другой, и если это виски окажется сходным или идентичным тому, что нашли в «Серебряном танце луны», тогда, возможно, мы выйдем на след поставщика и убийцы Зарака. Во всяком случае, попытаться стоит, так он сказал, не слишком много у нас вариантов. Так что… э э… вот поэтому я здесь.
Я с изумлением взирал на него.
— Вы что же, просите меня пошляться по барам?
— Э э… ну, если вы предпочитаете называть это так, то да. Да.
Прелестно, подумал я. Просто потрясающе! Отсюда до Уэтфорда примерно пятьдесят тысяч баров… и в каждом из этих яблок, разложенных на огромном блюде, полиция может обнаружить червоточину.
— И вы будете меня возить, как в прошлый раз? — осведомился я.
— Мне поручили это задание, — он не выказывал никакого отношения к этой своей миссии, ни за, ни против. — Так могу я забрать вас, когда вам будет удобно?
— Можете, — ответил я. — Когда?
Он взглянул на свои изобиловавшие кнопками часы.
— В десять пятнадцать.
— Прямо сегодня?
— Конечно. Только сперва заеду в участок, доложусь и вернусь за вами.
— Ладно, — кивнул я. — Да, кстати, сержант, нельзя ли попросить вас, раз уж вы все равно туда едете, захватить бутылку виски «Беллз» из «Серебряного танца луны»?
На лице его отразилось сомнение.
— Хочу попробовать еще раз, — объяснил я. — Ведь с тех пор, как мы были там, прошло уже целых десять дней. И если вы хотите найти такое же виски, мне надо освежить в памяти вкус.
Он счел это логичным.
— Хорошо. Сделаю запрос.
— Гм… Скорее не запрос. Это мое условие. Без него я не смогу сделать то, о чем вы просите.
— Договорились. — Он достал блокнот, что то записал в него, снова сверился с часами и добавил: — Сейчас девять четырнадцать.
— А сколько мест мы должны объехать? — спросил я.
— Список довольно длинный, — небрежно заметил он. — Да и район у нас большой, это безусловно. Мой начальник считает, что расследование можно завершить недели через две.
— Две недели?
— Ну если работать ежедневно, с десяти до двух. — Скажите, а это официальное привлечение к вашей работе как то оплачивается?
Он выдержал секундную паузу, затем ответил:
— Этот вопрос рассматривался.
— И что же?
— У нас работал консультант эксперт, но он недавно вышел на пенсию и переехал в Испанию. Ему платили. Наверняка платили.
— И как часто… к нему обращались?
— Точно не скажу. По мере надобности. Сам я видел его всего лишь раз или два. Он тоже, как и вы, различал разные вещи по вкусу. У таможенно акцизного управления имеются разные приборы и инструменты, ну, как в Палате мер и весов. Но их волнует содержание спирта, а не вкус.
— А они проверяли какую нибудь из точек в вашем списке?
Он коротко ответил:
— Все, — в голосе его звучало неодобрение. И я вспомнил его слова о том, что, по крайней мере, одна из этих служб была подкуплена мошенниками из «Серебряного танца луны».
— И чем же кончилось дело? — спросил я.
— Ни одного преследования в судебном порядке начато не было.
— Ясно… Хорошо, сержант. Стало быть, вы за рулем, я пью, и вы должны доставить меня обратно трезвым, как стеклышко, ровно к трем, потому как сегодня мне надо показать руку врачу.
Он с важным видом удалился, а ровно в девять тридцать без одной минуты явились миссис Пейлисси с Брайаном. Я объяснил, что какое то время буду ежедневно отсутствовать днем в течение нескольких часов и сказал, что завтра с утра пришлю кого нибудь в помощь, а уж сегодня они как нибудь обойдутся.
— В помощь? — Миссис Пейлисси выглядела оскорбленной в лучших/Своих чувствах. — Но я не нуждаюсь ни в какой помощи.
— Но ваш ленч…
— Принесу еду с собой, и мы с Брайаном чудненько покушаем, там, в задней комнате, — сказала она. — Не хочу, чтоб тут околачивались посторонние. Мы с Брайаном вполне способны справиться. Вы себе ступайте, гуляйте, веселитесь, а уж мы с Брайаном как нибудь обойдемся.
Я едва не сказал ей, что работать на полицию радость небольшая, но затем вдруг подумал, что все же, по всей видимости, воспринимаю это именно так. Ведь я ничуть не колебался, принимая любое предложение, неважно, от кого оно исходило — от Риджера или Уильсона. Мне льстило, что меня считают экспертом. О, прискорбное тщеславие! Смейся над собой, Тони. И будь человеком.
В течение часа мы втроем наводили порядок в лавке, составляли списки, принимали телефонные заказы, обслуживали покупателей, подметали и вытирали пыль. Уходя с Риджером, я обернулся: чистое, уютное, так и манящее зайти помещение, миссис Пейлисси так приветливо улыбается, стоя за прилавком, Брайан так старательно и аккуратно укладывает коробки. Ни за что и никогда не буду расширяться. Мне вполне достаточно и этого маленького процветающего магазинчика.
Процветающего, как я знал, вопреки всему. Множество подобных мелких лавок давным давно разорились, не выдержав конкуренции с разветвленными торговыми системами и супермаркетами, этими гигантами, ведущими столь яростную и кровавую схватку за снижение цен, что их собственные доходы вытекали из ран, точно кровь, и они погибали. Я пробовал вести ту же политику и начал терять деньги. А затем, поступая вопреки всем правилам и законам торговли, все же выправил положение, снова подняв цены — до нормального, а не самоубийственного уровня. Потери прекратились, приток покупателей продолжал расти, и я снова начал радоваться жизни, вместо того чтоб просыпаться среди ночи в холодном поту.
Риджер привез с собой бутылку «Беллз», полную на две трети, как и раньше. Она находилась на зад Нем сиденье в той же коробке, в которой покинула «Серебряный танец луны».
— Прежде чем отправимся, — сказал я, — отнесу виски в лавку и там попробую.
— Почему не здесь?
— В машине пахнет бензином. «Прямо подарок Господень», — подумал я.
— Верно, я только что заправился. А что, это имеет значение?
— Запах бензина отбивает вкус виски.
— Вон оно что… Хорошо. — Он вылез из машины, достал коробку с заднего сиденья и, методично заперев все дверцы — хотя машина стояла прямо перед магазином и была прекрасно видна из витрины, — внес коробку и поставил ее на прилавок.
Я высвободил руку из перевязи, взял бутылку с «Беллз», отнес ее в кабинетик и, достав воронку, аккуратно перелил изрядную часть виски в маленькую чистенькую бутылочку, приготовленную мной заранее. Потом плеснул немного в рюмку. У маленькой бутылочки имелась завинчивающаяся крышка, которую я второпях сперва начал завинчивать не в ту сторону, затем, спохватившись, сделал все правильно и быстро спрятал бутылку вместе с воронкой за ящиками с картотекой. А потом неторопливо вошел в торговый зал, с глубокомысленным видом отпивая из маленькой рюмочки.
Риджер подошел ко мне.
— Мне велели глаз не спускать с той бутылки, — сказал он.
— О, простите, — протянул я. — Она осталась там, на столе, в полной сохранности.
Он заглянул, убедился, что я его не обманываю, и вернулся ко мне.
— Ну, скоро вы?
— Скоро.
Жидкость во рту — это определенно «Рэннох», подумал я. Самый настоящий «Рэннох». Разве что…
— Что случилось? — спросил Риджер, и только тут я поймал себя на том, что хмурюсь.
— Ничего, — ответил я и скорчил веселую мину. — Если вас интересует, смогу ли я снова узнать это виски, то да, смогу.
— Вы уверены? —Да.
— Так чего вы тогда улыбаетесь?
— Знаете что, сержант, — в изнеможении заметил я, — вы пригласили меня сотрудничать, а не на инквизицию. Так что давайте, забирайте свою бутылку и поехали.
Сомнительно, подумал я, чтоб у такого человека, как Риджер, были друзья. Подозрительность не оставляла его ни на секунду. Еще с самой первой нашей встречи я отметил в нем этот «рефлекс дикобраза» и не делал попыток как то умиротворить его. Ведь и они, эти попытки, могли показаться ему подозрительными.
Он отъехал от тротуара со словами, что сперва собирается навестить ближайшие точки. Я спорить не стал, однако вскоре обнаружил, что ближайшими он называет заведения в районе «Серебряного танца луны». Примерно за милю до ресторана он свернул с главной дороги и вскоре остановил машину возле деревенского паба.
Этот постоялый двор существовал еще задолго до кончины королевы Анны, тут останавливались кареты и меняли лошадей. Построенная уже в нашем веке скоростная автомагистраль вытеснила его на задворки, старая дорога, где некогда ездили кареты, кончалась теперь тупиком, артерия превратилась в аппендикс. Мы с Эммой бывали здесь несколько раз, нам нравилось это горбатенькое старинное здание с кривыми оконцами и кирпичной кладкой каминов эпохи Стюартов <К ней относится якобитский стиль, архитектура времен королевы Анны и стиль эпохи Вильгельма и Марии, XVII — начало XVIII в>
— Только не здесь! — воскликнул я, когда машина затормозила.
— Вам знакомо это заведение?
— Бывал тут. Правда, за последний год — ни разу.
Риджер сверился с записями.
— Жалобы на то, что джин разбавляется водой. Виски тоже. Произведена проверка, жалобы признаны необоснованными. Проверка проводилась 23 августа, последняя — 18 сентября.
— Хозяин — удалившийся на покой игрок в крикет, — сказал я. — Щедрый, радушный. Обожает поболтать. Ленивый. Дом нуждается в косметическом ремонте.
— Хозяин — Ноэль Джордж Дарнли.
Я обернулся и скосил глаза на страницу.
— О, совсем другой человек.
— Именно. — Риджер выбрался из машины и запер дверцу. — Я буду томатный сок.
— А кто платит?
Он был несколько озадачен.
— Вообще то денег при мне не так много…
— А какие инструкции? — осведомился я. — Неужто никаких дотаций от полиции?
Он откашлялся.
— Будем писать отчет о расходах, — сказал он.
— О'кей, — кивнул я. — Так и быть, плачу я. Будем записывать все расходы в каждом из заведений. Потом вы поставите свою подпись.
Он согласился. Возместит ли полиция мне расходы, я не знал, а вот Кеннет Чартер скорее всего да. Впрочем, если даже и нет, тоже ничего страшного.
— А что будем делать, если найдем фальшивку? — спросил я.
Тут он ответил уже увереннее:
— Конфискуем бутылку, опечатаем, надпишем и попросим счет.
— Ясно.
Мы вошли в паб под видом простых посетителей. Риджер был натянут, как гитарная струна.
Косметический ремонт, как тут же выяснилось, все же имел место, однако я обнаружил, что старые морщины были мне милей. Само собой разумеется, истертые индийские коврики нуждались в обновлении, но это покрытие в оранжево коричневую полоску выглядело явно неуместно. Старинные скамьи из шишковатого неполированного дуба сменили гладенькие и светлые, с обивкой из винила под кожу, а камин, вместо старинных пластин из сплава олова со свинцом, украшал сверкающий и современный медный орнамент.
Впрочем, новшества, появившиеся с переменой хозяина, привели к тому, что бар стал выглядеть гораздо чище, а сам хозяин, явившийся из заднего помещения, был уже не тот неряшливый и вечно улыбающийся толстяк, но аккуратный худощавый и совершенно безликий мужчина. В старые добрые времена в пабе всегда было битком. Интересно, подумал я, заходят ли сюда теперь прежние завсегдатаи.
— Виски «Беллз», будьте добры, — сказал я. И оглядел ряд выстроившихся за стойкой бутылок. — И еще один «Беллз», вон из той бутылки. И один томатный сок.
Он, не произнося ни единого слова, подал требуемое. Мы отнесли стаканы к маленькому столику, Где я скрепя сердце принялся исполнять задание, проверять первый образчик «Беллз».
— Ну? — осведомился Риджер, выждав для приличия минуту. — Что тут у нас?
Я покачал головой.
— Нормальный «Беллз». Не такой, как в «Серебряном танце луны».
Риджер оставил записи в машине, иначе наверняка вычеркнул бы хозяина из списка.
Я попробовал виски из второй бутылки. Тут тоже все было в норме.
Во всяком случае, ни в той, ни в другой бутылке виски водой не разбавляли, крепость вроде бы соответствовала стандарту. Я сообщил об этом Риджеру, который тем временем дегустировал томатный сок, и, похоже, он был доволен.
Я оставил оба стаканчика на столе и направился к бару.
— Вы здесь недавно? — спросил я.
— Относительно, — держался он настороженно, дружелюбия не проявлял.
— Как уживаетесь с местными?
— Вы чего сюда заявились? Опять воду мутить?
— Нет, — я был удивлен этим неожиданно резким отпором. — О чем это вы?
— Тогда извините. Просто вы заказали виски из двух разных бутылок, и я видел, как вы его пробовали. Не пили, а именно пробовали. Кое кто из местных строчит телеги в Палату мер и весов, пишет, что я не доливаю и разбавляю крепкие напитки. Видно, кому то тут очень не понравилось, что я переделал заведение, что в нем стало чище и красивее. Но, если вы намереваетесь оштрафовать меня или лишить лицензии… это уж слишком. Ничего не выйдет.
— Да, — согласился я. — Это было бы подло и несправедливо.
Он отвернулся, всем видом давая понять, что не слишком то верит в мои благие намерения, я же подошел к Риджеру, отирающему красные усы над губами, и оба мы вышли на улицу, оставив на столе недопитое виски, при виде чего, по всей вероятности, сомнения бедного владельца переросли в уверенность.
Риджер вычеркнул паб из списка и прочитал вслух данные по следующему пункту нашего назначения. Им оказалось огромное невыразительное кирпичное здание, построенное в середине 30 х, делами в котором заправлял чопорный и строгий с виду мужчина, питавший патологическое пристрастие к свежему воздуху. Даже Риджер в своем дождевике затрясся мелкой дрожью перед распахнутыми настежь окнами бара и пробормотал, что заведение какое то жутко неуютное. Мы оказались первыми посетителями, это верно, но серым и прохладным октябрьским утром в баре не было ни света, ни тепла, чтобы согреть и приветить страждущих.
— Томатный сок, пожалуйста, — сказал я. — И виски «Беллз».
Пуританского вида владелец подал требуемое, едва шевельнув губами, назвал цену.
— И нельзя ли закрыть окна?
Хозяин взглянул на часы, пожал плечами и нехотя пошел перекрывать доступ холодному октябрьскому воздуху. Сомневаюсь, чтоб с такой, как у него, хмурой физиономией мне удалось бы много продать в своей лавке — ведь почти все люди приходят в магазин за чем то большим, чем просто товар. Продавец должен притягивать, а не отталкивать их своим поведением и внешним видом. Виски в этом заведении может оказаться просто отличным, но вряд ли мне захочется зайти сюда еще раз.
— Ну? — осведомился Риджер, записывая стоимость заказа. — Что скажете?
— «Беллз».
Риджер кивнул и на этот раз отпил из своего стакана совсем маленький глоток.
— Тогда пошли?
— С радостью.
Не успели мы выйти, как хозяин с раздражением бросился открывать окна. В машине Риджер снова сверился с записями.
— Следующая точка — отель «Пиверил армс», на пути от Ридинга к Хенли роуд. Несколько жалоб на разбавленное и безвкусное виски. Жалобы расследовались 12 сентября. Взятые наугад пробы показали, что виски должной крепости.
Он выдавал нечто большее, чем просто информацию — в голосе отчетливо улавливался напряг, почти тревога.
— Вам знакомо это место? — спросил я.
— Бывал. Вызывали по поводу беспорядков. — Он демонстративно умолк и тронул машину с места. Во всей его позе, даже в окаменевшей шее, читалось неодобрение. Можно подумать, его ждала бурная встреча с неким исчадием ада, но по прибытии выяснилось, что демоном Риджера была женщина.
Женщина, больше напоминающая статую, ростом около шести футов, с пышными формами Венеры Милосской, с объемом бедер сорок два дюйма каждое.
— Миссис Алексис… — пробормотал Риджер. — Возможно, она меня и не помнит.
И действительно, миссис Алексис едва удостоила нас взглядом. Миссис Алексис было не до того — она следила за тем, как разжигают поленья в огромном камине, украшавшем входной вестибюль. Процессом, результатом которого были клубы вонючего дыма и робкие язычки пламени.
Если не считать дыма, синими слоями плавающего под потолком, помещение производило приятное впечатление: уютные обитые ситцем кресла, сияющие медными боками кувшины, всеобщая аура процветания и порядка. В глубине помещения виднелся бар — открытый, но без бармена за стойкой. Из камина торчал туго обтянутый брюками зад незадачливого истопника, что вызывало неподдельный интерес и веселое оживление у сидевших в креслах немногочисленных постояльцев.
— Ради Бога, Уилфред, принеси эти чертовы мехи! — громко сказала миссис Алексис. — Ты выглядишь полным идиотом! Торчишь, словно свекла на грядке, выставив задницу!
По моим оценкам, ей было глубоко за пятьдесят. Держалась она самоуверенно, с видом человека, привыкшего командовать. Красивая, статная, дорого одетая, чудовищно несдержанная на язык. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, и тут же заметил, как уголки губ Риджера поползли вниз.
Незадачливый Уилфред выполз из камина, явив присутствующим красное, как свекла, лицо, и послушно отправился за мехами. Миссис Алексис, сверкая глазами, осведомилась, чего мы желаем.
— Выпить, — туманно ответил я.
— Тогда пошли, — она повела нас к бару. — Первый раз в этом сезоне разжигаем. Пока не займется как следует, дымит как черт знает что… — Подняв голову, она хмуро обозрела висевшее под потолком облако. — А уж в этом году, хуже чем всегда…
— Наверное, каминную трубу надо прочистить, — заметил Риджер.
Миссис Алексис окинула его беглым взглядом — цепким и золотисто желтым, как у ястреба.
— Каждый год весной прочищаем… А вы случайно не тот полицейский, который как то предупредил меня, что если я буду обслуживать команду местных регбистов после того, как они выиграют, то парни наверняка станут раскачиваться на люстрах и лить в пианино пиво?
Риджер закашлялся. Я с трудом подавил смешок и был вознагражден сверкающим взором ястребиных глаз.
— Вы что, тоже легавый? — спросила она, впрочем, довольно беззлобно.
— Нет, — ответил я, чувствуя, что глаза у меня все равно смеются. — Просто зашли выпить, вот и все.
Она поверила моим словам не больше, чем клятвам какого нибудь воришки, пойманного с поличным, однако зашла за стойку и вопросительно уставилась на нас.
— Виски «Беллз» и томатный сок, будьте любезны.
Она подставила мерный стаканчик под перевернутую бутылку виски и стала ждать, пока он наполнится.
— Что нибудь еще?
Я сказал «нет, спасибо», и она подтолкнула стакан ко мне, а бокал с томатным соком — к Риджеру, взяла у меня деньги, отсчитала сдачу. Мы отошли к Двум глубоким креслам с маленьким столиком посередине, где Риджер снова аккуратно записал расходы.
— Так что все таки случилось с этими регбистами? — спросил я.
На лице его отразилось глубочайшее отвращение.
— Она знала, что неприятности будут. И все равно их пустила. Ребята грубые. Ну и стали выдергивать люстры из потолка, прямо вместе со штукатуркой, и тогда она заставила их выстроиться вдоль стены. И держала под прицелом, пока не прибыли мы.
— Под прицелом? — изумился я.
— Да. Правда, ружье заряжено не было, но ребята не на шутку труханули. К тому же были наслышаны о том, какой она выдающийся охотник на фазанов.
— Так это был дробовик?
— Совершенно верно. Она держит его здесь, за стойкой. И мы ничего не можем с ней поделать, потому как лицензия у нее имеется. Говорит, что держит ружье, чтоб отпугивать разных злодеев. Хотя вряд ли в здешних краях найдется злодей, который осмелится сунуться к ней.
— Так это она вызвала тогда полицию?
— Нет, конечно, не она. Один из посетителей. Она была далеко не в восторге, когда мы явились. Сказала, что не родился еще на свет мужчина, с которым бы она не справилась… — похоже, Риджер твердо верил в истинность ее слов. — Ей даже в суд не пришлось подавать, чтоб возместили ущерб. Выплатили все тут же как миленькие.
Да, подумал я, надо быть очень отважным мужчиной, чтоб сообщить миссис Алексис, что вместо «Беллз» она подает «Рэннох», чего на самом деле не наблюдалось. Самый настоящий чистейший «Беллз», ничем не испорченный.
— Жаль, — заметил Риджер, когда я выложил ему эту новость.
Я задумчиво сощурился.
— А вон там, на верхней полке, у нее стоит «Лэфройг».
— Правда? — Риджер тотчас же воспрял духом. — Будете пробовать?
Я кивнул и направился к бару, но миссис Алексис снова ушла к камину, где Уилфред, вооружившись мехами, производил еще больше дыма.
— Похоже, труба забита, — задыхаясь, заметил он.
— Забита? — Миссис Алексис была возмущена до глубины души. — Как это может быть? — Она на секунду задумалась. — Разве что какая нибудь чертова птичка умудрилась свить там гнездо, как три года тому назад?..
— Подождем, пока придет трубочист и прочистит снова, — предложил Уилфред.
— Подождем? Ну уж нет, увольте! — Она решительно устремилась к бару. — Сейчас подойду, — бросила она мне. — Там гнездо, точно гнездо! Почему то эти поганые птицы так и норовят вить свои кретинские гнезда именно в моем камине. Такое уже бывало. Я задам этим разбойникам перцу! До конца своих дней будут помнить!
Я не стал напоминать ей, что в октябре гнезда наверняка необитаемы. Ей было лучше знать.
Злорадно ухмыляясь, она нагнулась, пошарила под стойкой и вышла из бара, держа в руке совершенно сказочной красоты дробовик и вгоняя в затвор патрон. Чувства мои при виде этой картины, очевидно, разделяли и все остальные присутствующие. Она решительно шагнула к камину, и никто не вздумал ее остановить.
У Риджера прямо челюсть отвисла.
Миссис Алексис сунула ствол в просторную пасть камина и, долго не раздумывая, спустила курок. Внутри прозвучал приглушенный хлопок, затем раздался грохот — это она после отдачи уронила ружье на поленья. Все так и вытаращили глаза, но миссис Алексис невозмутимо подобрала свою собственность и вернулась к бару.
— Еще один «Беллз»? — спросила она, пряча дробовик под стойку. — Томатный сок?
— Э э… — протянул я. Она рассмеялась.
— Самый быстрый и надежный способ прочистить каминную трубу. Вы что, не знали?
— Нет.
— Старое ружье, ствол немного кривоватый. С хорошим ружьем я бы не стала так обращаться, — она оглянулась на камин. — Смотрите ка, а этот чертов дым вроде бы рассеивается.
Она оказалась права. Уилфред, снова встав на колени и орудуя мехами, производил клубы дыма, но шли они не в комнату, а поднимались вверх по трубе. Глаза зрителей вновь заняли подобающее им место в орбитах, разинутые рты захлопнулись. Даже у Риджера.
— «Лэфройг», — сказал я. — Будьте так любезны. И еще, нельзя ли взглянуть на карту вин?
— Ради Бога. — Она достала бутылку «Лэфройга» и налила в мерный стаканчик. — Вы и этот полицейский… зачем вы здесь? — Острые глаза так и впились мне в лицо. — Этот полицейский ни за что не зайдет сюда просто так, выпить. Кто угодно, только не он. И не томатный сок. И уж тем более не в такую рань.
Я расплатился за виски и взглянул на карту вин.
— Мы ищем виски типа того, что объявилось в бутылках «Беллз» в «Серебряном танце луны», — сказал я. — Такие же образцы.
Взгляд ее стал еще пронзительней.
— Такого тут не найдете.
— Нет. Полагаю, что нет.
— Это что, из за тех жалоб, в прошлом месяце, да?
— Да, из за них.
— Но вы не предъявили мне никаких документов, — похоже, она была искренне возмущена. А стало быть, скорее всего невиновна.
— Нет у меня документов Я всего лишь виноторговец.
— Вот как? — Она обдумала услышанное. — И как же вас звать?
Я сказал ей. Назвал также свою лавку.
— Сроду о такой не слыхивала, — весело заметила она — Так вы что, правда, узнали бы то виски, если б попробовали?
— Ну, скорее всего. Да. По идее, да.
— Тогда желаю удачи. — Она окинула меня насмешливым сверкающим взглядом и отвернулась к новому посетителю, я же понес стаканчик к Риджеру, уверенный в том, что «Лэфройг» «Лэфройгом» и окажется
— Ужасная женщина, — заметил Риджер. — Мне следовало бы ее арестовать.
— На каком основании?
— Стрельба в общественном месте.
— Ну, трубу в камине вряд ли можно назвать общественным местом.
— Не вижу ничего смешного! — сердито буркнул он
— А дым то развеялся, — заметил я. — Так что выстрел сработал.
— Можно подумать, вы сами всю жизнь только и занимались стрельбой.
— Ну, в некоторой степени.
Я отпил глоток «Лэфройга»: дымный, торфяной, с горьковатым привкусом дубовой бочки. Самый неподдельный старый добрый «Лэфройг»…
Риджер посетовал на безумную цену напитка и беспокойно ерзал в кресле, пока я изучал карту вин, написанную от руки и довольно пространную. Здесь были все знакомые еще по «Серебряному танцу луны» наименования и дюжины других. Но, когда я обратил внимание Риджера на этот факт, он холодно заметил, что его задание ограничивается виски.
Я отнес карту вин к бару и попросил у миссис Алексис бутылочку «Сент Эстефа».
Она улыбнулась.
— Ради Бога. Открыть?
— Пока нет. — Я вместе с ней просмотрел карту и заказал еще «Сент Эмильтон», «Макон», «Вальпо лиселлу», «Волней» и «Нюи Сент Жорж».
— Конечно, — откликнулась она. — Так вы берете все?
— Да, если можно.
Она удалилась куда то в заднее помещение и вскоре вернулась с корзиной, разделенной перегородками, где лежали все шесть заказанных мной бутылок. Я заплатил за каждую и прочитал этикетки. Надписи и названия те же самые, а вот года урожая не совпадали.
— Все вино урожая 1979 года мы уже распродали, — объяснила она в ответ на мое замечание. — Мы постоянно обновляем запасы. Потому то карта вин и написана от руки. Все время вносим что то новое. Вот эти, последние, вина гораздо лучше. Может, возьмете их?
— Нет, — ответил я. — Спасибо.
Она поставила корзину с бутылками на пол, У ног, и приветливо улыбнулась.
— Вам знаком ресторан «Серебряный танец луны»? — спросил я.
— Да, слышала. Его тут все у нас знают. Правда, никогда не была. К тому же говорят, дело у них труба.
— Труба?..
— Ну, вылетели в трубу, — торопливо ответила она. — Банк лишил их права выкупа заложенного имущества. Всех сотрудников увольняют. Мне самой звонил один из их шеф поваров, спрашивал, не найдется ли для него работы, — говорила она все это весело, словно в самом факте разорения было нечто комичное, и выражение лица оставалось прежним. Похоже, оно вообще никогда не покидало ее лица — мышцы щек под скулами натянуты туго, уголки губ приподняты в насмешливой улыбке.
— В «Серебряном танце луны», — тихо заметил я, — одно и то же вино подавалось под разными марками.
Выражение не переменилось, но ястребиные глаза глянули вниз, на корзину с бутылками.
— Да, эти, — кивнул я. — Вернее, под этими же названиями.
— Вы что, оскорблять меня пришли?
— Да нет, просто рассказываю. Сверкающие глаза обежали мое лицо.
— И вы ишите такое же вине, не только виски? —Да.
— Простите, но ничем не могу помочь.
— Может, это и хорошо. Для вас.
— Почему?
— Ну… Не думаю, что так уж безопасно слишком много знать об этом деле. Главный официант по винам из «Серебряного танца луны», несомненно, знал, что продает… И его убили.
На лице ее не дрогнула ни единая жилка.
— Мне бояться нечего! — отрезала она. — Это я вам точно говорю. Хотите заказать что нибудь еще?
Я покачал головой.
— Нет, спасибо. Нам, пожалуй, пора.
Она взглянула через плечо на Риджера, лицо сохраняло все то же выражение. И сказала:
— Подать сюда человека, который качался на люстре! Подать сюда этого негодяя! — Она вновь покосилась на меня. — Господи, до чего же иногда скучно жить на этом свете!
Темно рыжие густые ее волосы так и сверкали здоровьем и краской, ногти были твердые и длинные, точно когти. Женщина ненасытных аппетитов, она живо напомнила мне те виды из животного царства, где самка с хрустом пожирает своего муженька на завтрак.
Уилфред, возможно, входивший в настоящее время в меню, по прежнему стоял коленопреклоненный перед огнем, мы с Риджером направились наконец к двери. Риджер обогнал меня, и тут со стороны камина донесся странный приглушенный стук, и целый ком липкой сажи обрушился на поленья, огоньки пламени и стоявшего внизу Уилфреда.
Зрители в креслах, точно завороженные, наблюдали за тем, как Уилфред медленно поднимается на ноги. Вид у него был самый что ни на есть зловещий. Он напоминал взъерошенного и растерянного демона, разбрасывающего хлопья черной сажи и недоуменно вращающего огромными светлыми глазами, точно удивленная сова темной ночью.
— Да я за решетку упеку этого треклятого трубочиста! — взревела миссис Алексис.
"Торговец забвением" Дик Фрэнсис
Сообщений: 23
• Страница 2 из 2 • 1, 2
Молния » 23 окт 2006, 23:00
Глава 16
В первый день мы посетили еще четыре паба, и я уже начал уставать от постоянного привкуса виски «Беллз» во рту. Риджер методично сверялся со своими записями и не выказывал ни малейшего разочарования тем, что все пробы, одна за другой, оказывались в норме. Похоже, он воспринимал объезд заведений как обычную рутинную работу и собирался флегматично выполнять задание до тех пор, пока не придут другие инструкции.
Вот человек без капли бунтарской крови, подумал я, никогда не ставящий под сомнение ни отдельный приказ, ни порядок вещей в целом. Он являл собой полную противоположность подлым и ненасытным авантюристам типа сына Кеннета Чартера. Где то посередине между этими двумя крайностями располагалось все остальное человечество, все мы, ворчащие, спорящие, терпеливые и не очень, философствующие и бездумные, старающиеся выжать максимум из того, чем одарила нас несовершенная эволюция.
В конце нашего путешествия я спросил, удалось ли полиции напасть на след фургона «Бедфорд», который использовался при ограблении моей лавки. Очевидно, к этому времени Риджер начал воспринимать меня чуть ли не как официального коллегу, а потому ответил без обычно присущей ему сдержанности:
— Нет, не нашли. И, наверное, никогда не найдем.
— Это почему? — удивился я.
— Он принадлежал фирме «Кволити хаус провижнс». Они не замечали, что фургон пропал, вплоть До того самого момента, пока один из наших констеблей не пришел к ним и не начал задавать вопросы. Фургонов у них много, поэтому и проморгали, так они сказали. Прямо сонное царство какое то… Теперь машина под этим номером объявлена в срочный розыск, поскольку она может быть связана с убийством Зарака. Но раз фургон, что называется, засветился, его скорее всего бросили, возможно, оставили на свалке со снятыми номерами. Да его теперь никто не найдет, разве что случайно подвернется. А вообще то — не думаю.
— Весело…
— Такова жизнь.
Он подвез меня к лавке и сказал, что завтра утром заедет с новым списком подлежащих проверке заведений.
— А почему бы не привезти весь список сразу, а не частями? — спросил я.
— О, он еще не готов. Мы начали составлять только вчера, используя имеющиеся у нас данные, а теперь надо ждать дополнительной информации.
— Вон оно что… Скажите, сержант, а как вас по имени?
Он немного удивился.
— Джон.
— Не будете возражать, если завтра в пивных я буду называть вас по имени? Сегодня пару раз перед разными барменами я едва не обратился к вам «сержант».
Он обдумал предложение.
— Ладно. Тогда, наверное, вы хотите, чтоб я называл вас Тони?
— Имеет смысл.
— Хорошо.
— А чем вы занимаетесь в свободное от службы время? — спросил я.
— Садом, — ответил он. — В основном вырашиваю овощи.
— Женаты?
— Да, вот уже четырнадцать лет. Две дочери, эдакие маленькие дамочки, — выражение, возникшее при этом у него на лице, противоречило резкости тона. — А ваша жена, говорят, умерла?
— Да.
— Соболезную.
— Спасибо, сержант.
Он кивнул. Джон был рожден для дела, возникшая между ним и любым другим человеком близость не могла перерасти в дружбу. И я почти физически почувствовал, как, услышав это «сержант», он испытал облегчение, едва ли не благодарность — за то, что я не назвал его Джоном в частной беседе.
Он высадил меня у двери и аккуратно отъехал от обочины, включив, как положено, поворотник, пунктуальный во всем, до последней мелочи. Миссис Пейлисси радостно сообщила, что совсем сбилась с ног, и выразила уверенность, что я могу самостоятельно доехать до больницы, потому как, если честно, мистер Бич, то от вас попахивает спиртным.
Я вспомнил, что заказывал и за что платил, и быстренько подсчитал в уме, что проглотил добрую дюжину неразбавленных виски и что если и чувствую себя трезвым, так это не более чем иллюзия. А потому в больницу я поехал на такси и был вознагражден неодобрительным фырканьем медсестры (той самой), которая сняла с руки повязку, посмотреть, что там под ней происходит.
— Кстати, должна предупредить, у пьющего раны заживают хуже, — строго заметила она.
— Что, правда?
— Да.
Склонив голову, она с помощью щипчиков начала снимать антисептические пластыри, которые наложила в прошлое воскресенье, а я старался дышать как можно реже, через нос и в сторону. Но, судя по тому, как она брезгливо морщилась, не слишком преуспел.
— Надо сказать, большинство этих ранок затянулось лучше, чем вы заслуживаете, — заметила она после паузы. — Три немного воспалены, еще одна… тоже мне не нравится. Вот так больно?
— Ну есть немного… Она кивнула.
— Что и следовало ожидать. Ведь некоторые из них были больше дюйма глубиной… — Она принялась налеплять новые пластыри. — Вот здесь, на самую плохую, надо наложить шовчик, чтоб края не расходились. И старайтесь воздерживаться от спиртного. На свете есть куда более эффективные обезболивающие.
— Да, мэм, — кисло ответил я и представил себе завтрашний объезд и пятьдесят тысяч пабов на пути к Уэтфорду.
Вернувшись в лавку, я отправил миссис Пейлис си с Брайаном развозить заказы, сам занялся кое какой бумажной работой и, воспользовавшись дневным перерывом в потоке покупателей, решил взглянуть на ксерокопии страниц из записной книжки Кеннета младшего
Фирма Джерарда проделала неплохую работу по части расшифровки и проверки записей, и слабые мои подозрения о не слишком симпатичных методах расследования, используемых в «Деглетс», переросли в уверенность.
В толстом конверте, полученном от Джерарда, находилась, помимо пятнадцати страниц ксерокопий, объяснительная записка. В центре каждого из листков красовалась сама ксерокопия из маленькой книжки, от многих слов шли стрелки к объяснениям на полях.
Памятка Джерарда была отпечатана на машинке.
«Тони!
Все расследования проведены по телефону, не лично Ответы получены без всякого принуждения. Их давали сам Кеннет Чартер, его жена, дочь и старший сын. Проверяя информацию у друзей, в магазинах и заведениях, мы соблюдали определенную осторожность, поскольку Кеннет Чартер запретил нам представлять Кеннета младшего в криминальном свете.
Страницы пронумерованы в том порядке, в каком располагались в записной книжке Кеннета Чартера. Он датирует первую запись началом августа, поскольку там есть упоминание о дне рождения миссис Чартер, в августе. Отсюда можно предположить, что остальные записи сделаны позже, но, повторяю, это совсем не обязательно, и других дат, как вы убедитесь, нет.
Пожалуйста, сразу же записывайте все соображения, которые возникнут у вас во время чтения. Не оставляйте на потом, поскольку хорошие мысли имеют обыкновение быстро улетучиваться.
Ваш Д.»
Я взглянул на страницу под номером один и увидел следующую запись:
«Купить открытку на мамин день рождения, на след неделе».
От записи к полям вела стрелка. На полях было написано: «8 августа».
У Кеннета младшего был весьма оригинальный почерк — буквы в одном слове могли иметь наклон как в одну, так и в совершенно противоположную сторону. Комментарии «Деглетс» были написаны черными чернилами, мелкими и аккуратными, вполне различимыми буковками. Так что сетовать на то, что Джерард поставил передо мной технически невыполнимую задачу, не приходилось.
Вторая запись на первой странице гласила:
«Зайти к Д. Н. на в. и.».
Приписка на полях объявляла:
«Д. Н. — Дэвид Нейлор, единственный близкий друг Кеннета младшего. По всей видимости, „в. и.“ означает „военные игры“, поскольку Дэвид Нейлор увлекается ими».
На первой странице было еще несколько записей.
«Забрать брюки из химчистки».
«Попросить у отца денег».
«Сказать Б. Т., чтоб отцепилась».
Стрелка от последней записи вела к строке: «Б. Т., по всей вероятности, Бетти Таунсенд, девушка, с которой встречался Кеннет младший. По словам миссис Чартер, девушка в целом славная, но прилипчивая».
Бедная Бетти Таунсенд!..
Я перешел ко второй странице и увидел на ней перечень телефонных номеров с пометками и адресами на полях.
«Кинотеатр „Одеон“. (Местный.)
«Футбольный клуб „Дайэмонд“. (Местный.)
«Дэвид Нейлор». (Друг. Не работает.)
«Стрижка». (Телефон местной парикмахерской.)
«Лайза Смитсон». (Девушка, с которой встречался время от времени. Не работает.)
«Рональд Хейлби». (Друг. Работает вышибалой в местной дискотеке.)
На следующих нескольких страницах были лишь записи телефонных номеров и памятки, красноречиво свидетельствующие о бесцельной и праздной жизни. Вообще памятки Кеннета младшего являли собой некое подобие дневника с такими, к примеру, откровениями: «Зайти к Р. X. за нюхтой в воскр. Не забыть бабки» или «Достать телефон абортария для Л. С.» Но по большей части записи носили довольно обыденный характер типа: «Напомнить маме, чтоб купила новую зубную щетку», «Футбольный матч в „Дайэмонд“, „Починить перемотку на стерео“.
На одной из последних страниц я увидел следующее:
«Стрижка».
«Съездить в „Галифакс“.
«Купить танк для в. и. Позвонить Д. К»
«Взять ключи от Н.М. для дубликатов».
«Встреча с Р. X. в „Дайэмонд“.
«Отдать Л. С. деньги за аборт».
Примечания «Деглетс» гласили:
1) В парикмахерской сообщили, что Кеннет младший заходит к ним примерно раз в десять дней помыть голову шампунем и уложить волосы. Он покупает дорогие косметические средства и дает щедрые чаевые.
2) Скорее всего Кеннет младший в Галифакс не ездил. По всей вероятности, имеется в виду банк при Строительном обществе «Галифакс», хотя родители не знают, был ли у него там счет. По мнению Кеннета Чартера, его сын не получал никаких денег, кроме тех, что давал ему отец. Однако он, по всей вероятности, ошибался, поскольку денег, которые он давал сыну, никак не могло хватить на кокаин и оплату абортов.
3) «Танк» — игрушечный танк для военных игр.
4) Не выяснено.
Какое то время я, задумчиво хмурясь, взирал на инициалы Н. М., но преуспел в их расшифровке не больше, чем сотрудники «Деглетс». Для чего нужны были ключи? Открыть дом, машину, чемодан, ящик письменного стола, сейф, ящик для депозитов, почтовый ящик, на худой конец, infinitum <До бесконечности (лат)>. Возможно, этот Н. М. был человеком, некой неизвестной пока персоной.
На следующей странице красовалась всего одна запись, с которой, собственно, и началась вся эта заварушка.
Вслед за телефонным номером в Ридинге значилась фраза:
«Сказать З. UNP786Y забирает „Б“ джин пон. ок. 10 утр.».
Я скроил недовольную мину при виде столь очевидного свидетельства предательства и просмотрел оставшиеся три странички записей, содержание которых мало чем отличалось от предыдущих, разве что здесь упоминалось несколько новых имен и дел.
«Сходить с Д. Н. к С. Н. на в. и.!» Объяснение от «Деглетс» гласило: «С. Н.» — Стюарт Нейлор, отец Дэвида Нейлора. Стюарт Нейлор разведен, живет один. Дэвид Нейлор время от времени навещает отца. Стюарт Нейлор знаменит своим умением играть в военные игры. Очевидно, этим и объясняется, почему стоит восклицательный знак».
На самой последней страничке было написано следующее:
«Получить визу в Австралию».
«Узнать у Р. X. о торговцах наркотиками в Австралии».
«Заплатить Л. С. Это ее доля».
«Съездить в „Галифакс“.
«Не забыть попросить у отца денег».
«Забрать ключи в „Симперс“ и отослать».
Последнее объяснение от «Деглетс»:
«Симперс» — скобяная лавка и мастерская, где можно заказать дубликаты ключей. У них не сохранилось никаких записей об исполнении какого либо заказа для Кеннета младшего или любого другого члена семьи. Обычно они делают ключи в присутствии заказчика, исключения составляют лишь случаи, когда у них нет под рукой подходящих болванок. В этом случае они спрашивают у клиента адрес и номер депозита. Если Кеннет младший получал ключи в «Симперс» именно таким образом, то, должно быть, назвал им вымышленные имя и адрес».
Я аккуратно сложил страницу и убрал в конверт, с сомнением поглядывая на весьма скупые комментарии, которые успел записать для Джерарда. И не прошло и получаса, как он позвонил. Я, нехотя и извиняющимся тоном спросил, стоит ли диктовать ему свои записи.
— Да вы просто так перескажите, своими словами, — с оттенком нетерпения произнес он. — То, что считаете нужным. Что, по вашему, может представлять интерес.
— Ну… эти ключи…
— Что ключи?
— Хотелось бы знать, какого рода ключи используют для цистерн.
В трубке повисло молчание.
— Алло, вы слушаете? — спросил я.
— Да да, конечно… — снова пауза. — Продолжайте.
— Ну… дело в том… Я все время думал, почему это грабят одну и ту же цистерну, и пришел к выводу, что ответ должен быть каким то очень простым. Ну, к примеру, что у воров были ключи только от этой цистерны. Потому как им надо было обязательно иметь ключи — отпереть дверь кабины, когда водитель выйдет, сунуть туда газовый баллон, снова запереть дверцу, чтоб водитель, когда вернется, не заметил ничего подозрительного.
— Гм… — буркнул Джерард. — А полиция считает, что грабители пользовались отмычками.
— Но ведь с ключом куда быстрее и проще.
— Согласен.
— До первой кражи Кеннету младшему ничего не стоило проникнуть в офис отца. Вам нужно спросить Кеннета старшего, где они обычно держат ключи от цистерн.
— Хорошо, спрошу.
— И потом меня вдруг осенило: а что, если речь идет о ключах от второй машины? О дубликатах, которые должен был заказать Кеннет младший? Может, эти буквы «Н. М.» обозначают: «новая машина», что нибудь в этом роде?.. В любом случае стоит отвезти в «Симперс» ключи от какой нибудь цистерны и спросить, есть ли у них подходящие болванки или они должны их заказывать. Возможно, стоит также предупредить Кеннета Чартера, что где то у кого то могут находиться ключи еще от одной из его машин… если, конечно, мое предположение верно.
— Верно или нет, предупредить в любом случае стоит.
— Ну вот, собственно, и все, — сказал я. — Как то ничего больше в голову не пришло. Разве что…
— Разве что?
— Разве только что этот самый Кеннет младший не такой уж отъявленный злодей, каким мы его считали. Видно, просто приторговывал информацией за наличные, держал деньги в таком консервативном банке, как Строительная организация «Галифакс». Может, время от времени и баловался кокаинчиком со своим дружком привратником, но заядлым наркоманом все же не был. Заплатил за аборт подружки… Так что заправским злодеем его, пожалуй, не назовешь.
— Нет. Я тоже так думаю. Очень часто встречающийся в наши дни и вполне заурядный тип. Почти все время торчал дома, не забывал купить матери на день рождения поздравительную открытку, выказывал явное восхищение отцом товарища… Но при всем этом мог запросто предать своих близких.
— Обычное для подростков бунтарство вышло у него за общепринятые рамки.
— Наверное, — согласился Джерард. — Хитрый маленький стервец. Однако благодаря таким, как он, мы и зарабатываем свои денежки. Жизнь полна подобных парадоксов.
— Хотите еще один? — с улыбкой спросил я. — Мы идем по следу фальшивого виски рука об руку с полицией.
Я рассказал ему о своих дневных похождениях с Риджером и был вознагражден смехом за красочное описание миссис Алексис.
— Вообще то я не слишком уверен в этой миссис Алексис, — добавил я. — Ведь все эти вина значились у нее в карте. Утверждает, что распродала все до последней капли. И потом… такую голыми руками не возьмешь. Может, стоит заглянуть к ней еще раз?
— Вы прямо какого то дракона описываете!
— Очень точное замечание, — усмехнулся я. — Ей нравятся мужчины, которые раскачиваются на люстрах.
— Тогда можете спать спокойно. Вы не в ее вкусе.
— Нет… Меня она не тронет. Он засмеялся.
— А кстати, как ваша рука? Мне самому надо завтра на перевязку.
— Нормально. Заживает помаленьку. Желаю удачи.
На следующий день Риджер заявился в точно назначенный час, и мы пустились обследовать территорию Хенли на Темзе, где каждый год в июле проводится Хенлейская регата, с началом которой сонное царство оживает и жизнь в городке начинает бить ключом. Теперь же, в конце октября, под холодным осенним дождичком, здесь было безлюдно и тихо. Утки молча плыли по серой реке, редкие прохожие пробегали, сгорбившись под своими зонтами.
Мы с Риджером заходили в бар за баром, стряхивая капли дождя, и я уже потерял счет рюмочкам «Беллз».
И везде виски было самое что ни на есть настоящее, ни разу не вызвало никаких подозрений.
Один из барменов решил обсчитать меня при сдаче, ссыпал мелочь мне в ладонь и тут же разлил на прилавок воду, чтобы отвлечь меня от пересчитывания, но, когда я обратил внимание Риджера на это обстоятельство, тот ответил, что жалоб на обсчет клиентов в его списке не значится. Впрочем, он все же извлек полицейский жетон и предупредил бармена, который надулся и смотрел сердито. Это было единственное приключение за все утро, но ведь не каждый же день попадаются персонажи, подобные миссис Алексис.
В некоторых пабах было по два бара. В одном — даже три. Мой друг Джон настаивал на том, чтоб я пробовал виски везде.
Вдоволь нахлебавшись томатного сока, он вернул меня в лавку в два тридцать, где я с тяжелой головой сидел в кабинете и проклинал себя за то, что ввязался в эту авантюру. Нет, надо все же носить с собой некий сосуд, куда можно выплевывать виски, пусть даже это насторожит барменов и отпугнет посетителей. Так напиваться каждый день — это вам не игрушки.
Миссис Пейлисси взяла с собой Брайана развозить заказы, и я в перерывах между редкими дневными покупателями сидел и клевал носом. Когда, наверное, в пятый раз меня разбудило звяканье колокольчика, я, зевая, поднялся и пошел в торговый зал.
— Разве так полагается встречать манну небесную? — произнес знакомый голос.
На пороге стояла миссис Алексис, огромная, как сама жизнь, и мне показалось, что в лавке в этот сумеречный день стало светлей.
Я медленно закрыл рот, трансформировал зевок в улыбку и сказал:
— А я собирался заскочить к вам, при первой же возможности.
— Неужто? — насмешливо заметила миссис Алексис. — Так это и есть владения нашего маленького виноторговца? — Она добродушно обвела взглядом помещение, совсем не считаясь с тем фактом, что слово «маленький» вряд ли применимо к виноторговцу, который и сам был около шести футов росту и смотрел на нее отнюдь не снизу вверх. Очевидно, подумал я, она просто привыкла считать всех мужчин маленькими. — Вот, проходила мимо и решила заглянуть, — сказала она.
Я кивнул. Поразительно, сколько людей, входя, произносили именно эти слова.
— Да нет, ни черта я не проходила! — тут же с жаром поправилась она. — Я специально зашла, — она вызывающе вскинула голову. — Это вас удивляет?
— Да, — искренне ответил я.
— Просто вы мне понравились.
— И это тоже удивляет.
— А вы, я смотрю, та еще штучка.
Я все еще полупьян, подумал я. Ничего удивительного, почти три бутылки виски на пустой желудок. Благодатнейшая почва для язвы.
— Как каминная труба? — осведомился я. Она усмехнулась, показав акульи зубы.
— Паршиво. Уилфред до сих пор мне не простил.
— Ну а огонь то горит?
— О, еще почище, чем во время пожара! — Она окинула меня оценивающим взглядом. — Да вы, черт побери, мне в сыновья годитесь!
— Э э… почти.
— Так вы хотите знать об этих чертовых винах или нет?
— Конечно, хочу.
— Не стала говорить при вашем сержанте… Нет уж, такого подарка я ему никогда не сделаю! Глупый надутый индюк!
Я промычал нечто нечленораздельное.
— Так вот, я их покупала, — сказала она. — Но почти тут же отослала обратно.
Я глубоко втянул в грудь воздух и промолчал, стараясь не отвлекать ее от темы.
— У меня кончился «Беллз», — продолжила она. — И я позвонила в паб, что напротив, хотела подкупить немного. Тут нет ничего странного, мы часто выручаем друг друга. Ну и он притащил мне целую нераспечатанную коробку и сказал, что товар поступил от одного нового поставщика, который делает хорошие скидки, особенно на вина. Надо сказать, что вино всегда раскупается у меня лучше. Он дал мне номер телефона и сказал, что надо спросить Вернона…
Я выжидательно уставился на нее.
— Что, считаете, что прежде надо было семь раз отмерить, да? — весело спросила она. — Что я должна была догадаться, что это самое долбаное вино — левый товар, так, что ли?
— Так вы позвонили или нет? — спросил я.
— Позвонила. Очень хорошие вина, вполне приемлемая цена. Ну я и говорю ему: «Ладно, пришлите по коробке каждого, запишу их в карту, а там посмотрим, пойдут или нет».
— И они пошли?
— Ясное дело, — она улыбнулась акульей улыбкой. — Что лишний раз доказывает, как мало смыслят все эти пижоны.
— Ну а дальше что?
— А дальше в бар заявился какой то умник и сказал, что ему подсунули поддельное виски. Я сама ему наливала, из бутылки «Беллз». Одной из тех, что получила от соседа. Ну, пришлось попробовать самой, но я по этой части не спец, прямо скажу. Сроду не могла отличить один сорт от другого… Ладно, как бы там ни было, но пришлось налить этому типу «Гленливет» за счет заведения, чтоб умаслить, да еще извиниться. А как только он убрался, я тут же бросилась звонить соседу из паба, а тот и говорит, что все это полная ерунда, что виски совершенно нормальное и что этот Верной работает на солидную фирму.
— Какую еще фирму?
— Да откуда мне знать, черт возьми! Я не спрашивала. Одно могу сказать: я такими вещами шутить не люблю, мне неприятности ни к чему. Тут же вылила весь оставшийся «Беллз» в сортир. С глаз долой — из сердца вон. И очень правильно поступила, потому как буквально на следующий день явились типы из Палаты мер и весов со всеми этими своими пробирками и приборчиками и сообщили, что им пришла жалоба от клиента. Представляете? Этот сукин сын, не моргнув глазом, высосал мой «Гленливет», а потом, тварь, все равно настрочил донос!
— Не думаю, что он когда нибудь появится у вас снова, — улыбаясь, заметил я.
— Задушу собственными руками!
— Ну не он, так кто нибудь другой найдется.
— Э э, не скажите! Ладно, как бы там ни было но после этого я попросила одного знакомого, который занимался закупками для Общества любителей вин, зайти и попробовать эти замечательные вина. И когда он сказал, что, по сути, это одно и то же вино, я позвонила этому поганцу Вернону и заявила: пусть забирает все, что осталось, и вернет мне мои денежки, иначе я сообщу его вонючий номер полиции.
— И что же дальше? — совершенно завороженный этим ее повествованием, спросил я.
— Пришел дядька, тот самый, что привозил вина, отдал деньги и все забрал. Сказал, что у Вернона не работает, просто его приятель, но готова поклясться, это и был сам Верной! И еще он сказал, что, если я сдержу свое слово и не стану сообщать телефон полиции, тогда ничего ужасного со мной не произойдет. — Она усмехнулась, весело и бесстрашно. — В ответ на что я сказала, чтоб он передал своему Вернону следующее: «Пусть только попробует тронуть, я его живьем сожру!»
Я рассмеялся.
— И это все?
— Да, черт возьми, все! Если не считать того, что вчера заявились вы, вынюхивать и шпионить.
— Что ж, — сказал я. — Надеюсь, номер у вас сохранился?
Ястребиные глаза сверкнули желтоватым огоньком.
— Ясное дело! Что я с этого буду иметь? Ящик пива? Ящик шампанского «Пол Роджер»? А может, «Дом Периньон»?
Я призадумался.
— А что, если коробку «Беллз»?
— Годится. — Она достала из сумки клочок бумаги и протянула мне.
— С условием, что сами донесете его до машины, — добавил я.
Она покосилась на мою руку на перевязи.
— Поранились?
— Заряд из дробовика… Я бы на вашем месте держал язык за зубами, миссис Алексис. Никому не говорите о своем визите ко мне. Потому как стреляли в меня из за этого самого вина. И Вернону может очень не понравиться, что вы дали мне этот номер.
Глаза ее расширились, улыбка слетела с губ.
— Я пришла сюда, — резко заметила она, — из за того парня, официанта, которого убили в ресторане. Убийство нельзя оставлять безнаказанным. Но вы не говорили…
Я покачал головой.
— Простите. Просто тогда показалось, что не стоит. Я же не знал, что вы придете ко мне… Уверен, все будет в порядке. Самое главное — не болтать. К тому же вы не единственная, кому известен этот номер. Ваш сосед из паба, к примеру, тоже его знает.
— Да, все так. — Она на секунду задумалась. — Вы правы… — Лицо сложилось в обычную насмешливую гримаску. — Будете поблизости, заглядывайте на обед, маленький виноторговец!
Она прошла за мной в кладовую, забрать свой трофей. Легко подхватила коробку и, держа ее под мышкой, вышла под дождь и серое небо, сверкая глазами и зубами.
— Потрясающе! — пробормотал Джерард и обещал перезвонить тотчас же, как только его люди установят, кому принадлежит номер телефона.
— Судя по всему, где то в районе Оксфорда.
— Да, — согласился он. — Под Оксфордом. Впрочем, несмотря на весь энтузиазм, голос у него был усталый, и когда я спросил, как плечо, он проворчал что то неразборчивое, из чего я сделал вывод, что до выздоровления ему еще далеко.
— Перезвоню, — сказал он и через полчаса действительно перезвонил, но, как выяснилось, вовсе не по поводу номера Вернона.
— Подумал, что вам будет это интересно, — сказал он. — Мы навели справки об аукционе в Донкастере. Реймкина купили за наличные. Записи о том, кто именно купил, не сохранилось. Мы также проверили каналы транспортировки. Тут вы оказались правы. Реймкин значился в списках. Его переправили кораблем в Калифорнию, отправкой ведал агент по перевозкам живых грузов. Сейчас этого агента на месте нет, уехал в Японию, и никто в его отсутствие не дает никакой информации. Должен вернуться в следующий четверг вечером. Расходы по отправке Реймкина оплачены наличными мистером А. Л. Трентом, который до этого переправил в Калифорнию еще несколько лошадей, через то же агентство. Вот такие дела… И денежки его оказались в Калифорнии. Или уже где нибудь в банке, или все еще на четырех ногах с копытами.
— Ставлю миллион, что в банке.
— Да, думаю, да. Но до пятницы нам этого никак не узнать.
— Жаль.
— Вообще определенный прогресс у нас наблюдается, — заметил он. — Возможно, вам будет также интересно узнать о ключах.
— А что с ключами?
— Я говорил с Кеннетом Чартером. Он сказал, что ключи от кабин и системы зажигания ничем не отличаются от обычных, но у них имеются специальные ключи для люков, открывающихся в отдельные секции для жидкостей в цистернах. Одна из мер предосторожности. Большие цистерны состоят из девяти раздельных секций, по его словам, такая цистерна может перевозить девять различных жидкостей одновременно. И у каждой секции имеется свой отдельный ключ, чтоб избежать ошибок при разгрузке. Так что для каждой из цистерн, перевозящих виски, надо иметь по девять ключей. И Чартер загодя пересылал связку ключей поставщику и получателю с тем, чтобы водитель не возил их с собой. Так, он считал, безопаснее.
— Очень предусмотрительно, — заметил я.
— Да. И вот сегодня днем Кеннет Чартер сам связался с «Симперс» и узнал, что они изготовили два набора ключей по девять в каждом и оба раза болванки для них заказывали отдельно. Молодой человек, заказавший эти ключи, назвался Гаррисоном. Кеннет Чартер просто с ума сходит от волнения, потому как не знает, какая из его цистерн теперь в опасности.
— Скверно…
— Говорит, что, если даже и потеряет бизнес, ему плевать. Самое страшное для него — это предательство Кеннета младшего.
— А он хоть приблизительно представляет, как Кеннету младшему удалось заполучить эти ключи? — спросил я.
— Говорит, что обычно они держат их в офисе, но, когда цистерна проходит обработку паром, ключи находятся у рабочих в ангарах. Очевидно, Кеннет младший выкрал их оттуда.
— Вот хитрый маленький стервец!
— Именно. Кстати, и Кеннет Чартер, и мы, в «Деглетс», получили от фирмы «Рэннох» профильные анализы всех трех украденных партий виски. Правда, они несколько отличаются друг от друга, поскольку составляющие подвергались неоднократной перегонке. Я не слишком разбираюсь в этих технических тонкостях. Как бы там ни было, но они у нас и ждут, когда мы найдем, с чем их сравнить.
— Гм… А может, у соседа миссис Алексис что то осталось?
— Это мысль. Постарайтесь связаться с ней, и быстро.
— Жаль, что весь свой запас она уничтожила.
Мы с Джерардом распрощались, и я тут же позвонил миссис Алексис, которая, казалось, ничуть не удивилась и обещала тут же все выяснить. Однако, перезвонив через десять минут, она сообщила, что сосед ее уже давным давно все распродал, и что по этой цене теперь уже ничего не купишь, и что Верной якобы отменил все скидки. Но лично ей казалось, что этот самый Верной, должно быть, почуял неладное после этой истории с ней и прикрыл свою лавочку, во всяком случае, в ее округе.
Черт побери, подумал я и перезвонил Джерарду.
— Стоит нам только подобраться поближе, как все испаряется, точно фантом, — устало заметил он.
— Может, завтра что нибудь найду. Он вздохнул.
— Слишком уж он большой, этот стог сена…
В первый день мы посетили еще четыре паба, и я уже начал уставать от постоянного привкуса виски «Беллз» во рту. Риджер методично сверялся со своими записями и не выказывал ни малейшего разочарования тем, что все пробы, одна за другой, оказывались в норме. Похоже, он воспринимал объезд заведений как обычную рутинную работу и собирался флегматично выполнять задание до тех пор, пока не придут другие инструкции.
Вот человек без капли бунтарской крови, подумал я, никогда не ставящий под сомнение ни отдельный приказ, ни порядок вещей в целом. Он являл собой полную противоположность подлым и ненасытным авантюристам типа сына Кеннета Чартера. Где то посередине между этими двумя крайностями располагалось все остальное человечество, все мы, ворчащие, спорящие, терпеливые и не очень, философствующие и бездумные, старающиеся выжать максимум из того, чем одарила нас несовершенная эволюция.
В конце нашего путешествия я спросил, удалось ли полиции напасть на след фургона «Бедфорд», который использовался при ограблении моей лавки. Очевидно, к этому времени Риджер начал воспринимать меня чуть ли не как официального коллегу, а потому ответил без обычно присущей ему сдержанности:
— Нет, не нашли. И, наверное, никогда не найдем.
— Это почему? — удивился я.
— Он принадлежал фирме «Кволити хаус провижнс». Они не замечали, что фургон пропал, вплоть До того самого момента, пока один из наших констеблей не пришел к ним и не начал задавать вопросы. Фургонов у них много, поэтому и проморгали, так они сказали. Прямо сонное царство какое то… Теперь машина под этим номером объявлена в срочный розыск, поскольку она может быть связана с убийством Зарака. Но раз фургон, что называется, засветился, его скорее всего бросили, возможно, оставили на свалке со снятыми номерами. Да его теперь никто не найдет, разве что случайно подвернется. А вообще то — не думаю.
— Весело…
— Такова жизнь.
Он подвез меня к лавке и сказал, что завтра утром заедет с новым списком подлежащих проверке заведений.
— А почему бы не привезти весь список сразу, а не частями? — спросил я.
— О, он еще не готов. Мы начали составлять только вчера, используя имеющиеся у нас данные, а теперь надо ждать дополнительной информации.
— Вон оно что… Скажите, сержант, а как вас по имени?
Он немного удивился.
— Джон.
— Не будете возражать, если завтра в пивных я буду называть вас по имени? Сегодня пару раз перед разными барменами я едва не обратился к вам «сержант».
Он обдумал предложение.
— Ладно. Тогда, наверное, вы хотите, чтоб я называл вас Тони?
— Имеет смысл.
— Хорошо.
— А чем вы занимаетесь в свободное от службы время? — спросил я.
— Садом, — ответил он. — В основном вырашиваю овощи.
— Женаты?
— Да, вот уже четырнадцать лет. Две дочери, эдакие маленькие дамочки, — выражение, возникшее при этом у него на лице, противоречило резкости тона. — А ваша жена, говорят, умерла?
— Да.
— Соболезную.
— Спасибо, сержант.
Он кивнул. Джон был рожден для дела, возникшая между ним и любым другим человеком близость не могла перерасти в дружбу. И я почти физически почувствовал, как, услышав это «сержант», он испытал облегчение, едва ли не благодарность — за то, что я не назвал его Джоном в частной беседе.
Он высадил меня у двери и аккуратно отъехал от обочины, включив, как положено, поворотник, пунктуальный во всем, до последней мелочи. Миссис Пейлисси радостно сообщила, что совсем сбилась с ног, и выразила уверенность, что я могу самостоятельно доехать до больницы, потому как, если честно, мистер Бич, то от вас попахивает спиртным.
Я вспомнил, что заказывал и за что платил, и быстренько подсчитал в уме, что проглотил добрую дюжину неразбавленных виски и что если и чувствую себя трезвым, так это не более чем иллюзия. А потому в больницу я поехал на такси и был вознагражден неодобрительным фырканьем медсестры (той самой), которая сняла с руки повязку, посмотреть, что там под ней происходит.
— Кстати, должна предупредить, у пьющего раны заживают хуже, — строго заметила она.
— Что, правда?
— Да.
Склонив голову, она с помощью щипчиков начала снимать антисептические пластыри, которые наложила в прошлое воскресенье, а я старался дышать как можно реже, через нос и в сторону. Но, судя по тому, как она брезгливо морщилась, не слишком преуспел.
— Надо сказать, большинство этих ранок затянулось лучше, чем вы заслуживаете, — заметила она после паузы. — Три немного воспалены, еще одна… тоже мне не нравится. Вот так больно?
— Ну есть немного… Она кивнула.
— Что и следовало ожидать. Ведь некоторые из них были больше дюйма глубиной… — Она принялась налеплять новые пластыри. — Вот здесь, на самую плохую, надо наложить шовчик, чтоб края не расходились. И старайтесь воздерживаться от спиртного. На свете есть куда более эффективные обезболивающие.
— Да, мэм, — кисло ответил я и представил себе завтрашний объезд и пятьдесят тысяч пабов на пути к Уэтфорду.
Вернувшись в лавку, я отправил миссис Пейлис си с Брайаном развозить заказы, сам занялся кое какой бумажной работой и, воспользовавшись дневным перерывом в потоке покупателей, решил взглянуть на ксерокопии страниц из записной книжки Кеннета младшего
Фирма Джерарда проделала неплохую работу по части расшифровки и проверки записей, и слабые мои подозрения о не слишком симпатичных методах расследования, используемых в «Деглетс», переросли в уверенность.
В толстом конверте, полученном от Джерарда, находилась, помимо пятнадцати страниц ксерокопий, объяснительная записка. В центре каждого из листков красовалась сама ксерокопия из маленькой книжки, от многих слов шли стрелки к объяснениям на полях.
Памятка Джерарда была отпечатана на машинке.
«Тони!
Все расследования проведены по телефону, не лично Ответы получены без всякого принуждения. Их давали сам Кеннет Чартер, его жена, дочь и старший сын. Проверяя информацию у друзей, в магазинах и заведениях, мы соблюдали определенную осторожность, поскольку Кеннет Чартер запретил нам представлять Кеннета младшего в криминальном свете.
Страницы пронумерованы в том порядке, в каком располагались в записной книжке Кеннета Чартера. Он датирует первую запись началом августа, поскольку там есть упоминание о дне рождения миссис Чартер, в августе. Отсюда можно предположить, что остальные записи сделаны позже, но, повторяю, это совсем не обязательно, и других дат, как вы убедитесь, нет.
Пожалуйста, сразу же записывайте все соображения, которые возникнут у вас во время чтения. Не оставляйте на потом, поскольку хорошие мысли имеют обыкновение быстро улетучиваться.
Ваш Д.»
Я взглянул на страницу под номером один и увидел следующую запись:
«Купить открытку на мамин день рождения, на след неделе».
От записи к полям вела стрелка. На полях было написано: «8 августа».
У Кеннета младшего был весьма оригинальный почерк — буквы в одном слове могли иметь наклон как в одну, так и в совершенно противоположную сторону. Комментарии «Деглетс» были написаны черными чернилами, мелкими и аккуратными, вполне различимыми буковками. Так что сетовать на то, что Джерард поставил передо мной технически невыполнимую задачу, не приходилось.
Вторая запись на первой странице гласила:
«Зайти к Д. Н. на в. и.».
Приписка на полях объявляла:
«Д. Н. — Дэвид Нейлор, единственный близкий друг Кеннета младшего. По всей видимости, „в. и.“ означает „военные игры“, поскольку Дэвид Нейлор увлекается ими».
На первой странице было еще несколько записей.
«Забрать брюки из химчистки».
«Попросить у отца денег».
«Сказать Б. Т., чтоб отцепилась».
Стрелка от последней записи вела к строке: «Б. Т., по всей вероятности, Бетти Таунсенд, девушка, с которой встречался Кеннет младший. По словам миссис Чартер, девушка в целом славная, но прилипчивая».
Бедная Бетти Таунсенд!..
Я перешел ко второй странице и увидел на ней перечень телефонных номеров с пометками и адресами на полях.
«Кинотеатр „Одеон“. (Местный.)
«Футбольный клуб „Дайэмонд“. (Местный.)
«Дэвид Нейлор». (Друг. Не работает.)
«Стрижка». (Телефон местной парикмахерской.)
«Лайза Смитсон». (Девушка, с которой встречался время от времени. Не работает.)
«Рональд Хейлби». (Друг. Работает вышибалой в местной дискотеке.)
На следующих нескольких страницах были лишь записи телефонных номеров и памятки, красноречиво свидетельствующие о бесцельной и праздной жизни. Вообще памятки Кеннета младшего являли собой некое подобие дневника с такими, к примеру, откровениями: «Зайти к Р. X. за нюхтой в воскр. Не забыть бабки» или «Достать телефон абортария для Л. С.» Но по большей части записи носили довольно обыденный характер типа: «Напомнить маме, чтоб купила новую зубную щетку», «Футбольный матч в „Дайэмонд“, „Починить перемотку на стерео“.
На одной из последних страниц я увидел следующее:
«Стрижка».
«Съездить в „Галифакс“.
«Купить танк для в. и. Позвонить Д. К»
«Взять ключи от Н.М. для дубликатов».
«Встреча с Р. X. в „Дайэмонд“.
«Отдать Л. С. деньги за аборт».
Примечания «Деглетс» гласили:
1) В парикмахерской сообщили, что Кеннет младший заходит к ним примерно раз в десять дней помыть голову шампунем и уложить волосы. Он покупает дорогие косметические средства и дает щедрые чаевые.
2) Скорее всего Кеннет младший в Галифакс не ездил. По всей вероятности, имеется в виду банк при Строительном обществе «Галифакс», хотя родители не знают, был ли у него там счет. По мнению Кеннета Чартера, его сын не получал никаких денег, кроме тех, что давал ему отец. Однако он, по всей вероятности, ошибался, поскольку денег, которые он давал сыну, никак не могло хватить на кокаин и оплату абортов.
3) «Танк» — игрушечный танк для военных игр.
4) Не выяснено.
Какое то время я, задумчиво хмурясь, взирал на инициалы Н. М., но преуспел в их расшифровке не больше, чем сотрудники «Деглетс». Для чего нужны были ключи? Открыть дом, машину, чемодан, ящик письменного стола, сейф, ящик для депозитов, почтовый ящик, на худой конец, infinitum <До бесконечности (лат)>. Возможно, этот Н. М. был человеком, некой неизвестной пока персоной.
На следующей странице красовалась всего одна запись, с которой, собственно, и началась вся эта заварушка.
Вслед за телефонным номером в Ридинге значилась фраза:
«Сказать З. UNP786Y забирает „Б“ джин пон. ок. 10 утр.».
Я скроил недовольную мину при виде столь очевидного свидетельства предательства и просмотрел оставшиеся три странички записей, содержание которых мало чем отличалось от предыдущих, разве что здесь упоминалось несколько новых имен и дел.
«Сходить с Д. Н. к С. Н. на в. и.!» Объяснение от «Деглетс» гласило: «С. Н.» — Стюарт Нейлор, отец Дэвида Нейлора. Стюарт Нейлор разведен, живет один. Дэвид Нейлор время от времени навещает отца. Стюарт Нейлор знаменит своим умением играть в военные игры. Очевидно, этим и объясняется, почему стоит восклицательный знак».
На самой последней страничке было написано следующее:
«Получить визу в Австралию».
«Узнать у Р. X. о торговцах наркотиками в Австралии».
«Заплатить Л. С. Это ее доля».
«Съездить в „Галифакс“.
«Не забыть попросить у отца денег».
«Забрать ключи в „Симперс“ и отослать».
Последнее объяснение от «Деглетс»:
«Симперс» — скобяная лавка и мастерская, где можно заказать дубликаты ключей. У них не сохранилось никаких записей об исполнении какого либо заказа для Кеннета младшего или любого другого члена семьи. Обычно они делают ключи в присутствии заказчика, исключения составляют лишь случаи, когда у них нет под рукой подходящих болванок. В этом случае они спрашивают у клиента адрес и номер депозита. Если Кеннет младший получал ключи в «Симперс» именно таким образом, то, должно быть, назвал им вымышленные имя и адрес».
Я аккуратно сложил страницу и убрал в конверт, с сомнением поглядывая на весьма скупые комментарии, которые успел записать для Джерарда. И не прошло и получаса, как он позвонил. Я, нехотя и извиняющимся тоном спросил, стоит ли диктовать ему свои записи.
— Да вы просто так перескажите, своими словами, — с оттенком нетерпения произнес он. — То, что считаете нужным. Что, по вашему, может представлять интерес.
— Ну… эти ключи…
— Что ключи?
— Хотелось бы знать, какого рода ключи используют для цистерн.
В трубке повисло молчание.
— Алло, вы слушаете? — спросил я.
— Да да, конечно… — снова пауза. — Продолжайте.
— Ну… дело в том… Я все время думал, почему это грабят одну и ту же цистерну, и пришел к выводу, что ответ должен быть каким то очень простым. Ну, к примеру, что у воров были ключи только от этой цистерны. Потому как им надо было обязательно иметь ключи — отпереть дверь кабины, когда водитель выйдет, сунуть туда газовый баллон, снова запереть дверцу, чтоб водитель, когда вернется, не заметил ничего подозрительного.
— Гм… — буркнул Джерард. — А полиция считает, что грабители пользовались отмычками.
— Но ведь с ключом куда быстрее и проще.
— Согласен.
— До первой кражи Кеннету младшему ничего не стоило проникнуть в офис отца. Вам нужно спросить Кеннета старшего, где они обычно держат ключи от цистерн.
— Хорошо, спрошу.
— И потом меня вдруг осенило: а что, если речь идет о ключах от второй машины? О дубликатах, которые должен был заказать Кеннет младший? Может, эти буквы «Н. М.» обозначают: «новая машина», что нибудь в этом роде?.. В любом случае стоит отвезти в «Симперс» ключи от какой нибудь цистерны и спросить, есть ли у них подходящие болванки или они должны их заказывать. Возможно, стоит также предупредить Кеннета Чартера, что где то у кого то могут находиться ключи еще от одной из его машин… если, конечно, мое предположение верно.
— Верно или нет, предупредить в любом случае стоит.
— Ну вот, собственно, и все, — сказал я. — Как то ничего больше в голову не пришло. Разве что…
— Разве что?
— Разве только что этот самый Кеннет младший не такой уж отъявленный злодей, каким мы его считали. Видно, просто приторговывал информацией за наличные, держал деньги в таком консервативном банке, как Строительная организация «Галифакс». Может, время от времени и баловался кокаинчиком со своим дружком привратником, но заядлым наркоманом все же не был. Заплатил за аборт подружки… Так что заправским злодеем его, пожалуй, не назовешь.
— Нет. Я тоже так думаю. Очень часто встречающийся в наши дни и вполне заурядный тип. Почти все время торчал дома, не забывал купить матери на день рождения поздравительную открытку, выказывал явное восхищение отцом товарища… Но при всем этом мог запросто предать своих близких.
— Обычное для подростков бунтарство вышло у него за общепринятые рамки.
— Наверное, — согласился Джерард. — Хитрый маленький стервец. Однако благодаря таким, как он, мы и зарабатываем свои денежки. Жизнь полна подобных парадоксов.
— Хотите еще один? — с улыбкой спросил я. — Мы идем по следу фальшивого виски рука об руку с полицией.
Я рассказал ему о своих дневных похождениях с Риджером и был вознагражден смехом за красочное описание миссис Алексис.
— Вообще то я не слишком уверен в этой миссис Алексис, — добавил я. — Ведь все эти вина значились у нее в карте. Утверждает, что распродала все до последней капли. И потом… такую голыми руками не возьмешь. Может, стоит заглянуть к ней еще раз?
— Вы прямо какого то дракона описываете!
— Очень точное замечание, — усмехнулся я. — Ей нравятся мужчины, которые раскачиваются на люстрах.
— Тогда можете спать спокойно. Вы не в ее вкусе.
— Нет… Меня она не тронет. Он засмеялся.
— А кстати, как ваша рука? Мне самому надо завтра на перевязку.
— Нормально. Заживает помаленьку. Желаю удачи.
На следующий день Риджер заявился в точно назначенный час, и мы пустились обследовать территорию Хенли на Темзе, где каждый год в июле проводится Хенлейская регата, с началом которой сонное царство оживает и жизнь в городке начинает бить ключом. Теперь же, в конце октября, под холодным осенним дождичком, здесь было безлюдно и тихо. Утки молча плыли по серой реке, редкие прохожие пробегали, сгорбившись под своими зонтами.
Мы с Риджером заходили в бар за баром, стряхивая капли дождя, и я уже потерял счет рюмочкам «Беллз».
И везде виски было самое что ни на есть настоящее, ни разу не вызвало никаких подозрений.
Один из барменов решил обсчитать меня при сдаче, ссыпал мелочь мне в ладонь и тут же разлил на прилавок воду, чтобы отвлечь меня от пересчитывания, но, когда я обратил внимание Риджера на это обстоятельство, тот ответил, что жалоб на обсчет клиентов в его списке не значится. Впрочем, он все же извлек полицейский жетон и предупредил бармена, который надулся и смотрел сердито. Это было единственное приключение за все утро, но ведь не каждый же день попадаются персонажи, подобные миссис Алексис.
В некоторых пабах было по два бара. В одном — даже три. Мой друг Джон настаивал на том, чтоб я пробовал виски везде.
Вдоволь нахлебавшись томатного сока, он вернул меня в лавку в два тридцать, где я с тяжелой головой сидел в кабинете и проклинал себя за то, что ввязался в эту авантюру. Нет, надо все же носить с собой некий сосуд, куда можно выплевывать виски, пусть даже это насторожит барменов и отпугнет посетителей. Так напиваться каждый день — это вам не игрушки.
Миссис Пейлисси взяла с собой Брайана развозить заказы, и я в перерывах между редкими дневными покупателями сидел и клевал носом. Когда, наверное, в пятый раз меня разбудило звяканье колокольчика, я, зевая, поднялся и пошел в торговый зал.
— Разве так полагается встречать манну небесную? — произнес знакомый голос.
На пороге стояла миссис Алексис, огромная, как сама жизнь, и мне показалось, что в лавке в этот сумеречный день стало светлей.
Я медленно закрыл рот, трансформировал зевок в улыбку и сказал:
— А я собирался заскочить к вам, при первой же возможности.
— Неужто? — насмешливо заметила миссис Алексис. — Так это и есть владения нашего маленького виноторговца? — Она добродушно обвела взглядом помещение, совсем не считаясь с тем фактом, что слово «маленький» вряд ли применимо к виноторговцу, который и сам был около шести футов росту и смотрел на нее отнюдь не снизу вверх. Очевидно, подумал я, она просто привыкла считать всех мужчин маленькими. — Вот, проходила мимо и решила заглянуть, — сказала она.
Я кивнул. Поразительно, сколько людей, входя, произносили именно эти слова.
— Да нет, ни черта я не проходила! — тут же с жаром поправилась она. — Я специально зашла, — она вызывающе вскинула голову. — Это вас удивляет?
— Да, — искренне ответил я.
— Просто вы мне понравились.
— И это тоже удивляет.
— А вы, я смотрю, та еще штучка.
Я все еще полупьян, подумал я. Ничего удивительного, почти три бутылки виски на пустой желудок. Благодатнейшая почва для язвы.
— Как каминная труба? — осведомился я. Она усмехнулась, показав акульи зубы.
— Паршиво. Уилфред до сих пор мне не простил.
— Ну а огонь то горит?
— О, еще почище, чем во время пожара! — Она окинула меня оценивающим взглядом. — Да вы, черт побери, мне в сыновья годитесь!
— Э э… почти.
— Так вы хотите знать об этих чертовых винах или нет?
— Конечно, хочу.
— Не стала говорить при вашем сержанте… Нет уж, такого подарка я ему никогда не сделаю! Глупый надутый индюк!
Я промычал нечто нечленораздельное.
— Так вот, я их покупала, — сказала она. — Но почти тут же отослала обратно.
Я глубоко втянул в грудь воздух и промолчал, стараясь не отвлекать ее от темы.
— У меня кончился «Беллз», — продолжила она. — И я позвонила в паб, что напротив, хотела подкупить немного. Тут нет ничего странного, мы часто выручаем друг друга. Ну и он притащил мне целую нераспечатанную коробку и сказал, что товар поступил от одного нового поставщика, который делает хорошие скидки, особенно на вина. Надо сказать, что вино всегда раскупается у меня лучше. Он дал мне номер телефона и сказал, что надо спросить Вернона…
Я выжидательно уставился на нее.
— Что, считаете, что прежде надо было семь раз отмерить, да? — весело спросила она. — Что я должна была догадаться, что это самое долбаное вино — левый товар, так, что ли?
— Так вы позвонили или нет? — спросил я.
— Позвонила. Очень хорошие вина, вполне приемлемая цена. Ну я и говорю ему: «Ладно, пришлите по коробке каждого, запишу их в карту, а там посмотрим, пойдут или нет».
— И они пошли?
— Ясное дело, — она улыбнулась акульей улыбкой. — Что лишний раз доказывает, как мало смыслят все эти пижоны.
— Ну а дальше что?
— А дальше в бар заявился какой то умник и сказал, что ему подсунули поддельное виски. Я сама ему наливала, из бутылки «Беллз». Одной из тех, что получила от соседа. Ну, пришлось попробовать самой, но я по этой части не спец, прямо скажу. Сроду не могла отличить один сорт от другого… Ладно, как бы там ни было, но пришлось налить этому типу «Гленливет» за счет заведения, чтоб умаслить, да еще извиниться. А как только он убрался, я тут же бросилась звонить соседу из паба, а тот и говорит, что все это полная ерунда, что виски совершенно нормальное и что этот Верной работает на солидную фирму.
— Какую еще фирму?
— Да откуда мне знать, черт возьми! Я не спрашивала. Одно могу сказать: я такими вещами шутить не люблю, мне неприятности ни к чему. Тут же вылила весь оставшийся «Беллз» в сортир. С глаз долой — из сердца вон. И очень правильно поступила, потому как буквально на следующий день явились типы из Палаты мер и весов со всеми этими своими пробирками и приборчиками и сообщили, что им пришла жалоба от клиента. Представляете? Этот сукин сын, не моргнув глазом, высосал мой «Гленливет», а потом, тварь, все равно настрочил донос!
— Не думаю, что он когда нибудь появится у вас снова, — улыбаясь, заметил я.
— Задушу собственными руками!
— Ну не он, так кто нибудь другой найдется.
— Э э, не скажите! Ладно, как бы там ни было но после этого я попросила одного знакомого, который занимался закупками для Общества любителей вин, зайти и попробовать эти замечательные вина. И когда он сказал, что, по сути, это одно и то же вино, я позвонила этому поганцу Вернону и заявила: пусть забирает все, что осталось, и вернет мне мои денежки, иначе я сообщу его вонючий номер полиции.
— И что же дальше? — совершенно завороженный этим ее повествованием, спросил я.
— Пришел дядька, тот самый, что привозил вина, отдал деньги и все забрал. Сказал, что у Вернона не работает, просто его приятель, но готова поклясться, это и был сам Верной! И еще он сказал, что, если я сдержу свое слово и не стану сообщать телефон полиции, тогда ничего ужасного со мной не произойдет. — Она усмехнулась, весело и бесстрашно. — В ответ на что я сказала, чтоб он передал своему Вернону следующее: «Пусть только попробует тронуть, я его живьем сожру!»
Я рассмеялся.
— И это все?
— Да, черт возьми, все! Если не считать того, что вчера заявились вы, вынюхивать и шпионить.
— Что ж, — сказал я. — Надеюсь, номер у вас сохранился?
Ястребиные глаза сверкнули желтоватым огоньком.
— Ясное дело! Что я с этого буду иметь? Ящик пива? Ящик шампанского «Пол Роджер»? А может, «Дом Периньон»?
Я призадумался.
— А что, если коробку «Беллз»?
— Годится. — Она достала из сумки клочок бумаги и протянула мне.
— С условием, что сами донесете его до машины, — добавил я.
Она покосилась на мою руку на перевязи.
— Поранились?
— Заряд из дробовика… Я бы на вашем месте держал язык за зубами, миссис Алексис. Никому не говорите о своем визите ко мне. Потому как стреляли в меня из за этого самого вина. И Вернону может очень не понравиться, что вы дали мне этот номер.
Глаза ее расширились, улыбка слетела с губ.
— Я пришла сюда, — резко заметила она, — из за того парня, официанта, которого убили в ресторане. Убийство нельзя оставлять безнаказанным. Но вы не говорили…
Я покачал головой.
— Простите. Просто тогда показалось, что не стоит. Я же не знал, что вы придете ко мне… Уверен, все будет в порядке. Самое главное — не болтать. К тому же вы не единственная, кому известен этот номер. Ваш сосед из паба, к примеру, тоже его знает.
— Да, все так. — Она на секунду задумалась. — Вы правы… — Лицо сложилось в обычную насмешливую гримаску. — Будете поблизости, заглядывайте на обед, маленький виноторговец!
Она прошла за мной в кладовую, забрать свой трофей. Легко подхватила коробку и, держа ее под мышкой, вышла под дождь и серое небо, сверкая глазами и зубами.
— Потрясающе! — пробормотал Джерард и обещал перезвонить тотчас же, как только его люди установят, кому принадлежит номер телефона.
— Судя по всему, где то в районе Оксфорда.
— Да, — согласился он. — Под Оксфордом. Впрочем, несмотря на весь энтузиазм, голос у него был усталый, и когда я спросил, как плечо, он проворчал что то неразборчивое, из чего я сделал вывод, что до выздоровления ему еще далеко.
— Перезвоню, — сказал он и через полчаса действительно перезвонил, но, как выяснилось, вовсе не по поводу номера Вернона.
— Подумал, что вам будет это интересно, — сказал он. — Мы навели справки об аукционе в Донкастере. Реймкина купили за наличные. Записи о том, кто именно купил, не сохранилось. Мы также проверили каналы транспортировки. Тут вы оказались правы. Реймкин значился в списках. Его переправили кораблем в Калифорнию, отправкой ведал агент по перевозкам живых грузов. Сейчас этого агента на месте нет, уехал в Японию, и никто в его отсутствие не дает никакой информации. Должен вернуться в следующий четверг вечером. Расходы по отправке Реймкина оплачены наличными мистером А. Л. Трентом, который до этого переправил в Калифорнию еще несколько лошадей, через то же агентство. Вот такие дела… И денежки его оказались в Калифорнии. Или уже где нибудь в банке, или все еще на четырех ногах с копытами.
— Ставлю миллион, что в банке.
— Да, думаю, да. Но до пятницы нам этого никак не узнать.
— Жаль.
— Вообще определенный прогресс у нас наблюдается, — заметил он. — Возможно, вам будет также интересно узнать о ключах.
— А что с ключами?
— Я говорил с Кеннетом Чартером. Он сказал, что ключи от кабин и системы зажигания ничем не отличаются от обычных, но у них имеются специальные ключи для люков, открывающихся в отдельные секции для жидкостей в цистернах. Одна из мер предосторожности. Большие цистерны состоят из девяти раздельных секций, по его словам, такая цистерна может перевозить девять различных жидкостей одновременно. И у каждой секции имеется свой отдельный ключ, чтоб избежать ошибок при разгрузке. Так что для каждой из цистерн, перевозящих виски, надо иметь по девять ключей. И Чартер загодя пересылал связку ключей поставщику и получателю с тем, чтобы водитель не возил их с собой. Так, он считал, безопаснее.
— Очень предусмотрительно, — заметил я.
— Да. И вот сегодня днем Кеннет Чартер сам связался с «Симперс» и узнал, что они изготовили два набора ключей по девять в каждом и оба раза болванки для них заказывали отдельно. Молодой человек, заказавший эти ключи, назвался Гаррисоном. Кеннет Чартер просто с ума сходит от волнения, потому как не знает, какая из его цистерн теперь в опасности.
— Скверно…
— Говорит, что, если даже и потеряет бизнес, ему плевать. Самое страшное для него — это предательство Кеннета младшего.
— А он хоть приблизительно представляет, как Кеннету младшему удалось заполучить эти ключи? — спросил я.
— Говорит, что обычно они держат их в офисе, но, когда цистерна проходит обработку паром, ключи находятся у рабочих в ангарах. Очевидно, Кеннет младший выкрал их оттуда.
— Вот хитрый маленький стервец!
— Именно. Кстати, и Кеннет Чартер, и мы, в «Деглетс», получили от фирмы «Рэннох» профильные анализы всех трех украденных партий виски. Правда, они несколько отличаются друг от друга, поскольку составляющие подвергались неоднократной перегонке. Я не слишком разбираюсь в этих технических тонкостях. Как бы там ни было, но они у нас и ждут, когда мы найдем, с чем их сравнить.
— Гм… А может, у соседа миссис Алексис что то осталось?
— Это мысль. Постарайтесь связаться с ней, и быстро.
— Жаль, что весь свой запас она уничтожила.
Мы с Джерардом распрощались, и я тут же позвонил миссис Алексис, которая, казалось, ничуть не удивилась и обещала тут же все выяснить. Однако, перезвонив через десять минут, она сообщила, что сосед ее уже давным давно все распродал, и что по этой цене теперь уже ничего не купишь, и что Верной якобы отменил все скидки. Но лично ей казалось, что этот самый Верной, должно быть, почуял неладное после этой истории с ней и прикрыл свою лавочку, во всяком случае, в ее округе.
Черт побери, подумал я и перезвонил Джерарду.
— Стоит нам только подобраться поближе, как все испаряется, точно фантом, — устало заметил он.
— Может, завтра что нибудь найду. Он вздохнул.
— Слишком уж он большой, этот стог сена…
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:00
Глава 17
В субботу утром, почти сразу же после открытия, в лавку бесшумно вошла Флора. Сообщила, что едет в больницу за Джеком и заскочила всего на минутку, поблагодарить меня за помощь с Говардом и Окни Свейлом.
— О чем вы, какие благодарности! Я замечательно провел время.
— И все равно, Тони, дорогой, я хочу, чтоб вы приняли от меня на память этот маленький сувенир. — Она положила на прилавок небольшой сверток в нарядной оберточной бумаге. И, не успел я возразить, добавила: — И не смейте спорить, Тони, дорогой! Это вам. Так, сущий пустячок. Наверное, нечто похожее у вас уже имеется, но теперь, когда Джек будет дома, я совсем закручусь и забуду. Вот поэтому я и подумала, что лучше завезти сегодня.
Она материнским жестом похлопала меня по руке, я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Негодница вы эдакая, — сказал я. — Но все равно огромное спасибо.
— Вот так то лучше. А где же перевязь?
— Дома. Просто забыл надеть утром.
— Только смотрите, не переутомляйтесь, ладно, дорогой? Теперь снова будем заказывать у вас много выпивки. — Порывшись в сумочке, она достала листок бумаги. — Как только Джек вернется домой, снова целыми толпами начнут приходить владельцы, а некоторые из них пьют, как лошади… смешно, правда? Хотя мне, конечно, не следовало бы этого говорить. А Джек считает, что расходы на выпивку надо приписывать к их счетам, ну, скажем, как бы на лекарство лошадям, и разве можно винить его в этом, правда, дорогой?
— Э э… нет.
Она оставила список на прилавке рядом с подарком и, заявив, что у нее еще тысяча разных дел, столь же бесшумно удалилась.
Я с любопытством развернул пакетик и тут же сообразил, что подарок хоть и мал по размерам, но на цене это никак не отражается. Под нарядной оберточной бумагой оказался футляр от известного в Ридинге ювелира, а в футляре, в гнездышке из красного бархата, лежал серебряный перочинный ножик.
Не того сорта, при виде которого радостно замирает сердце любого бойскаута. И не из того разряда, что снабжены тринадцатью лезвиями и еще специальным крючочком — вытаскивать мелкие камушки, застрявшие в лошадином копыте. Такой был у меня в детстве и составлял предмет моей гордости, а также неиссякаемой зависти со стороны соседских мальчишек. Нет, это был узенький, элегантно сработанный инструмент с острым стальным лезвием с одной стороны и вторым — с другой, который на поверку оказался отверткой. Мне нравились и внешний вид, и ощущение приятной тяжести на ладони, и хотя у меня действительно уже имелся перочинный нож, он был уже очень старым и туповатым. Я достал старый из кармана и заменил его новым. И все утро с теплотой вспоминал о Флоре.
Второй приятный сюрприз преподнес Риджер. Позвонил и сообщил, что в течение ближайших нескольких дней объездов баров не будет, поскольку ему дали другое срочное задание, но со среды мы возобновляем наши похождения, и он заедет за мной ровно в 10.15 утра.
Наверное, я должен был бы рассказать ему о миссис Алексис и таинственном Верноне с телефонным номером, но делать этого я не стал. Все же странно, что я сохраняю верность Джерарду, а не полиции. Видимо, заразился от него убеждением, что интересы выкладывающего денежки клиента должны быть на первом месте, а уж справедливость и правосудие — все это вторично.
Однако же я полушутя осведомился у Риджера, кому следует сообщить, если я вдруг наткнусь на подозрительное виски в его отсутствие, и он, как следует обдумав это, на полном серьезе ответил, что, наверное, лучше всего сообщить главному инспектору Уильсону, поскольку его, Риджера, вместе со многими другими полицейскими из участка срочно отправляют куда то на север, разбираться с какими то скандальными пикетчиками, и что ему неизвестно, кто будет на дежурстве в его отсутствие.
— А как мне связаться с инспектором Уильсо ном? — спросил я.
Он попросил подождать минутку, затем снова взял трубку и сообщил номер отдела, где сидят люди, занимающиеся расследованием убийства Зара ка. Звонить можно когда угодно, ночью, днем, в любой час. Линия горячей связи.
— И виски из «Серебряного танца луны» тоже попадает под эту категорию?
— Конечно, — ответил он. — Все, что связано с этим делом.
— О'кей, сержант. Тогда увидимся в среду, да? Он ответил, что надеется на это, и мы распрощались.
Обрадованный тем, что хоть на время избавлен от необходимости глотать виски, я снова занялся своими прямыми обязанностями. Покупатели шли косяком, миссис Пейлисси хлопотала и расточала улыбки, Брайан таскал коробки к машинам, и я уже начал было подумывать, что в кои то веки день пройдет нормально, как вдруг в одиннадцать позвонила Тина Макгрегор.
— Джерард отправился к себе в офис, — сказала она. — Лично я далеко не в восторге, что ему приходится работать по субботам, тем более что он еще толком не оправился… после того случая, в воскресенье. Но спорить с ним — все равно что спорить с бульдогом… Короче, он попросил меня позвонить вам и передать, что они установили владельца этого телефона, который вы ему дали, но он не кажется ему перспективным. Телефон принадлежит крупным поставщикам продуктов на ипподроме в Мар тино парк. Он сказал, что, может, вы попробуете подъехать туда и выяснить, работает ли у них э э… Верной, кажется, так, да?.. И еще сказал, что, если вы вдруг увидите этого Вернона, решайте сами, стоит спрашивать у него, откуда он берет вино и виски, или нет. Вам все понятно?
— О да, — ответил я. — Как его плечо?
— Не желает говорить на эту тему, но я знаю, что ему колят антибиотики.
— Что, рана инфицировалась? — встревожился я.
— Он не говорит… Хотелось бы, чтоб он немного умерил прыть.
Ни злобы, ни тревоги в голосе, но Тина принадлежала к тому разряду людей, реакцию которых по голосу определить невозможно. Я заметил робко:
— Мне очень жаль… — А она ответила:
— Не стоит беспокоиться, — все тем же спокойным ровным тоном, а затем добавила, что Джерард будет ждать моего звонка вечером и что я обязательно должен сообщить ему о результатах поездки в Мартино парк.
Странно, подумал я, опустив трубку на рычаг. Во вторник почти весь день проторчал в этом Мартино парк на скачках, но мне и в голову не приходило, что среди поставщиков продуктов, столь ненавистных Окни Свейлу, может оказаться некий Верной. Жизнь, как справедливо заметил Джерард, полна неожиданностей.
Миссис Пейлисси, уже психологически готовая к моей отлучке с Риджером, восприняла известие о намерении заменить ее поездкой в Мартино парк в обычно присущей ей манере.
— Хорошо, мистер Бич, конечно! Никаких проблем.
Мелочность, злоба, сведение счетов — миссис Пейлисси всегда была выше этого. Неутомимый и скромный вершитель добрых дел, вот кем она являлась, Господь да вознаградит ее за это. Я сказал, что компенсирую ее усилия и затраты времени позже, на что она рассеянно пробормотала: «Да, да», словно это не имело для нее никакого значения.
Я сел в машину и отправился в Мартино парк, размышляя по дороге, найду ли кого либо вообще. Ведь никаких скачек сегодня не предвиделось, а стало быть, и людей там нет. Никогда прежде не доводилось мне бывать на ипподроме в свободный от скачек день, и я вовсе не был уверен, что увижу там менеджеров, обслуживающий персонал, рабочих, поддерживающих беговые дорожки в порядке, мусорщиков, на худой конец. И уж наверняка офисы поставщиков будут закрыты. Так что можно смело заворачивать обратно.
По крайней мере, ворота на охраняемую стоянку оказались открыты. Но никаких охранников в поле зрения. Я проехал в них и через пустую площадку с выгоревшей на солнце травой и остановил «Ровер» возле короткого ряда машин, припаркованных возле входа в паддок. И здесь ворота тоже оказались открытыми и без присмотра — не то что в день скачек, когда в них вливался поток зрителей и стояли контролеры, проверяющие входные билетики и жетоны.
Все же мрачновато выглядит это сооружение без людей, подумал я. В отсутствие людских толп все Здания казались просто огромными. Царившие здесь в день скачек суета и столпотворение зрительно уменьшали объем, заполняли свободное пространство придавали ему уют и теплоту, уменьшали сооружения до приятных глазу пропорций. Я и не предполагал, что ипподром столь огромен, хотя неоднократно бывал здесь раньше.
Возле зала для взвешивания тоже никого не видно, хотя двери были открыты. Я заглянул в эту святая святых, куда обычно запрещен доступ простым зрителям, с любопытством обозрел весы и плоские свинцовые болванки, которые подкладыва ют под седла. Затем заглянул в раздевалку для жокеев и увидел там ряды пустых вешалок, пустые скамьи, пустые подставки для седел — все пусто и чисто, шаги отдаются эхом, ни единого намека, ни признака жизни. Скачки кончились и умчали с собой все, кроме пыли.
Наверняка Джерард счел бы этот мой обход напрасной тратой времени. Но ведь такого случая больше не представится. Я долго разглядывал комнату, на двери которой висела табличка с надписью: «Распорядители». Там стояли лишь стол, шесть невзрачных стульев, а на стене висели столь же невзрачные копии с каких то полотен. Ни записей, ни книг учета — ничего.
Вернувшись на свежий воздух и к первоначальной цели визита, я подошел к двери с табличкой «Управляющий», которая была слегка приоткрыта, решительно толкнул ее и, о чудо, обнаружил в комнате человека. Он сидел за столом и писал. Приподнял лысоватую голову и пушистые брови и вежливо спросил:
— Чем могу помочь?
— Я ищу поставщиков, — ответил я.
— Тех, кто работает на доставке?
— Э э… да.
— Тогда вам надо обойти трибуны сзади. Прямо перед собой увидите табло тотализатора. Свернете направо. Увидите рядом с табло вход в банкетный зал, но дверь, которая вам нужна, находится справа от него. Такая зеленая дверь, сразу бросается в глаза. Там еще рядом несколько пустых коробок от пива, если не убрали, как я просил.
— Спасибо.
Он кивнул и вернулся к своей писанине. Я же двинулся в указанном направлении и вскоре увидел зеленую дверь и пустые коробки от пива, о которых он говорил.
Я увидел также, что попал сюда как раз в момент доставки. У запертого входа в банкетный зал стоял большой темного цвета фургон, задние дверцы распахнуты настежь, двое рабочих в коричневых комбинезонах выгружают из него коробки с джином.
Сама же зеленая дверь тоже была распахнута настежь и подперта одной из пустых коробок. И я прошел в нее мимо двух работяг в комбинезонах, занятых тачкой с джином, который Окни наверняка бы не заказал себе в ложу.
Дверь, как вскоре выяснилось, вела в очень плохо освещенный коридор футов шести в ширину, который уходил куда то вдаль и конца ему видно не было. И я понял, что он, должно быть, тянется вдоль трибун и является некой внутренней связующей артерией всего спортивного сооружения, где протекает некая неведомая посторонним внутренняя жизнь.
Работяги провезли свою тачку мимо трех закрытых зеленых дверей с надписями: «Кладовая А», «Кладовая Б» и «Кладовая В», а также мимо открытой кладовой «Г», где я мельком успел заметить с полдюжины глубоких противней, типа тех, что используются в пекарнях.
Еще несколько шагов — и тачка с джином резко свернула влево, и я свернул следом за ней. И оказался уже в более просторном коридоре, ведущем к открытой тяжелой двери. За дверью виднелся свет и мелькали люди, и я направился туда, размышляя над тем, является ли Верной фамилией или именем и есть ли хотя бы малейший шанс застать его на рабочем месте в субботу.
За тяжелой дверью оказалась просторная кладовая, заставленная пирамидами из ящиков и коробок в человеческий рост — в отличие от тех, что валялись снаружи, эти были полными. Слева, за перегородкой из дерева высотой до пояса и стеклом до потолка, размещалось нечто вроде офиса. Письменный стол, картотека, календарь на стене, бумаги. Справа еще одна дверь вела в еще более просторную кладовую, эдакий мини склад, где чуть ли не до потолка высились коробки и ящики со спиртным. Только тут я сообразил, что в Мартино парк, очевидно, готовятся к проведению ежегодного осеннего карнавала, который обычно устраивают в конце ноября, этим и объяснялись столь солидные запасы. Как то один торговец рассказывал мне, что на карнавале в Челтенхеме в марте публика умудрилась прогулять целых три дня и что не считая пива, которого было выпито море разливанное, умудрилась расправиться с шестью тысячами бутылок шампанского, девятью тысячами бутылок разных других вин и четырьмя тысячами бутылок крепких алкогольных напитков. Судя по всему, в Мартино парк вознамерились побить этот рекорд минимум вдвое.
Джин на тачке въехал во вторую кладовую, где присоединился к огромной горе громоздившихся там коробок, я снова послушно последовал за ним. Крупный мужчина с пластиковой дощечкой для записей пересчитывал коробки, другой, с черным фломастером, делал пометки на каждой из разгружаемых коробок.
Никто не обратил на меня никакого внимания. Я стоял перед этими людьми, точно невидимка, затем наконец до меня дошло, что каждая из групп причисляет меня к противоположной. Работяги вкатили тачку в узкий проход и, оставив там, взяли другую из длинного ряда и покатили к выходу. Мужчина с фломастером продолжал ворочать коробки, делая на каждой пометку, а мужчина с пластиковой доской, шевеля губами, считал и записывал.
Я решил набраться терпения и подождать, пока они не закончат, чтоб не сбивать со счета. Теперь же, вспоминая об этом, думаю, что подобного рода нерешительность, вполне возможно, спасла мне жизнь.
Неожиданно в офисе пронзительно зазвонил телефон.
— Иди, подойди, Мервин, — сказал мужчина с дощечкой, и его напарник с фломастером повиновался и уже было шагнул к перегородке, но тут первый, тот, что покрупней, нахмурился, точно вспомнив что то, взглянул на часы и сказал: — Эй, нет, погоди, Мервин, я сам подойду! А ты иди и убери эти коробки от пива. Отнеси их в кладовую «Г». И обожди снаружи, пока я не скажу. И тем ребятам грузчикам скажи, чтоб тоже подождали, пока я не закончу разговаривать, лады? — Он мельком взглянул на меня и добавил: — Кстати, это и тебя тоже касается. Так что валяй, скажи им!
И он зашагал по направлению к стеклянной кле тушке, где трезвонил телефон, оставив меня словно приросшим к полу, и вскоре я услышал его голос и увидел через стеклянную перегородку часть спины.
— Да, слушаю… Да, да… Так, дальше…
Не успел я сообразить, что теперь делать, уйти или остаться подслушивать, как из коридора донесся чей то другой голос и послышались звуки шагов.
— Эй, Вернон! Ты здесь, что ли?
Он быстро вошел в дверь и тут же повернул влево, к офису, но я узнал его, хоть и видел всего секунду.
Пол Янг.
— Вернон!
— Да… Послушай, погоди минутку… я сейчас. — Верной, прикрыв ладонью телефонную трубку, начал разворачиваться лицом к пришельцу. И пока ни один из них не смотрел в мою сторону, я постарался убраться с глаз долой.
Пол Янг!..
Мысли путались в голове, тело стало неповоротливым и тяжелым, точно из свинца.
Чтобы выбраться на волю, мне придется пройти мимо застекленной перегородки, и тогда Пол Янг наверняка заметит меня. Может, тогда, в «Серебряном танце луны», он и не обратил на меня особого внимания, но с тех пор наверняка не раз поминал недобрым словом. Помощник помощника мог объяснить ему, кто я такой, это он, Пол Янг, послал грабителей со списком ко мне в лавку. А потому, очевидно, он должен знать, чем закончилось это мероприятие. Ему также, наверное, известно, что главной цели своей оно не достигло. И я был уверен, что, увидя, он тут же узнает меня, и при одной мысли об этом все мое существо оцепенело от страха.
Правда, в данный конкретный момент ни Пол Янг, ни Вернон вроде бы не двигались, однако я, подстегиваемый атавистическим, глубоко запрятанным инстинктом загнанной в угол добычи, принялся искать в этом ярко освещенном помещении укромное темное местечко, где можно было бы спрятаться.
Но никаких уютных закоулков или щелок видно не было, одни сплошные блоки и колонны из ящиков и коробок с выпивкой. Между некоторыми из них виднелись узенькие проходы, куда можно было бы протиснуться… и где любой проходящий мимо человек мог легко меня обнаружить. Туда, в дальний конец, в панике подумал я. Может, туда они не сунутся…
Но ведь туда надо еще добраться. А в любую, любую секунду они… Нет, слишком далеко. Думай же, черт возьми, думай… только побыстрей!..
И я полез наверх.
Я забрался на самую высокую и большую гору коробок, в которых оказалось дешевое немарочное шампанское. Оказавшись на ее вершине, распластался на животе у стенки. В восемнадцати дюймах над моей головой начинался потолок. Кругом — сплошные нагромождения коробок, они прикрывали меня спереди и сзади. Я не видел ничего, кроме коробок. Ни пола, ни людей. Сердце подпрыгивало в груди, точно резиновый мячик, и мне хотелось, воспользовавшись примером страуса, закрыть глаза и думать, что если я ничего не вижу, то и меня не увидит никто.
Нет, в устных условиях нашего контракта с Джерардом не было сказано, что я должен так близко подбираться к Полу Янгу.
Черт возьми, просто насмешка какая то!
Стоит им обнаружить меня на этом Эвересте из шампанского, и начнется работа для крокодилов. Интересно, постоянно ли он возит гипс в своем черном «Роллсе»?..
Почему, почему только я не побежал?.. Если б побежал, может, они меня и не поймали бы. Просто надо было рвануть как следует, по спринтерски. Да, так было бы куда лучше… Ведь там, на улице, кругом люди. Среди них я бы был в безопасности. А теперь вот торчу здесь, точно на необитаемом острове, и подо мной — жидкий пенистый фонтан, упакованный в бутылки, и никогда в жизни я еще не испытывал такого страха.
Они вышли из офиса. Шаги в проходе… Я стиснул зубы и весь вспотел.
Если они ищут меня… если знают или догадываются, что я здесь, обязательно найдут…
— Я недоволен. Хочу взглянуть сам.
Голос Пола Янга — грубый, резкий, полный агрессивной уверенности. Прозвучал совсем рядом, точно он обращался ко мне. Я пытался унять охватившую меня дрожь… ведь этот картон так ужасно шуршит, старался не дышать.
— Но я же говорил тебе, — произнес его собеседник.
— Плевать мне, что ты говорил! Ты жутко хитрая и подлая скотина, вот кто ты есть, Вернон! И лжешь как сивый мерин! Я уже дважды предупреждал тебя, смотри! И учти, я тебе ни на грош не верю. По моим подсчетам, у тебя должно было остаться здесь двадцать четыре коробки виски, я сам записывал, вот на этом листке, сколько бутылок какого из наименований. И говорю тебе, Верной, лучше покажи мне их все, иначе дела твои плохи… Если узнаю, что ты по собственной инициативе толкнул хотя бы одну бутылку и прикарманил деньги, считай, что ты уволен!
Верной мрачно заметил:
— Этот твой список давным давно устарел. Я успел толкнуть куда больше, в том винном баре, в Оксфорде.
— Сколько наименований? — резко спросил Пол Янг.
— Два.
— Смотри, я проверю. Может, покажешь счета?
— Слишком уж хлопотно их стало сбывать! — огрызнулся Вернон. — Не больше двух наименований в одну точку!.. Да ни единая на свете душа не распознает, что это одно и то же. Сколько жалоб у нас было, а ну ка скажи? Твой братец продает сразу по шесть вот уже сколько лет, и никто еще пока что не жаловался, что товар не соответствует этикетке.
Снова жесткий и четкий голос Пола Янга:
— Должно быть, кто то все же пожаловался. Иначе бы зачем стал шастать повсюду этот виноторговец? Пробовать, шпионить, доносить полиции? Не желаю больше рисковать. Никаких шести наименований, никуда! Хочешь остаться в деле, Верной, делай то, что тебе говорят. И не забывай, в случае чего вылетишь как миленький! Ладно, давай теперь проверим, что у нас имеется. И не вздумай пудрить мне мозги, Вернон. Лучше не надо.
— Все там, в дальнем конце, — сказал Вернон, и голоса начали замирать вдали по мере того, как они от меня удалялись.
«В дальнем конце»!.. А я бы непременно побежал прятаться туда, если б у меня было время. О Господи, ты Боже мой!..
А вдруг они заметят мои ноги? А что, если я попробую бежать, а они услышат шум и тут же насторожатся? Ладно, подумал я, в худшем случае буду обороняться. Швырять в них бутылками с шампанским. Бутылки с шампанским могут быть орудием убойной силы — ведь взрываются они, как гранаты, разбрызгивая пену, рассыпая осколки стекла. Поистине смертоносное оружие; люди начинают забывать об этом теперь, когда чуть ли не ежедневно видят на экранах телевизоров, как актеры без всяких для себя вредных последствий пробивают телом витрины и окна. Но стекла в фильмах делают из сахара, чтоб осколки не поранили каскадера, а маленькие дети иногда погибают от выброшенной в окно бутылки с шипучкой… и если придет момент, я буду отбиваться шампанским.
В течение нескольких минут они находились в дальнем конце склада, оттуда приглушенно доносились их голоса. Затем вернулись, и из разговора я понял, что отношения между ними не улучшились.
— У тебя было все виски из «Серебряного танца»! — злобно выговаривал Пол Янг Вернону. — Я сам его привез, знаю. Куда ты его дел, а?
Верной не ответил.
— Каждую коробку самолично пометил красным кружком, а потом мы с Зараком его погрузили. Может, не заметил, а? Я уже тогда не доверял тебе, Верной! И правильно делал, что не доверял. Нет, кое что ты для меня сделал, не спорю. Но ты не единственный на свете завскладом, который умеет шелестеть разными там бумажонками! Ты жадная, ненасытная тварь! А потому нет тебе больше веры! И кончай ломать комедию. По моим подсчетам, недостача составляет двадцать восемь коробок, и я не позволю обкрадывать себя! Ты и так отхватил жирный кусок, слишком даже жирный. Но хорошенького понемножку. С тобой у меня все. Завтра днем забираю остатки моего товара, загружаю один из фургонов, и прощай! Останешься здесь греметь ключами.
Надо сказать, эта тирада Пола Янга ничуть не устрашила Вернона. Он злобно огрызнулся:
— Попробуй порвать со мной! Тут же пожалеешь! Уж я о том позабочусь.
Настала короткая напряженная пауза, затем Пол Янг отчетливо и жестко отчеканил:
— Знаешь, кто последний говорил со мной в таком тоне? Зарак. Помнишь, чем он кончил?
Вернон не ответил. Я почувствовал, как волосы у меня встают дыбом, дыхание прервалось, по спине пробежал озноб.
Теперь я слишком много слышал и знал.
И если чуть раньше жизнь моя была под угрозой, то теперь угроза эта удвоилась. Я даже не столько самой смерти боялся, сколько самого способа… этого ужаса и кошмара. Этого леденящего душу прикосновения белых бинтов к носу и рту, сперва мягкого, затем все более плотного, удушающего, по мере того как они обматываются вокруг головы, затрудняя дыхание, вовсе не давая вздохнуть… О Боже, меня наверняка не минуют эти мучения, стоит только Полу Янгу узнать, что я слышал… Во всяком случае, именно этого опасался я, лежа на шаткой груде коробок и стараясь унять дрожь, чтобы не дай Бог они не заскрипели или, еще того хуже, не обрушились подо мной.
Должно быть, Вернон знал, что произошло с Зараком. Он не ответил, а Пол Янг не счел нужным раскрывать значение своей угрозы. Я услышал его скрипучие напористые шаги — он удалялся в сторону офиса. Затем послышались нерешительные шаркающие шаги Вернона.
А потом вдруг Вернон громко и сердито произнес:
— Вы чего здесь делаете? Я же сказал: не затаскивать сюда эту дрянь до тех пор, пока не дам знать! — Двое работяг в коричневых комбинезонах с некоторым оттенком презрения, свойственным определенной части британского рабочего класса, вкатили тачку с коробками и провезли ее мимо Вернона в помещение.
Я их не видел, зато отчетливо слышал голоса. Один из них грубо заметил:
— Время — деньги. Ровно в двенадцать тридцать мы отваливаем, и если не успеем разгрузиться, увезем остатки, и дело с концом. Некогда нам тут баклуши бить и ждать, пока ты закончишь свои разговоры.
Вернон засуетился. Я услышал, как он зовет:
— Мервин! Эй, Мервин, где ты? Давай сюда! Вернулся Мервин и принес новости, которые только усугубили мое положение:
— А ты знаешь, что прибыл фургон от Бейкертона? Привезли еще пятьдесят коробок «Пола Роджера» в белой фольге.
Как раз на коробках «Пола Роджера» в белой фольге я и лежал.
И если они сейчас займутся разгрузкой, меня непременно обнаружат. Это неизбежно. Не могут же ребята, работающие на доставке, проигнорировать тот факт, что на груде их коробок лежит человек… Тут же скажут об этом. Да и кто бы не сказал, на их месте то?..
Верной рассеянно заметил:
— Ну что ж, раз привезли… Ступайте и пересчитайте, пока они будут разгружать, в прошлый раз мы недополучили две коробки… А этот джин сгрузите отдельно, в сторону. Я его еще не проверял…
Его перебил начальственный голос Пола Янга:
— Так, значит, завтра днем, Вернон. Ровно в два. Ответ Вернона утонул в шуме голосов. Грузчики с джином, находившиеся буквально в шести шагах от меня, с жаром заспорили на футбольную тему. Пола Янга тоже не было слышно — слишком уж громко обсуждали они назначенный не по правилам штрафной и умственные недостатки судьи.
Лежать на этих коробках больше нельзя, хотя искушение затаиться, остаться невидимым было велико. Рано или поздно… скорее всего рано, меня все равно обнаружат.
Однако вряд ли в присутствии этих грузчиков они осмелятся на меня напасть.
Тогда встать!
Я отполз назад, к стенке, и соскочил в узенький проход между нагромождениями «Пола Роджера» и менее впечатляющей пирамидой коробок с пивом «Крюг».
И заметил, что весь дрожу. Нет, это никуда не годится!.. Я осторожно вышел из укрытия и, буквально не дыша от страха, направился к работягам с джином.
Один из них прервал повествование об умышленном ударе по коленной чашечке кого то из игроков и заметил:
— Чтоб мне провалиться! А ты откуда взялся?
— Просто проверяю, — неопределенно ответил я. — Вы закончили?
— Почти что. — Они умело и споро сгрузили с тачки последние коробки. — Тут все. Хочешь подписать накладную?
Один из них достал из верхнего кармана комбинезона сложенный вдвое листок желтой бумаги и протянул мне.
— Э э… — промычал я, шаря в кармане в поисках ручки, — да, подпишу.
Развернув листок, я прислонил его к коробке джина, поставил в положенном месте неразборчивую закорючку и отдал им бумагу.
— Ладно. Тогда мы пошли.
Они оставили тачку прямо посреди широкого центрального прохода и направились к двери. Я без долгих размышлений подхватил тачку за ручки и двинулся следом. И тут вдруг лицом к лицу столкнулся с Верноном.
На лбу у него блестели капельки пота. Он выглядел встревоженным, усы топорщились, маленькие глазки смотрели настороженно, рот приоткрыт, дыхание учащенное и тяжелое.
Увидев меня, он слегка нахмурился. Он сопровождал новый груз — груду белых коробок. Я оставил тачку, прошел мимо Вернона и «Пола Роджера» и оказался в коридоре, где никакого Пола Янга видно не было. Ни криков, ни погони — ничего…
Шагая следом за работягами в коричневых комбинезонах, я свернул в главный коридор, и до раскрытых дверей оставалось всего ничего… и тут то он и поджидал, Пол Янг. Стоял возле зеленой двери в свете дня, стоял, словно ждал чего то. Короткий, плотный, ничем не примечательный и безжалостный.
Я обернулся. Вернон отошел от белых коробок с шампанским и следовал за мной — несколько нерешительно, с недоумением, граничащим с подозрением.
— Да да, вы! — сказал он. — Вы как сюда попали?
— Из техобслуживания, — ответил я. — Просто проверял.
Верной еще сильнее нахмурился. Пол Янг по прежнему неподвижно стоял у выхода, наблюдая за тем, что творится снаружи, на улице.
Мне оставался один путь — длинный подземный коридор, идущий вдоль трибун. Вернон проследил за направлением моего взгляда и увидел Пола Янга. Губы его плотно сжались. Я не дал ему времени укрепиться в подозрениях и зашагал по коридору с рассеянно небрежным видом, так, словно каждая трещинка в полу была мне знакома. Прошел шагов пятнадцать и обернулся. Вернон все еще торчал там и все еще пялился мне вслед. Я махнул ему рукой. Пол Янг по прежнему блокировал выход из зеленой двери. Я продолжал шагать, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не побежать. Не смей, ни за что не смей больше оборачиваться, твердил я себе. Иначе Вернон двинется следом.
Не оборачиваться.
Не бежать.
Я шел все быстрее, сам не зная куда.
В субботу утром, почти сразу же после открытия, в лавку бесшумно вошла Флора. Сообщила, что едет в больницу за Джеком и заскочила всего на минутку, поблагодарить меня за помощь с Говардом и Окни Свейлом.
— О чем вы, какие благодарности! Я замечательно провел время.
— И все равно, Тони, дорогой, я хочу, чтоб вы приняли от меня на память этот маленький сувенир. — Она положила на прилавок небольшой сверток в нарядной оберточной бумаге. И, не успел я возразить, добавила: — И не смейте спорить, Тони, дорогой! Это вам. Так, сущий пустячок. Наверное, нечто похожее у вас уже имеется, но теперь, когда Джек будет дома, я совсем закручусь и забуду. Вот поэтому я и подумала, что лучше завезти сегодня.
Она материнским жестом похлопала меня по руке, я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Негодница вы эдакая, — сказал я. — Но все равно огромное спасибо.
— Вот так то лучше. А где же перевязь?
— Дома. Просто забыл надеть утром.
— Только смотрите, не переутомляйтесь, ладно, дорогой? Теперь снова будем заказывать у вас много выпивки. — Порывшись в сумочке, она достала листок бумаги. — Как только Джек вернется домой, снова целыми толпами начнут приходить владельцы, а некоторые из них пьют, как лошади… смешно, правда? Хотя мне, конечно, не следовало бы этого говорить. А Джек считает, что расходы на выпивку надо приписывать к их счетам, ну, скажем, как бы на лекарство лошадям, и разве можно винить его в этом, правда, дорогой?
— Э э… нет.
Она оставила список на прилавке рядом с подарком и, заявив, что у нее еще тысяча разных дел, столь же бесшумно удалилась.
Я с любопытством развернул пакетик и тут же сообразил, что подарок хоть и мал по размерам, но на цене это никак не отражается. Под нарядной оберточной бумагой оказался футляр от известного в Ридинге ювелира, а в футляре, в гнездышке из красного бархата, лежал серебряный перочинный ножик.
Не того сорта, при виде которого радостно замирает сердце любого бойскаута. И не из того разряда, что снабжены тринадцатью лезвиями и еще специальным крючочком — вытаскивать мелкие камушки, застрявшие в лошадином копыте. Такой был у меня в детстве и составлял предмет моей гордости, а также неиссякаемой зависти со стороны соседских мальчишек. Нет, это был узенький, элегантно сработанный инструмент с острым стальным лезвием с одной стороны и вторым — с другой, который на поверку оказался отверткой. Мне нравились и внешний вид, и ощущение приятной тяжести на ладони, и хотя у меня действительно уже имелся перочинный нож, он был уже очень старым и туповатым. Я достал старый из кармана и заменил его новым. И все утро с теплотой вспоминал о Флоре.
Второй приятный сюрприз преподнес Риджер. Позвонил и сообщил, что в течение ближайших нескольких дней объездов баров не будет, поскольку ему дали другое срочное задание, но со среды мы возобновляем наши похождения, и он заедет за мной ровно в 10.15 утра.
Наверное, я должен был бы рассказать ему о миссис Алексис и таинственном Верноне с телефонным номером, но делать этого я не стал. Все же странно, что я сохраняю верность Джерарду, а не полиции. Видимо, заразился от него убеждением, что интересы выкладывающего денежки клиента должны быть на первом месте, а уж справедливость и правосудие — все это вторично.
Однако же я полушутя осведомился у Риджера, кому следует сообщить, если я вдруг наткнусь на подозрительное виски в его отсутствие, и он, как следует обдумав это, на полном серьезе ответил, что, наверное, лучше всего сообщить главному инспектору Уильсону, поскольку его, Риджера, вместе со многими другими полицейскими из участка срочно отправляют куда то на север, разбираться с какими то скандальными пикетчиками, и что ему неизвестно, кто будет на дежурстве в его отсутствие.
— А как мне связаться с инспектором Уильсо ном? — спросил я.
Он попросил подождать минутку, затем снова взял трубку и сообщил номер отдела, где сидят люди, занимающиеся расследованием убийства Зара ка. Звонить можно когда угодно, ночью, днем, в любой час. Линия горячей связи.
— И виски из «Серебряного танца луны» тоже попадает под эту категорию?
— Конечно, — ответил он. — Все, что связано с этим делом.
— О'кей, сержант. Тогда увидимся в среду, да? Он ответил, что надеется на это, и мы распрощались.
Обрадованный тем, что хоть на время избавлен от необходимости глотать виски, я снова занялся своими прямыми обязанностями. Покупатели шли косяком, миссис Пейлисси хлопотала и расточала улыбки, Брайан таскал коробки к машинам, и я уже начал было подумывать, что в кои то веки день пройдет нормально, как вдруг в одиннадцать позвонила Тина Макгрегор.
— Джерард отправился к себе в офис, — сказала она. — Лично я далеко не в восторге, что ему приходится работать по субботам, тем более что он еще толком не оправился… после того случая, в воскресенье. Но спорить с ним — все равно что спорить с бульдогом… Короче, он попросил меня позвонить вам и передать, что они установили владельца этого телефона, который вы ему дали, но он не кажется ему перспективным. Телефон принадлежит крупным поставщикам продуктов на ипподроме в Мар тино парк. Он сказал, что, может, вы попробуете подъехать туда и выяснить, работает ли у них э э… Верной, кажется, так, да?.. И еще сказал, что, если вы вдруг увидите этого Вернона, решайте сами, стоит спрашивать у него, откуда он берет вино и виски, или нет. Вам все понятно?
— О да, — ответил я. — Как его плечо?
— Не желает говорить на эту тему, но я знаю, что ему колят антибиотики.
— Что, рана инфицировалась? — встревожился я.
— Он не говорит… Хотелось бы, чтоб он немного умерил прыть.
Ни злобы, ни тревоги в голосе, но Тина принадлежала к тому разряду людей, реакцию которых по голосу определить невозможно. Я заметил робко:
— Мне очень жаль… — А она ответила:
— Не стоит беспокоиться, — все тем же спокойным ровным тоном, а затем добавила, что Джерард будет ждать моего звонка вечером и что я обязательно должен сообщить ему о результатах поездки в Мартино парк.
Странно, подумал я, опустив трубку на рычаг. Во вторник почти весь день проторчал в этом Мартино парк на скачках, но мне и в голову не приходило, что среди поставщиков продуктов, столь ненавистных Окни Свейлу, может оказаться некий Верной. Жизнь, как справедливо заметил Джерард, полна неожиданностей.
Миссис Пейлисси, уже психологически готовая к моей отлучке с Риджером, восприняла известие о намерении заменить ее поездкой в Мартино парк в обычно присущей ей манере.
— Хорошо, мистер Бич, конечно! Никаких проблем.
Мелочность, злоба, сведение счетов — миссис Пейлисси всегда была выше этого. Неутомимый и скромный вершитель добрых дел, вот кем она являлась, Господь да вознаградит ее за это. Я сказал, что компенсирую ее усилия и затраты времени позже, на что она рассеянно пробормотала: «Да, да», словно это не имело для нее никакого значения.
Я сел в машину и отправился в Мартино парк, размышляя по дороге, найду ли кого либо вообще. Ведь никаких скачек сегодня не предвиделось, а стало быть, и людей там нет. Никогда прежде не доводилось мне бывать на ипподроме в свободный от скачек день, и я вовсе не был уверен, что увижу там менеджеров, обслуживающий персонал, рабочих, поддерживающих беговые дорожки в порядке, мусорщиков, на худой конец. И уж наверняка офисы поставщиков будут закрыты. Так что можно смело заворачивать обратно.
По крайней мере, ворота на охраняемую стоянку оказались открыты. Но никаких охранников в поле зрения. Я проехал в них и через пустую площадку с выгоревшей на солнце травой и остановил «Ровер» возле короткого ряда машин, припаркованных возле входа в паддок. И здесь ворота тоже оказались открытыми и без присмотра — не то что в день скачек, когда в них вливался поток зрителей и стояли контролеры, проверяющие входные билетики и жетоны.
Все же мрачновато выглядит это сооружение без людей, подумал я. В отсутствие людских толп все Здания казались просто огромными. Царившие здесь в день скачек суета и столпотворение зрительно уменьшали объем, заполняли свободное пространство придавали ему уют и теплоту, уменьшали сооружения до приятных глазу пропорций. Я и не предполагал, что ипподром столь огромен, хотя неоднократно бывал здесь раньше.
Возле зала для взвешивания тоже никого не видно, хотя двери были открыты. Я заглянул в эту святая святых, куда обычно запрещен доступ простым зрителям, с любопытством обозрел весы и плоские свинцовые болванки, которые подкладыва ют под седла. Затем заглянул в раздевалку для жокеев и увидел там ряды пустых вешалок, пустые скамьи, пустые подставки для седел — все пусто и чисто, шаги отдаются эхом, ни единого намека, ни признака жизни. Скачки кончились и умчали с собой все, кроме пыли.
Наверняка Джерард счел бы этот мой обход напрасной тратой времени. Но ведь такого случая больше не представится. Я долго разглядывал комнату, на двери которой висела табличка с надписью: «Распорядители». Там стояли лишь стол, шесть невзрачных стульев, а на стене висели столь же невзрачные копии с каких то полотен. Ни записей, ни книг учета — ничего.
Вернувшись на свежий воздух и к первоначальной цели визита, я подошел к двери с табличкой «Управляющий», которая была слегка приоткрыта, решительно толкнул ее и, о чудо, обнаружил в комнате человека. Он сидел за столом и писал. Приподнял лысоватую голову и пушистые брови и вежливо спросил:
— Чем могу помочь?
— Я ищу поставщиков, — ответил я.
— Тех, кто работает на доставке?
— Э э… да.
— Тогда вам надо обойти трибуны сзади. Прямо перед собой увидите табло тотализатора. Свернете направо. Увидите рядом с табло вход в банкетный зал, но дверь, которая вам нужна, находится справа от него. Такая зеленая дверь, сразу бросается в глаза. Там еще рядом несколько пустых коробок от пива, если не убрали, как я просил.
— Спасибо.
Он кивнул и вернулся к своей писанине. Я же двинулся в указанном направлении и вскоре увидел зеленую дверь и пустые коробки от пива, о которых он говорил.
Я увидел также, что попал сюда как раз в момент доставки. У запертого входа в банкетный зал стоял большой темного цвета фургон, задние дверцы распахнуты настежь, двое рабочих в коричневых комбинезонах выгружают из него коробки с джином.
Сама же зеленая дверь тоже была распахнута настежь и подперта одной из пустых коробок. И я прошел в нее мимо двух работяг в комбинезонах, занятых тачкой с джином, который Окни наверняка бы не заказал себе в ложу.
Дверь, как вскоре выяснилось, вела в очень плохо освещенный коридор футов шести в ширину, который уходил куда то вдаль и конца ему видно не было. И я понял, что он, должно быть, тянется вдоль трибун и является некой внутренней связующей артерией всего спортивного сооружения, где протекает некая неведомая посторонним внутренняя жизнь.
Работяги провезли свою тачку мимо трех закрытых зеленых дверей с надписями: «Кладовая А», «Кладовая Б» и «Кладовая В», а также мимо открытой кладовой «Г», где я мельком успел заметить с полдюжины глубоких противней, типа тех, что используются в пекарнях.
Еще несколько шагов — и тачка с джином резко свернула влево, и я свернул следом за ней. И оказался уже в более просторном коридоре, ведущем к открытой тяжелой двери. За дверью виднелся свет и мелькали люди, и я направился туда, размышляя над тем, является ли Верной фамилией или именем и есть ли хотя бы малейший шанс застать его на рабочем месте в субботу.
За тяжелой дверью оказалась просторная кладовая, заставленная пирамидами из ящиков и коробок в человеческий рост — в отличие от тех, что валялись снаружи, эти были полными. Слева, за перегородкой из дерева высотой до пояса и стеклом до потолка, размещалось нечто вроде офиса. Письменный стол, картотека, календарь на стене, бумаги. Справа еще одна дверь вела в еще более просторную кладовую, эдакий мини склад, где чуть ли не до потолка высились коробки и ящики со спиртным. Только тут я сообразил, что в Мартино парк, очевидно, готовятся к проведению ежегодного осеннего карнавала, который обычно устраивают в конце ноября, этим и объяснялись столь солидные запасы. Как то один торговец рассказывал мне, что на карнавале в Челтенхеме в марте публика умудрилась прогулять целых три дня и что не считая пива, которого было выпито море разливанное, умудрилась расправиться с шестью тысячами бутылок шампанского, девятью тысячами бутылок разных других вин и четырьмя тысячами бутылок крепких алкогольных напитков. Судя по всему, в Мартино парк вознамерились побить этот рекорд минимум вдвое.
Джин на тачке въехал во вторую кладовую, где присоединился к огромной горе громоздившихся там коробок, я снова послушно последовал за ним. Крупный мужчина с пластиковой дощечкой для записей пересчитывал коробки, другой, с черным фломастером, делал пометки на каждой из разгружаемых коробок.
Никто не обратил на меня никакого внимания. Я стоял перед этими людьми, точно невидимка, затем наконец до меня дошло, что каждая из групп причисляет меня к противоположной. Работяги вкатили тачку в узкий проход и, оставив там, взяли другую из длинного ряда и покатили к выходу. Мужчина с фломастером продолжал ворочать коробки, делая на каждой пометку, а мужчина с пластиковой доской, шевеля губами, считал и записывал.
Я решил набраться терпения и подождать, пока они не закончат, чтоб не сбивать со счета. Теперь же, вспоминая об этом, думаю, что подобного рода нерешительность, вполне возможно, спасла мне жизнь.
Неожиданно в офисе пронзительно зазвонил телефон.
— Иди, подойди, Мервин, — сказал мужчина с дощечкой, и его напарник с фломастером повиновался и уже было шагнул к перегородке, но тут первый, тот, что покрупней, нахмурился, точно вспомнив что то, взглянул на часы и сказал: — Эй, нет, погоди, Мервин, я сам подойду! А ты иди и убери эти коробки от пива. Отнеси их в кладовую «Г». И обожди снаружи, пока я не скажу. И тем ребятам грузчикам скажи, чтоб тоже подождали, пока я не закончу разговаривать, лады? — Он мельком взглянул на меня и добавил: — Кстати, это и тебя тоже касается. Так что валяй, скажи им!
И он зашагал по направлению к стеклянной кле тушке, где трезвонил телефон, оставив меня словно приросшим к полу, и вскоре я услышал его голос и увидел через стеклянную перегородку часть спины.
— Да, слушаю… Да, да… Так, дальше…
Не успел я сообразить, что теперь делать, уйти или остаться подслушивать, как из коридора донесся чей то другой голос и послышались звуки шагов.
— Эй, Вернон! Ты здесь, что ли?
Он быстро вошел в дверь и тут же повернул влево, к офису, но я узнал его, хоть и видел всего секунду.
Пол Янг.
— Вернон!
— Да… Послушай, погоди минутку… я сейчас. — Верной, прикрыв ладонью телефонную трубку, начал разворачиваться лицом к пришельцу. И пока ни один из них не смотрел в мою сторону, я постарался убраться с глаз долой.
Пол Янг!..
Мысли путались в голове, тело стало неповоротливым и тяжелым, точно из свинца.
Чтобы выбраться на волю, мне придется пройти мимо застекленной перегородки, и тогда Пол Янг наверняка заметит меня. Может, тогда, в «Серебряном танце луны», он и не обратил на меня особого внимания, но с тех пор наверняка не раз поминал недобрым словом. Помощник помощника мог объяснить ему, кто я такой, это он, Пол Янг, послал грабителей со списком ко мне в лавку. А потому, очевидно, он должен знать, чем закончилось это мероприятие. Ему также, наверное, известно, что главной цели своей оно не достигло. И я был уверен, что, увидя, он тут же узнает меня, и при одной мысли об этом все мое существо оцепенело от страха.
Правда, в данный конкретный момент ни Пол Янг, ни Вернон вроде бы не двигались, однако я, подстегиваемый атавистическим, глубоко запрятанным инстинктом загнанной в угол добычи, принялся искать в этом ярко освещенном помещении укромное темное местечко, где можно было бы спрятаться.
Но никаких уютных закоулков или щелок видно не было, одни сплошные блоки и колонны из ящиков и коробок с выпивкой. Между некоторыми из них виднелись узенькие проходы, куда можно было бы протиснуться… и где любой проходящий мимо человек мог легко меня обнаружить. Туда, в дальний конец, в панике подумал я. Может, туда они не сунутся…
Но ведь туда надо еще добраться. А в любую, любую секунду они… Нет, слишком далеко. Думай же, черт возьми, думай… только побыстрей!..
И я полез наверх.
Я забрался на самую высокую и большую гору коробок, в которых оказалось дешевое немарочное шампанское. Оказавшись на ее вершине, распластался на животе у стенки. В восемнадцати дюймах над моей головой начинался потолок. Кругом — сплошные нагромождения коробок, они прикрывали меня спереди и сзади. Я не видел ничего, кроме коробок. Ни пола, ни людей. Сердце подпрыгивало в груди, точно резиновый мячик, и мне хотелось, воспользовавшись примером страуса, закрыть глаза и думать, что если я ничего не вижу, то и меня не увидит никто.
Нет, в устных условиях нашего контракта с Джерардом не было сказано, что я должен так близко подбираться к Полу Янгу.
Черт возьми, просто насмешка какая то!
Стоит им обнаружить меня на этом Эвересте из шампанского, и начнется работа для крокодилов. Интересно, постоянно ли он возит гипс в своем черном «Роллсе»?..
Почему, почему только я не побежал?.. Если б побежал, может, они меня и не поймали бы. Просто надо было рвануть как следует, по спринтерски. Да, так было бы куда лучше… Ведь там, на улице, кругом люди. Среди них я бы был в безопасности. А теперь вот торчу здесь, точно на необитаемом острове, и подо мной — жидкий пенистый фонтан, упакованный в бутылки, и никогда в жизни я еще не испытывал такого страха.
Они вышли из офиса. Шаги в проходе… Я стиснул зубы и весь вспотел.
Если они ищут меня… если знают или догадываются, что я здесь, обязательно найдут…
— Я недоволен. Хочу взглянуть сам.
Голос Пола Янга — грубый, резкий, полный агрессивной уверенности. Прозвучал совсем рядом, точно он обращался ко мне. Я пытался унять охватившую меня дрожь… ведь этот картон так ужасно шуршит, старался не дышать.
— Но я же говорил тебе, — произнес его собеседник.
— Плевать мне, что ты говорил! Ты жутко хитрая и подлая скотина, вот кто ты есть, Вернон! И лжешь как сивый мерин! Я уже дважды предупреждал тебя, смотри! И учти, я тебе ни на грош не верю. По моим подсчетам, у тебя должно было остаться здесь двадцать четыре коробки виски, я сам записывал, вот на этом листке, сколько бутылок какого из наименований. И говорю тебе, Верной, лучше покажи мне их все, иначе дела твои плохи… Если узнаю, что ты по собственной инициативе толкнул хотя бы одну бутылку и прикарманил деньги, считай, что ты уволен!
Верной мрачно заметил:
— Этот твой список давным давно устарел. Я успел толкнуть куда больше, в том винном баре, в Оксфорде.
— Сколько наименований? — резко спросил Пол Янг.
— Два.
— Смотри, я проверю. Может, покажешь счета?
— Слишком уж хлопотно их стало сбывать! — огрызнулся Вернон. — Не больше двух наименований в одну точку!.. Да ни единая на свете душа не распознает, что это одно и то же. Сколько жалоб у нас было, а ну ка скажи? Твой братец продает сразу по шесть вот уже сколько лет, и никто еще пока что не жаловался, что товар не соответствует этикетке.
Снова жесткий и четкий голос Пола Янга:
— Должно быть, кто то все же пожаловался. Иначе бы зачем стал шастать повсюду этот виноторговец? Пробовать, шпионить, доносить полиции? Не желаю больше рисковать. Никаких шести наименований, никуда! Хочешь остаться в деле, Верной, делай то, что тебе говорят. И не забывай, в случае чего вылетишь как миленький! Ладно, давай теперь проверим, что у нас имеется. И не вздумай пудрить мне мозги, Вернон. Лучше не надо.
— Все там, в дальнем конце, — сказал Вернон, и голоса начали замирать вдали по мере того, как они от меня удалялись.
«В дальнем конце»!.. А я бы непременно побежал прятаться туда, если б у меня было время. О Господи, ты Боже мой!..
А вдруг они заметят мои ноги? А что, если я попробую бежать, а они услышат шум и тут же насторожатся? Ладно, подумал я, в худшем случае буду обороняться. Швырять в них бутылками с шампанским. Бутылки с шампанским могут быть орудием убойной силы — ведь взрываются они, как гранаты, разбрызгивая пену, рассыпая осколки стекла. Поистине смертоносное оружие; люди начинают забывать об этом теперь, когда чуть ли не ежедневно видят на экранах телевизоров, как актеры без всяких для себя вредных последствий пробивают телом витрины и окна. Но стекла в фильмах делают из сахара, чтоб осколки не поранили каскадера, а маленькие дети иногда погибают от выброшенной в окно бутылки с шипучкой… и если придет момент, я буду отбиваться шампанским.
В течение нескольких минут они находились в дальнем конце склада, оттуда приглушенно доносились их голоса. Затем вернулись, и из разговора я понял, что отношения между ними не улучшились.
— У тебя было все виски из «Серебряного танца»! — злобно выговаривал Пол Янг Вернону. — Я сам его привез, знаю. Куда ты его дел, а?
Верной не ответил.
— Каждую коробку самолично пометил красным кружком, а потом мы с Зараком его погрузили. Может, не заметил, а? Я уже тогда не доверял тебе, Верной! И правильно делал, что не доверял. Нет, кое что ты для меня сделал, не спорю. Но ты не единственный на свете завскладом, который умеет шелестеть разными там бумажонками! Ты жадная, ненасытная тварь! А потому нет тебе больше веры! И кончай ломать комедию. По моим подсчетам, недостача составляет двадцать восемь коробок, и я не позволю обкрадывать себя! Ты и так отхватил жирный кусок, слишком даже жирный. Но хорошенького понемножку. С тобой у меня все. Завтра днем забираю остатки моего товара, загружаю один из фургонов, и прощай! Останешься здесь греметь ключами.
Надо сказать, эта тирада Пола Янга ничуть не устрашила Вернона. Он злобно огрызнулся:
— Попробуй порвать со мной! Тут же пожалеешь! Уж я о том позабочусь.
Настала короткая напряженная пауза, затем Пол Янг отчетливо и жестко отчеканил:
— Знаешь, кто последний говорил со мной в таком тоне? Зарак. Помнишь, чем он кончил?
Вернон не ответил. Я почувствовал, как волосы у меня встают дыбом, дыхание прервалось, по спине пробежал озноб.
Теперь я слишком много слышал и знал.
И если чуть раньше жизнь моя была под угрозой, то теперь угроза эта удвоилась. Я даже не столько самой смерти боялся, сколько самого способа… этого ужаса и кошмара. Этого леденящего душу прикосновения белых бинтов к носу и рту, сперва мягкого, затем все более плотного, удушающего, по мере того как они обматываются вокруг головы, затрудняя дыхание, вовсе не давая вздохнуть… О Боже, меня наверняка не минуют эти мучения, стоит только Полу Янгу узнать, что я слышал… Во всяком случае, именно этого опасался я, лежа на шаткой груде коробок и стараясь унять дрожь, чтобы не дай Бог они не заскрипели или, еще того хуже, не обрушились подо мной.
Должно быть, Вернон знал, что произошло с Зараком. Он не ответил, а Пол Янг не счел нужным раскрывать значение своей угрозы. Я услышал его скрипучие напористые шаги — он удалялся в сторону офиса. Затем послышались нерешительные шаркающие шаги Вернона.
А потом вдруг Вернон громко и сердито произнес:
— Вы чего здесь делаете? Я же сказал: не затаскивать сюда эту дрянь до тех пор, пока не дам знать! — Двое работяг в коричневых комбинезонах с некоторым оттенком презрения, свойственным определенной части британского рабочего класса, вкатили тачку с коробками и провезли ее мимо Вернона в помещение.
Я их не видел, зато отчетливо слышал голоса. Один из них грубо заметил:
— Время — деньги. Ровно в двенадцать тридцать мы отваливаем, и если не успеем разгрузиться, увезем остатки, и дело с концом. Некогда нам тут баклуши бить и ждать, пока ты закончишь свои разговоры.
Вернон засуетился. Я услышал, как он зовет:
— Мервин! Эй, Мервин, где ты? Давай сюда! Вернулся Мервин и принес новости, которые только усугубили мое положение:
— А ты знаешь, что прибыл фургон от Бейкертона? Привезли еще пятьдесят коробок «Пола Роджера» в белой фольге.
Как раз на коробках «Пола Роджера» в белой фольге я и лежал.
И если они сейчас займутся разгрузкой, меня непременно обнаружат. Это неизбежно. Не могут же ребята, работающие на доставке, проигнорировать тот факт, что на груде их коробок лежит человек… Тут же скажут об этом. Да и кто бы не сказал, на их месте то?..
Верной рассеянно заметил:
— Ну что ж, раз привезли… Ступайте и пересчитайте, пока они будут разгружать, в прошлый раз мы недополучили две коробки… А этот джин сгрузите отдельно, в сторону. Я его еще не проверял…
Его перебил начальственный голос Пола Янга:
— Так, значит, завтра днем, Вернон. Ровно в два. Ответ Вернона утонул в шуме голосов. Грузчики с джином, находившиеся буквально в шести шагах от меня, с жаром заспорили на футбольную тему. Пола Янга тоже не было слышно — слишком уж громко обсуждали они назначенный не по правилам штрафной и умственные недостатки судьи.
Лежать на этих коробках больше нельзя, хотя искушение затаиться, остаться невидимым было велико. Рано или поздно… скорее всего рано, меня все равно обнаружат.
Однако вряд ли в присутствии этих грузчиков они осмелятся на меня напасть.
Тогда встать!
Я отполз назад, к стенке, и соскочил в узенький проход между нагромождениями «Пола Роджера» и менее впечатляющей пирамидой коробок с пивом «Крюг».
И заметил, что весь дрожу. Нет, это никуда не годится!.. Я осторожно вышел из укрытия и, буквально не дыша от страха, направился к работягам с джином.
Один из них прервал повествование об умышленном ударе по коленной чашечке кого то из игроков и заметил:
— Чтоб мне провалиться! А ты откуда взялся?
— Просто проверяю, — неопределенно ответил я. — Вы закончили?
— Почти что. — Они умело и споро сгрузили с тачки последние коробки. — Тут все. Хочешь подписать накладную?
Один из них достал из верхнего кармана комбинезона сложенный вдвое листок желтой бумаги и протянул мне.
— Э э… — промычал я, шаря в кармане в поисках ручки, — да, подпишу.
Развернув листок, я прислонил его к коробке джина, поставил в положенном месте неразборчивую закорючку и отдал им бумагу.
— Ладно. Тогда мы пошли.
Они оставили тачку прямо посреди широкого центрального прохода и направились к двери. Я без долгих размышлений подхватил тачку за ручки и двинулся следом. И тут вдруг лицом к лицу столкнулся с Верноном.
На лбу у него блестели капельки пота. Он выглядел встревоженным, усы топорщились, маленькие глазки смотрели настороженно, рот приоткрыт, дыхание учащенное и тяжелое.
Увидев меня, он слегка нахмурился. Он сопровождал новый груз — груду белых коробок. Я оставил тачку, прошел мимо Вернона и «Пола Роджера» и оказался в коридоре, где никакого Пола Янга видно не было. Ни криков, ни погони — ничего…
Шагая следом за работягами в коричневых комбинезонах, я свернул в главный коридор, и до раскрытых дверей оставалось всего ничего… и тут то он и поджидал, Пол Янг. Стоял возле зеленой двери в свете дня, стоял, словно ждал чего то. Короткий, плотный, ничем не примечательный и безжалостный.
Я обернулся. Вернон отошел от белых коробок с шампанским и следовал за мной — несколько нерешительно, с недоумением, граничащим с подозрением.
— Да да, вы! — сказал он. — Вы как сюда попали?
— Из техобслуживания, — ответил я. — Просто проверял.
Верной еще сильнее нахмурился. Пол Янг по прежнему неподвижно стоял у выхода, наблюдая за тем, что творится снаружи, на улице.
Мне оставался один путь — длинный подземный коридор, идущий вдоль трибун. Вернон проследил за направлением моего взгляда и увидел Пола Янга. Губы его плотно сжались. Я не дал ему времени укрепиться в подозрениях и зашагал по коридору с рассеянно небрежным видом, так, словно каждая трещинка в полу была мне знакома. Прошел шагов пятнадцать и обернулся. Вернон все еще торчал там и все еще пялился мне вслед. Я махнул ему рукой. Пол Янг по прежнему блокировал выход из зеленой двери. Я продолжал шагать, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не побежать. Не смей, ни за что не смей больше оборачиваться, твердил я себе. Иначе Вернон двинется следом.
Не оборачиваться.
Не бежать.
Я шел все быстрее, сам не зная куда.
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:00
Глава 18
Коридор оканчивался кухнями: несколько просторных подземных помещений, уставленных утварью из нержавеющей стали, с огромными котлами и глубокими противнями, напоминавшими мойки.
Пустое, холодное, чистое, отливающее сероватым блеском помещение, идеальная декорация для какого нибудь фантастического фильма. Но по вторникам оно оживает. Снуют люди, кругом тепло, пахнет едой. Правда, несколько ламп горели, но их было явно недостаточно для столь большой площади. Никаких признаков жизни больше не наблюдалось. Сворачивая за угол, я все же не удержался и оглянулся. И увидел, что Вернон пошел следом, что он уже преодолел половину пути…
Перед тем как свернуть и скрыться из вида, я снова махнул ему рукой в надежде, что этот жест разубедит его, заставит прекратить преследование.
Похоже, не вышло. Я услышал его оклик, доносившийся издали, но довольно разборчивый:
— Эй, постой ка!
Он не знал, кто я, но был встревожен. Очевидно, все же заподозрил, что я мог что то слышать. Беспокойство его проистекало из чувства вины, а настойчивость в преследовании — из чисто звериного инстинкта. И если он думал, что я представляю для него опасность, то не ошибался.
Черт бы его побрал, подумал я. Уж лучше иметь дело с ним, чем с Полом Янгом. Впрочем, разница невелика. Можно попробовать как то отболтаться, заговорить ему зубы, сказать, к примеру, что я проверял электропроводку… а может, и нет. Все же лучше исчезнуть — так же неожиданно, как и появился.
Печи на кухне были огромные, вполне можно заползти и спрятаться… но у них прозрачные стеклянные дверцы, а внутри… внутри газовые горелки… Так, что еще?
Еще один выход. Наверное, отсюда выносят еду. Не будут же они выносить подносы на улицу, особенно если там дождь. Должен быть выход и в бары, и в обеденный зал, на улицу, в конце концов! Да, но где?..
Я торопливо свернул за угол, потом — еще раз. Снова монстры из нержавеющей стали. Раковины для мытья посуды размером с ванну. От пола до потолка — ряды подносов и противней. Никаких дверей…
И спрятаться тоже совершенно негде.
— Ты здесь? — Голос Вернона. — Эй, ты, слышишь? Ты где? — Он был уже совсем близко. Голос звучал куда более решительно, даже воинственно: — А ну, выходи! Дай на тебя поглядеть!
Я, обуреваемый отчаянием, снова свернул за угол и очутился в узеньком проходе. На первый взгляд показалось, что это еще один короткий темный коридорчик, ведущий в никуда. Я уже собрался было повернуть обратно, туда, откуда пришел, судорожно припоминая разные электротехнические термины типа «короткое замыкание», «перегрузка сети» и прочую ерунду в том же роде, как вдруг увидел, что выход из этого закутка все же имеется.
Вдоль одной из сети тянулись в ряд четыре маленьких лифта, каждый примерно в ярд <Ярд — 91,44 см.> высотой, в ярд шириной и такой же глубины. Дверей не было, по всей видимости, они предназначались для подачи блюд наверх. «Кухонные лифты», так называли их еще в викторианскую эпоху. Возле каждого виднелась кнопка… 1, 2, 3.
Я забился в ближайших лифт, надавил на кнопку 3. Не специально — просто дрожащие пальцы наткнулись именно на нее. А про себя все время пытался сообразить, что скажу, если вдруг появится Вернон.
Он не появился. Я слышал его шаги и сердитый возглас:
— Эй, ты! Ты где? Ответь! — но тут вдруг кухонный лифт дернулся и тихо поплыл наверх, унося меня, точно какой нибудь сандвич.
Не успел он остановиться, как я выпрыгнул из него и увидел, что оказался в сервировочном зале, на уровне трибун. Из больших окон струился дневной свет, вдоль стены тянулся ряд пустых тележек для развоза еды.
Ни души… Ни звука снизу, хотя Вернон наверняка слышал, как включился и поехал вверх лифт… И шел сюда… Да он тут каждый уголок знает… ведь он здешний. В голову пришла дурацкая мысль: что, если он увидит внизу все лифты? Тогда наверняка подумает, что я им не воспользовался. И вот, движимый этой идеей, я надавил на кнопку, и лифт послушно поехал вниз.
Затем я огляделся повнимательней, и в голову пришла вторая мысль: оказывается, я на том же этаже, где находится ложа Окни Свейла. Ну разве не смешно? Именно отсюда развозила официантка свои тележки с едой, но только тогда мне это было неведомо.
И я побежал… Не слишком быстро, но чувствуя, как меня подгоняет страх. Пробежал мимо большого пассажирского лифта, в котором можно было спуститься на первый этаж. Но двигается он так медленно, к тому же мигающие лампочки отмечают его продвижение, и, возможно, он высадит меня прямо перед Верноном, в предвкушении ожидающим внизу, у дверей… Нет, мимо, мимо! И я бросился бежать по коридору к ложе Окни, поскольку это было единственное знакомое мне здесь место. Бежал и про себя молился, чтоб дверь была незаперта.
Двери всех лож были незаперты.
Чудненько!
Ложа Окни была десятой по счету в этой застекленной галерее, и я домчался до нее со скоростью, достойной олимпийского чемпиона. Вбежал и забился в угол за дверью, чтоб меня не заметили из коридора, затаил дыхание и притих, точно мышка. Вот только никак не удавалось унять страшно громкого биения сердца.
И очень очень долго ничего не происходило.
Совсем ничего.
Никаких голосов, никаких окликов «эй».
Никакого Вернона, возникающего в дверях, словно воплощение Немезиды <В греческой мифологии — богиня мщения>.
Я не мог заставить себя поверить, что он сдался. Стоит только шагнуть в галерею, и он на меня набросится. Наверняка подкарауливает где то за углом. И я, словно в детской игре, еще плотнее вжался спиной в стенку, с замиранием сердца весь съежился от страха… но только на сей раз то была вовсе не игра. И о том, что произойдет, если меня обнаружат, было даже страшно помыслить…
Ну не гожусь я, не гожусь для подобных игр, с горечью подумал я. Ведь меня так и мутит от страха. Почему я не унаследовал от отца его храбрость?
Я продолжал торчать в углу, а время тянулось томительно медленно… И я уже начал подумывать о том, что опасность миновала и пора выходить, как вдруг увидел его. Он находился внизу, у первого ряда трибун, возле асфальтированной площадки, где в дни скачек обычно толкались и обделывали свои делишки букмекеры. Стоял спиной к беговым дорожкам и обозревал трибуны в надежде уловить хотя бы какое то движение, заметить меня.
А рядом, тоже задрав голову к трибунам, стоял Пол Янг.
Если я их вижу, то и они тоже могут меня увидеть. Хотя… я ведь в темноте. И вижу их через стекло, через стеклянные двери, ведущие из ложи на балкон.
Я так и застыл на месте, боясь даже моргнуть. Нет, двигаться нельзя. Они заметят любое движение. А вот неподвижную тень в углу, между стенами, — вряд ли…
О Господи, в отчаянии подумал я, ну почему я забежал именно в эту ложу, так близко к лифтам, где меня так быстро и легко можно найти? Почему не добежал до лестницы, по которой можно было бы спуститься вниз? И вообще, на черта мне понадобилось забираться так высоко? Наблюдая за погонями в фильмах, я всегда считал глупым, когда преследуемый начинал карабкаться куда нибудь наверх. И вот теперь сам поступил в точности так же. Нет, путь к бегству всегда лежит внизу. Я понимал, знал это, и все равно не мог заставить себя двинуться с места. Хотя если бежать очень быстро, и найти выход на лестницу, и сбежать вниз, выскочить из какой нибудь двери, вполне можно успеть…
Медленно медленно повернул я голову — посмотреть, где именно у входа припаркована моя машина. И увидел ее там, старенькую, но надежную, готовую немедленно тронуться с места. И еще увидел, что рядом запаркована другая машина, которой не было, когда я приехал.
У меня даже глаза заболели — так пристально я всматривался в эти узнаваемые плавные благородные линии, и затемненные стекла, и борта, отливающие траурным цветом…
Черный «Роллс Ройс»… «Черный „ролли“ с такими затемненными стеклами»… Он стоял там, отрезая мне путь к спасению.
Разум подсказывал, что Пол Янг не знает, что машина, стоящая рядом с его «Роллсом», принадлежит мне. Разум подсказывал, что он никак не может знать, что человек, которого он преследует, тот самый зловредный виноторговец, а стало быть, не слишком настроен схватить меня. Но все эти доводы разума не имели ничего общего со страхом, овладевшим всем моим существом.
Двое мужчин перестали оглядывать трибуны и отошли куда то в сторону. Куда — я не видел, мешала внешняя часть балкона. Стоит мне начать спускаться по лестнице, и я могу нарваться на них… Но и торчать здесь, на месте, до бесконечности тоже нельзя. Что, если вдруг они начнут методично обыскивать помещение за помещением?.. И я продолжал стоять в ложе. Просто не мог сдвинуться с места, и все тут.
И в течение целого часа ничего не видел и не слышал.
Наверняка подкарауливают меня где нибудь. Прислушиваются, не идет ли кто по лестнице, не включился ли лифт, не скрипнула ли отворяемая дверь. Напряжение в теле нарастало, словно вал, надвигающийся на берег, на гребне которого зловеще вскипают бурунчики. И двигали этим валом лишь мои опасения.
Игра в кошки мышки…
Только, видно, мышке придется еще долго прятаться в своей норке.
Ложа Окни, думал я. Где тарталетки так долго ждали в упаковке и Флора то и дело краснела, безропотно снося все унижения ради Джека. На буфете было совсем пусто. Дурные манеры Окни… Бризи Палм, мчавшийся, точно безумный, и все равно проигравший… — как все это живо в памяти! О Господи, Боже ты мой…
Я проторчал в ложе Окни добрых часа два и наконец дождался — Пол Янг уселся в свой «Ролле» и выехал со стоянки.
Казалось бы, все утряслось. Его машины рядом с моим «Ровером» больше не было, но я по прежнему терзался сомнениями. А что, если он просто выехал через служебные ворота на главную дорогу, по которой подъезжают грузовики, стоит и ждет там?.. Приготовился, выпустил когти и поджидает добычу?
В конце концов я устыдился своего поведения. Нельзя же до бесконечности сидеть здесь и дрожать от страха. Пусть даже кошка поджидает за дверью в ложу Окни… все равно надо рискнуть.
Я осторожно выглянул в коридор — никого. Судорожно хватая ртом воздух и чувствуя, как бешено колотится сердце, медленно вышел в галерею и выглянул из окна вниз, туда, где широкая асфальтовая Дорожка вела вдоль трибун к знакомой зеленой двери.
Сама зеленая дверь находилась за поворотом, и видно ее не было, и оттуда, где я стоял, не было видно ни фургонов, ни грузовиков, ни «Роллс Ройса»…
И ни единого человека, обшаривающего взглядом галерею. Однако я все равно отступил в глубину и, прижавшись спиной к стене, начал медленно, боком, по крабьи, продвигаться вдоль нее, нервно проскакивая мимо открытых дверей, готовый каждую секунду остановиться, нырнуть в любую из них, спрятаться, затаиться, замереть…
Ни звука. Я достиг того места, где галерея переходила в довольно просторный вестибюль. И там, выглянув в последний раз в окно, заметил внизу Вернона.
Он все еще озирался по сторонам, все еще поглядывал наверх. Все еще был неудовлетворен, обеспокоен, полон решимости разобраться с таинственным пришельцем.
Я, затаив дыхание, наблюдал за ним до тех пор, пока он не начал отходить к зданиям, где располагались склады. Затем быстро перебежал через вестибюль, зная, что теперь с улицы он меня не заметит. Перебежал, с трепетом приблизился к ступеням, ведущим вниз, и, замирая от страха, начал спускаться по ним. А затем перебрался с лестницы на огромную открытую галерею для обозрения, тянувшуюся вдоль трибун между двумя рядами скамей, развернутых к беговым дорожкам.
Я двигался вдоль верхнего ряда скамей по направлению к финишному столбу и никого не заметил, а дойдя до конца, перепрыгнул через ограждение и оказался перед отгороженным рядом мест, обозначенных строгой надписью: «Только для владельцев и тренеров». Ни владельцев, ни тренеров. Ни Вернона, ни Пола Янга…
Отсюда начиналась узенькая лестница, ведущая вниз, к основной части сооружения. Туда я и направился с бешено бьющимся сердцем и твердым намерением убедить себя в том, что чем меньше будет шелка, в которую успею шмыгнуть в случае опасности, тем труднее будет меня обнаружить, по крайней мере, издали.
Лестница для владельцев и тренеров привела к бару для владельцев и тренеров. Плетеные кресла, маленькие столики со стеклянным верхом, фресковая живопись на спортивные темы… Ни бутылок, ни бокалов в поле зрения; а в дальнем конце — широкие ступени, ведущие к некоему подобию застекленной веранды, откуда был виден круг почета. Чуть левее и не доходя его находились зал для взвешивания и офис управляющего. За кругом почета виднелись ворота, открывающиеся на автостоянку. Путь к свободе.
Я уже был там. Почти там. Дверь внизу, в конце лестницы, выходила прямо на площадку перед залом для взвешивания, и если она, как и все остальные здесь двери, незаперта, то можно считать, что я выбрался.
Я приблизился к лестнице, думая только об этом, и тут прямо за рядом скамей, в каких нибудь двадцати шагах от меня, прошел Вернон.
Если б он подошел к застекленной веранде и заглянул внутрь, то тут же бы увидел меня. Сам я видел его совершенно отчетливо, различая даже воротничок рубашки в бело коричневую клетку, выпущенный поверх куртки на «молнии». Я так и замер, дрожа от досады и разочарования, и наблюдал за тем, как он подошел к двери в офис управляющего и постучал.
Мужчина, который сидел и писал, вышел к нему. Они стояли и разговаривали. Затем я увидел, как оба они одновременно подняли головы и оглядели трибуны, после чего управляющий махнул рукой в сторону складов, очевидно, показывая, куда направил меня. Кажется, Вернон настойчиво расспрашивал его о чем то еще, но управляющий лишь покачал головой и вскоре снова скрылся за дверью; и Верной раздраженно и торопливо зашагал к складам.
Дверь из бара для владельцев и тренеров оказалась заперта изнутри на две задвижки, внизу и наверху. Я дрожащими руками отпер ее. Повернул ручку… дверь отворилась, и я вышел, зная, чувствуя, что если в этот миг Вернон или Пол Янг набросятся на меня, то я заору, заору что есть мочи от ужаса.
Но их не было. Я тихо притворил за собой дверь и на подгибающихся ногах тихонько двинулся к воротам. В этот момент дверь в офис распахнулась и управляющий, появившийся на пороге, спросил:
— А знаете, о вас только что спрашивал начальник склада. Вы его видели?
— Да, — тихо и сипло ответил я, точно прокрякал. Откашлялся и повторил: — Да. Только что встретил его там, — я махнул рукой в ту сторону, куда ушел Вернон… И тут же испугался: а что, если он сейчас вернется?..
— Ах вон оно как. Ясно… — Он взирал на меня, недоуменно хмурясь. — Он спрашивал, не знаю ли я вашего имени. Странно, правда?.. Я сказал, что не знаю. И еще сказал, что вы уже давно здесь и спрашивали, как его найти. Я думал, он знает, кто вы.
— Да, очень странно, — согласился я. — Ну, в любом случае, теперь знает. Мы с ним виделись, и я представился. Э э… Питер Кэш, страховой агент.
— Ага…
— А денек то сегодня выдался на славу, верно? — заметил я, глядя на небо. — Особенно после вчерашнего.
— Ну, дождик тоже нужен.
— Это верно. Да… славный денек.
Он снисходительно кивнул, словно ставя точку под этим обменом банальностями, и скрылся в своей берлоге. Я нетвердой походкой двинулся к кругу почета, обошел его, вышел на дорожку, ведущую к воротам, а потом — и на стоянку, к «Роверу». И никто не заорал мне вслед, не выскочил и не бросился вдогонку, чтобы схватить и затащить обратно. Никто не появился.
Ключи дрожали и с трудом входили в замки. Мотор завелся. Шины не были проколоты или спущены. Я ухватился за ручку переключения скоростей, дал обратный ход, развернулся, двинулся вперед. И поехал, все быстрей и быстрей, подальше от этой жухлой травы, через главные ворота, затем на дорогу, все дальше и дальше от Мартино парк. И бог Пан, нависавший у меня над плечом, начал понемногу отступать, растворяться, исчезать вдали…
Вернулся я в лавку двадцать минут четвертого, хотя казалось, за это время успел прожить несколько жизней. Пошел прямиком в ванную, где меня вырвало в раковину, после чего долго сидел на унитазе, а внутренняя дрожь и мурашки на коже все никак не проходили.
Затем поплескал в лицо холодной воды, крепко вытерся полотенцем и, выйдя из ванной, был встречен встревоженными расспросами миссис Пейлис си и недоуменно взирающим на меня с разинутым ртом Брайаном.
— Что то съел… — слабым голосом ответил я, взял с полки маленькую бутылочку бренди и одним махом расправился с ее содержимым.
Миссис Пейлисси с Брайаном были слишком заняты покупателями, чтоб начать собирать заказы, поступившие по телефону. Я взглянул на пачку пронумерованных бланков, заполненных аккуратным почерком миссис Пейлисси, и почувствовал, что совершенно не в силах собрать все необходимые наборы напитков и разложить их по коробкам.
— А они что, все срочные, что ли? — уныло осведомился я.
— Не беспокойтесь, — поспешила утешить меня миссис Пейлисси. — Срочный только один… и мы с Брайаном займемся им сами.
— Тогда я помогу собрать.
— Да, да, — закивала она. — А уж мы как нибудь довезем.
Я пошел в кабинетик и набрал номер Джерарда.
Подошла Тина. Оказывается, Джерард уже выехал с работы домой. Он вам обязательно перезвонит, как только появится, обещала она. У вас что то срочное?.. Могу ли я хотя бы подождать, пока он, вернувшись, не примет душ и не выпьет рюмочку?
— Вообще то это довольно срочно… — пробормотал я.
— Ладно, передам. Но он очень устает, — в голосе звучала не просьба, скорее — предупреждение.
— Постараюсь быть кратким, — обещал я, и она ответила: «Хорошо» — и бросила трубку.
В 4.30 миссис Пейлисси с Брайаном отправились выполнять срочный заказ, я же, заперев за ними дверь, зашел в кабинет и уселся за письменный стол, чувствуя, что физически постепенно прихожу в норму, а вот что касается морального состояния, оно по прежнему находилось на весьма низком уровне, поскольку я окончательно потерял всякое к себе уважение.
Наконец позвонил Джерард. Голос у него был действительно очень усталый.
— Ну, что слышно? — спросил он, подавляя зевок. — Тина сказала, у вас что то срочное?
Я весьма подробно пересказал ему подслушанную мной беседу между Верноном и Полом Янгом, упомянул также о том, как мне удалось ее подслушать и где в тот момент я находился, однако остальные подробности опустил.
— Пол Янг?.. — Он был совершенно потрясен.
— Именно.
— Господи помилуй… Простите меня.
— За что?
— Мне не следовало посылать вас туда.
— Но откуда вам было знать? — сказал я. — Правда, боюсь, это приключение все равно не помогло узнать, кто такой Пол Янг и откуда он. За все то время, что я торчал там, Вернон ни разу не назвал его по имени.
— Зато теперь мы точно знаем, что он брат Ларри Трента, — возразил Джерард. — Хотя… толку от этого тоже мало. Вчера одному нашему сотруднику удалось раздобыть свидетельство о рождении Ларри Трента. Он оказался незаконнорожденным. Мать звали Джин Трент. Отец неизвестен.
— И что теперь делать, как вы полагаете? — спросил я. — Может, сообщить в полицию?
— Нет нет, пока не надо. Дайте мне подумать. Я перезвоню. Вы весь вечер будете в магазине?
— Да, до девяти.
— Хорошо.
Я открыл лавку в шесть и принялся изображать интерес к нуждам покупателей. Я чувствовал себя слабым и совершенно разбитым, точно после тяжелой болезни, и просто поражался, как только хватало у Джерарда сил весь день просидеть на работе, выслеживая разных злодеев и сохранять при этом хладнокровие и спокойствие.
Позвонил он уже почти перед самым закрытием, и голос показался еще более утомленным.
— Послушайте, Тони, а не могли бы мы встретиться завтра, ну, скажем, в девять утра в Мартино парк?
— Э э… — нерешительно начал я. — Что ж… хорошо. — Последнее место, где я мечтал побывать, это проклятый Мартино парк.
— Ну и прекрасно, — сказал Джерард, ничуть не подозревая о моих терзаниях. — Мне пришлось немало попотеть, чтоб найти и вызвать назавтра хозяина всей этой системы поставщиков. Почему это все по уик эндам куда то разбегаются?.. Ладно, как бы там ни было, завтра утром он нас ждет. Оба мы сошлись во мнении, что лучше сперва попробовать разобраться самим, что там происходит, а уже потом, в зависимости от результатов, решить, стоит ли обращаться в полицию. Я предупредил, что буду с вами. Сказал, что вы умеете отличать по вкусу разные сорта виски и вина, и он согласился, что это важно. Сам он не эксперт, так, во всяком случае, утверждает.
По словам Джерарда, нам предстояла более чем заурядная поездка. Я собрался с духом и заметил:
— А вы не забыли, что завтра днем там собирается быть Пол Янг?
— Нет, конечно, нет. Поэтому то мы и едем пораньше, чтоб он не успел вывезти свое добро.
— Я тут подумал… почему бы не сдать этого Пола Янга полиции и выяснить, кто он такой?..
— Как только убедимся, что поддельное виски находится в Мартино парк, тут же вызываем полицию, — в голосе звучало сдержанное возмущение. Такой человек, как Джерард, ни за что не позволит полиции влезать в дело, которое еще не окончил. — Так я могу на вас рассчитывать? — спросил он после паузы.
— В том смысле, что я не должен сообщать им?
— Именно.
— Не буду, — обещал я.
— Ну и прекрасно, — он зевнул. — Ладно, тогда спокойной ночи. Увидимся ровно через двенадцать часов.
Когда я подъехал, он уже ждал в «Мерседесе» у главных ворот. Сон не слишком помог ему восстановить силы. Серые тени на запавших щеках, мешки под глазами, мелкая сеть морщин — все это старило его на несколько лет.
— Только не говорите, и без вас знаю, — заметил он, когда я подошел. — Чертовски плохо переношу антибиотики… — Рука по прежнему находилась на перевязи, хотя он и был за рулем. Он зевнул. — Ну, как туда попасть?
Мы прошли тем же путем, каким я вчера выбирался на свободу, все ворота были все так же открыты, и, никем не замеченные, добрались до конторы управляющего. Из той же двери вышел тот же мужчина, приподнял пушистые брови и вежливо осведомился, чем может нам помочь.
— Мы пришли на встречу с мистером Квигли… поставщиком.
— Ага…
— Я — Джерард Макгрегор, — представился Джерард. — А это Тони Бич.
Пушистые брови полезли выше.
— Вы вроде бы говорили, что вы Кэш, — заметил он, обращаясь ко мне. — Питер Кэш.
Я покачал головой.
— Бич.
— О, — он недоуменно пожал плечами. — Ну, где его искать, вы вроде бы знаете…
Мы улыбнулись, кивнули и продолжили путь.
— А кто такой этот Питер Кэш? — осведомился Джерард.
— Да никто, — и я объяснил, как вчера Верной пытался меня обнаружить. — Просто не хотел, чтоб они знали, что вчера здесь был Тони Бич. Питер Кэш — первое имя, что пришло на ум.
— Вы что же, хотите сказать, этот Вернон преследовал вас? — встревоженно спросил он.
— Ну, не то чтобы преследовал…
— Но вы, очевидно, восприняли это именно так?
— М м…
Мы подошли к зеленой двери, которая на этот раз оказалась заперта. Джерард взглянул на часы и почти в ту же секунду из за угла здания с тотализаторным табло выехал солидных размеров автомобиль, притормозил возле нас, стоявших у входа в банкетный зал, и изрыгнул из своего просторного чрева не менее солидного на вид господина.
Черная шляпа, усы, пузо… В число первых впечатлений входили также: начальственная манера держаться, аура с трудом сдерживаемого раздражения и явное пристрастие к белым шелковым шарфам, которые он носил, повязав на манер галстука, под блейзерами морского покроя.
— Майлз Квигли, — коротко представился он. — Джерард Макгрегор?
Джерард кивнул.
— Тони Бич, — сказал я.
— Ясно, — он холодно оглядел нас. — Ну что, посмотрим, из за чего весь этот сыр бор? Хотя еще раз повторяю, вы ошибаетесь. Уверен на все сто процентов. Верной проработал на нашу семью много лет.
Я почти физически почувствовал, о чем сейчас думает Джерард. О сотнях своих клиентов, которые говорили и верили в то же самое.
— Вернон — это имя? — спросил он.
— Что? Нет. Верной фамилия. Но его всегда звали так. Просто Вернон.
Замочная скважина в зеленой двери смотрела на нас круглым невыразительным глазком. Ключ, который извлек Майлз Квигли, был дюймов шести в длину. Он вставил его в скважину, сильно поднажал, повернул, и мы услышали, как защелкал тяжелый врезной замок.
— Первая запертая дверь, которую я вижу на этом ипподроме, — заметил я.
— Вот как? — Мистер Квигли приподнял брови. — Да, вообще то днем они обычно оставляют двери открытыми, чтоб облегчить доступ разным техслужбам, но, уверен, по ночам тут все заперто. А сразу после наступления темноты на службу заступает охрана. Мы очень серьезно относимся к этому вопросу, потому как здесь хранятся большие запасы спиртного.
Зеленая дверь открывалась внутрь, в точности как в моей кладовой, — так ворам сложнее взломать ее. Майлз Квигли распахнул створки настежь, и мы вошли в коридор, где он решительно и без всяких промедлений врубил свет, хлопнув ладонью по двойному ряду выключателей. И знакомая мне со вчерашнего дня сцена тут же ожила, и я узнал длинный коридор, уходящий вдаль, в кухонные недра.
В широком коридоре, ведущем к кладовой, висел на стене маленький шкафчик с надписью: «Аптечка». Квигли сунул в скважину второй ключ, не такой длинный, как первый, но столь же сложной конфигурации.
— Система сигнализации, — с видом превосходства пояснил он. — Реагирует на тепло. Стоит кому то войти на склад при включенной системе, и на пульт в помещении службы безопасности, тут же, на ипподроме, сразу же поступает сигнал. И в главное полицейское управление Оксфорда тоже. Мы регулярно проверяем эту систему. И могу вас заверить, работает она безотказно.
— А у кого хранятся ключи? — спросил Джерард. Ответом ему был возмущенный взгляд мистера Квигли.
— Я спокойно могу доверить Вернону саму свою жизнь, — сказал он.
«А я — нет, — подумал я. — Ни за что и никогда».
— Так значит, ключи есть только у Вернона и у вас? — продолжал гнуть свое Джерард.
— Да, именно. Ключи от системы сигнализации и от самого склада. Только у сотрудников ипподрома имеется ключ от внешней двери, зеленой.
Джерард с многозначительным видом кивнул. Квигли, закрыв, как ему казалось, этот вопрос, извлек третий и четвертый ключи и начал открывать тяжелую дверь, ведущую непосредственно к складам. Каждый был повернут дважды, по очереди. Учитывая стоимость хранившихся внутри товаров, лично я счел эти меры предосторожности не лишенными основания.
— А можно ли сделать копии с этих ключей? — осведомился Джерард.
— Что? Нет, нельзя. Такие ключи можно получить только от фирмы, которая устанавливает эту систему. И сами они без моего разрешения никакие дубликаты выдавать не будут.
Квигли был моложе, чем показалось с первого взгляда. Да ему не больше сорока пяти, решил я, стоя рядом с ним в ярко освещенном помещении. А может, и того меньше, лет тридцать с хвостиком. Просто все повадки и манеры пятидесятилетнего.
— Так это у вас семейная фирма, я правильно понял? — спросил я.
— Ну, в общем, да. Просто отец уже удалился от дел.
Джерард заметил сухо:
— Однако вроде бы он до сих пор является председателем, ваш отец. Или я ошибаюсь?
— Да, председательствует на совете директоров, — снисходительно кивнул Квигли. — Но чисто формально. Чтобы чувствовать, что кому то еще нужен. Для стариков это, знаете ли, важно. Но всеми делами заправляю я. Ведь мы поставляем продукты не только на этот ипподром, но и на разные другие спортивные мероприятия. А также на свадьбы, танцы, прочие торжества. Большой развивающийся бизнес.
— И вы все держите здесь? — спросил я. — Столовое белье, приборы, бокалы и прочее?
Он покачал головой.
— Нет. Тут держим только выпивку, потому как охрана надежная. А все остальное хранится на главном складе, в двух милях отсюда. Продукты, оборудование, посуда. Ну и соответственная документация. Все развозим оттуда в фургонах по первому требованию. Очень большой, разветвленный и сложный бизнес, — его так и распирало от чувства собственной значимости. — Надо сказать, я немало сделал для того, чтоб вся эта система работала без сбоев.
— А подавать напитки в ложи тоже ваша идея? — осведомился я.
— Что? — Брови его поползли вверх. — Ах, ну Да, конечно. Следуем в ногу со всеми остальными поставщиками. Так гораздо доходнее. Ну и, разумеется, отвечает интересам наших акционеров. Акционеры всегда на нашей стороне.
— Гм, — буркнул я.
Он уловил сомнение в моем тоне. И резко добавил:
— Не забывайте, это прежде всего в интересах владельцев лож. Мы же не дерем с них за целую бутылку, если выпито немного.
— Это верно, — нейтральным тоном заметил я. Свести бы Квигли со Свейлом лицом к лицу, наверняка бы пролилась кровь. Занятная перспектива… — Надо сказать, тарталетки с клубникой у вас просто отличные.
Он несколько настороженно взглянул на меня, затем отвернулся и начал объяснять Джерарду, что все бумаги и накладные по винам, пиву и крепким спиртным напиткам находятся в маленьком офисе слева от нас. И всеми делами там заправляет Вернон, кисло добавил он.
— То есть отбирает товар и делает заказы? — спросил Джерард.
— Да. Занимается этим вот уже много лет.
— И оплачивает счета?
— А вот это нет. У нас имеется компьютеризированная система. Подлежащие оплате счета выписываются здесь, отправляются в главный офис в двух милях отсюда и пропускаются через компьютер. Очень экономит время. Организация подобной системы — тоже моя идея.
Джерард, на которого заслуги Квигли не произвели, похоже, никакого впечатления, коротко кивнул.
— А вот здесь, как видите, держим пиво, — сказал Квигли. — Но это так, дублирующий запас. Обычно мы поставляем требуемое в день поступления заказа с главного склада.
Джерард снова кивнул.
— А вон там, в конце коридора… мимо которого мы только что прошли, находится маленький лифт… В этой части здания первый ряд трибун находится прямо над нашими головами. И на этом лифте мы подаем напитки и продукты прямо со склада в бары на всех этажах. Это сейчас здесь тихо, вы бы посмотрели, какая суета тут творится во время скачек! Джерард выразил уверенность, что именно так оно и есть.
— А вот тут у нас вина и крепкие спиртные напитки, — сказал Квигли, подходя к главной кладовой. — Вот, видите?
Джерард видел. Квигли вышагивал впереди, в нескольких шагах от нас, и Джерард тихо спросил:
— А где вы вчера прятались?
— Лежал вон там… на груде коробок с «Полом Роджером».
Он как то странно взглянул на меня.
— Что случилось?
— В смысле?
— Ну, вы выглядите… может, я ошибаюсь… словно вам стыдно.
Я сглотнул слюну.
— Знаете, когда я лежал здесь… Короче, я просто умирал от страха.
Он оглядел просторное помещение, оценивая все преимущества и недостатки выбранного мной укрытия. А затем рассудительно заметил:
— Знаете, вы были бы полным идиотом, если б не испугались до полусмерти. Нет сомнений, Пол Янг убил бы вас, если б обнаружил. Говорят, что второй раз убивать куда легче… А испытывать страх в опасной ситуации — вполне нормальное и естественное явление. Отсутствие страха — вот аномалия. А сохранять самообладание вопреки страху… это уже проявление мужества.
Все же, подумал я, Джерард наделен уникальной способностью рассуждать трезво, холодно и даже жестко и при этом вселять в человека успокоение.
Я не стал благодарить его, но в глубине души испытывал к нему самую искреннюю благодарность.
— Ну что, начнем? — спросил он, когда мы присоединились к Квигли. — Кажется, вы говорили, Тони, что подозрительные ящики находятся где то в дальнем конце?
—Да.
Мы прошли по центральному ущелью, образованному нагромождениями коробок, и добрались до дальней стены.
— Что теперь? — осведомился Квигли. — Лично я не вижу ничего подозрительного. Все вроде бы на месте, все как обычно.
— А виски «Беллз» всегда складируют здесь? Размеры запасов «Беллз» просто подавляли. При виде их устыдился бы любой из оптовиков, у которых я закупал напитки. Даже Джерард, похоже, скис при виде грандиозности стоявшей перед ним задачи — перебрать все это море коробок в поисках «гнилого плода». Уж о чем говорить мне — перспектива напиться до потери пульса была вполне реальной.
— Э э… — протянул я. — На некоторых из этих коробок должны быть пометки. Я видел, как какой то мужчина ставил метки черным фломастером на коробках с джином.
— Наверное, Мервин, — сказал Квигли.
— Да, точно.
Я отошел к запасам джина — взглянуть на дело рук Мервина. Неровный, второпях намалеванный кружок, перечеркнутый двумя почти пересекающимися в центре диагональными линиями. Проблема заключалась в том, что и на каждой из коробок с «Беллз» красовался, похоже, в точности такой же знак. Никаких других пометок на первый взгляд заметно не было. Оставалось разве что переворошить всю эту гору…
— У Вернона наверняка был способ как то отличать одну от другой, — заметил Джерард. — Причем с первого же взгляда, иначе он сильно рисковал.
— Не верю я во всю эту ерунду! — возмутился Квигли. — Верной — прекрасный работник, дельный, толковый…
— Не сомневаюсь, — буркнул Джерард.
— Может, с вином получится? — предположил я. — Возможно, его будет проще отыскать.
Вина размещались на противоположной стороне от крепких спиртных напитков. Запасы их были существенно меньше, зато наименований куда больше. И вот за пирамидами коробок с безупречным «Мутон Каде» я обнаружил «Сент Эстеф» и «Сент Эмильон».
Квигли дал согласие вскрыть одну коробку с «Сент Эстефом», на одной стороне которой бесстыдно красовалась уже знакомая мне фальшивая этикетка.
— Вот оно! — уверенно произнес я. — Попробуем, чтоб убедиться?
Квигли нахмурился.
— Этого просто быть не может! Вино получено от очень уважаемого поставщика, «Винтнерс ин корпорейтед». Там, на коробке, есть штамп этой фирмы.
— Пробуйте, — распорядился Джерард.
Я извлек открывалку, вытащил пробку и пошел в офис в поисках стакана. Но обнаружил там лишь одноразовые пластиковые стаканчики, при виде которых Анри Таве просто бы хлопнулся в обморок. Однако даже в этом невесомом пластике вкус оказался именно таким, какой и следовало ожидать.
— Это не «Сент Эстеф», — с уверенностью произнес я. — Попробуем «Сент Эмильон».
Квигли молча пожал плечами. Я распечатал вторую коробку, открыл бутылку, попробовал.
— То же самое и здесь, — сказал я. — Будем пробовать остальные четыре?
Все четыре вида подделок оказались там же, все были спрятаны за благопристойным фасадом из нормальных вин тех же наименований: «Макон» — за «Маконом», «Вальполиселла» — за «Вальполиселлой» и так далее. Все на вкус были совершенно одинаковы, как и в «Серебряном танце луны», все шесть вин, если верить штампам на коробках, поставлялись фирмой «Винтнерс инкорпорейтед».
— Гм. . — задумчиво буркнул Джерард. — А что, эта самая «Винтнерс инкорпорейтед» случайно виски «Беллз» не поставляет?
— Но это же такая известная фирма… — забормотал Квигли.
— Да любой дурак, — перебил его Джерард, — может изготовить штамп и нашлепать фирменный знак «Винтнерс инкорпорейтед» на что угодно.
Квигли беззвучно, словно рыба, раскрыл рот, потом закрыл. Мы возвратились к «Беллз» и почти тотчас же обнаружили в самом дальнем углу, у стены, пирамиду коробок с отчетливым штампом «Винтнерс инкорпорейтед» на одной из сторон.
— Не могу поверить… — забормотал Квигли, а потом вдруг заметил резко: — Валяйте, открывайте! Пробуйте и это!
Я попробовал это. Отпил маленький глоток. Выждал, позволяя проявиться привкусу. Постарался сосредоточиться на малейших вкусовых нюансах и оттенках — на языке, во рту и в носу.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Квигли. — Ему нечего сказать. Значит, нормальное виски. Я же вам говорил!
— А жалобы от клиентов вам когда нибудь поступали? — как бы невзначай осведомился я.
— Ну конечно, поступали, — невозмутимо ответил он. — Разве это возможно в нашем деле, обойтись без жалоб? Но ни одна не подтвердилась.
Интересно, подумал я, входит ли Мартино парк в список Риджера? Разве теперь узнаешь… Придется ждать до среды, пока он за мной не заедет.
— Никакой это не «Беллз», — сказал я. — Слишком много зерна, почти не чувствуется солода.
— Уверены? — спросил Джерард.
— То, что мы искали, — кивнул я.
— Что вы хотите этим сказать? — всполошился Квигли, а затем, не дождавшись ответа, с горечью воскликнул: — Как только мог Верной оказаться предателем?..
Возглас его материализовался. В дверях возник сам Вернон в кожаном пиджаке. Огромный, сердитый и встревоженный.
— Что, черт побери, тут происходит? — взревел он и стал грозно надвигаться на нас, точно туча. — Какого дьявола вы все тут перевернули?
Но он тут же умолк — Джерард отошел в сторонку, и взору Вернона предстал Квигли.
— О… Майлз, — пробормотал Вернон. — Вот уж кого не ожидал…
Он ощущал нечто зловещее в нашем молчании. Стоял и переводил взгляд с Квигли на Джерарда. А затем взглянул на меня. И это зрелище, похоже, повергло его просто в шок.
Коридор оканчивался кухнями: несколько просторных подземных помещений, уставленных утварью из нержавеющей стали, с огромными котлами и глубокими противнями, напоминавшими мойки.
Пустое, холодное, чистое, отливающее сероватым блеском помещение, идеальная декорация для какого нибудь фантастического фильма. Но по вторникам оно оживает. Снуют люди, кругом тепло, пахнет едой. Правда, несколько ламп горели, но их было явно недостаточно для столь большой площади. Никаких признаков жизни больше не наблюдалось. Сворачивая за угол, я все же не удержался и оглянулся. И увидел, что Вернон пошел следом, что он уже преодолел половину пути…
Перед тем как свернуть и скрыться из вида, я снова махнул ему рукой в надежде, что этот жест разубедит его, заставит прекратить преследование.
Похоже, не вышло. Я услышал его оклик, доносившийся издали, но довольно разборчивый:
— Эй, постой ка!
Он не знал, кто я, но был встревожен. Очевидно, все же заподозрил, что я мог что то слышать. Беспокойство его проистекало из чувства вины, а настойчивость в преследовании — из чисто звериного инстинкта. И если он думал, что я представляю для него опасность, то не ошибался.
Черт бы его побрал, подумал я. Уж лучше иметь дело с ним, чем с Полом Янгом. Впрочем, разница невелика. Можно попробовать как то отболтаться, заговорить ему зубы, сказать, к примеру, что я проверял электропроводку… а может, и нет. Все же лучше исчезнуть — так же неожиданно, как и появился.
Печи на кухне были огромные, вполне можно заползти и спрятаться… но у них прозрачные стеклянные дверцы, а внутри… внутри газовые горелки… Так, что еще?
Еще один выход. Наверное, отсюда выносят еду. Не будут же они выносить подносы на улицу, особенно если там дождь. Должен быть выход и в бары, и в обеденный зал, на улицу, в конце концов! Да, но где?..
Я торопливо свернул за угол, потом — еще раз. Снова монстры из нержавеющей стали. Раковины для мытья посуды размером с ванну. От пола до потолка — ряды подносов и противней. Никаких дверей…
И спрятаться тоже совершенно негде.
— Ты здесь? — Голос Вернона. — Эй, ты, слышишь? Ты где? — Он был уже совсем близко. Голос звучал куда более решительно, даже воинственно: — А ну, выходи! Дай на тебя поглядеть!
Я, обуреваемый отчаянием, снова свернул за угол и очутился в узеньком проходе. На первый взгляд показалось, что это еще один короткий темный коридорчик, ведущий в никуда. Я уже собрался было повернуть обратно, туда, откуда пришел, судорожно припоминая разные электротехнические термины типа «короткое замыкание», «перегрузка сети» и прочую ерунду в том же роде, как вдруг увидел, что выход из этого закутка все же имеется.
Вдоль одной из сети тянулись в ряд четыре маленьких лифта, каждый примерно в ярд <Ярд — 91,44 см.> высотой, в ярд шириной и такой же глубины. Дверей не было, по всей видимости, они предназначались для подачи блюд наверх. «Кухонные лифты», так называли их еще в викторианскую эпоху. Возле каждого виднелась кнопка… 1, 2, 3.
Я забился в ближайших лифт, надавил на кнопку 3. Не специально — просто дрожащие пальцы наткнулись именно на нее. А про себя все время пытался сообразить, что скажу, если вдруг появится Вернон.
Он не появился. Я слышал его шаги и сердитый возглас:
— Эй, ты! Ты где? Ответь! — но тут вдруг кухонный лифт дернулся и тихо поплыл наверх, унося меня, точно какой нибудь сандвич.
Не успел он остановиться, как я выпрыгнул из него и увидел, что оказался в сервировочном зале, на уровне трибун. Из больших окон струился дневной свет, вдоль стены тянулся ряд пустых тележек для развоза еды.
Ни души… Ни звука снизу, хотя Вернон наверняка слышал, как включился и поехал вверх лифт… И шел сюда… Да он тут каждый уголок знает… ведь он здешний. В голову пришла дурацкая мысль: что, если он увидит внизу все лифты? Тогда наверняка подумает, что я им не воспользовался. И вот, движимый этой идеей, я надавил на кнопку, и лифт послушно поехал вниз.
Затем я огляделся повнимательней, и в голову пришла вторая мысль: оказывается, я на том же этаже, где находится ложа Окни Свейла. Ну разве не смешно? Именно отсюда развозила официантка свои тележки с едой, но только тогда мне это было неведомо.
И я побежал… Не слишком быстро, но чувствуя, как меня подгоняет страх. Пробежал мимо большого пассажирского лифта, в котором можно было спуститься на первый этаж. Но двигается он так медленно, к тому же мигающие лампочки отмечают его продвижение, и, возможно, он высадит меня прямо перед Верноном, в предвкушении ожидающим внизу, у дверей… Нет, мимо, мимо! И я бросился бежать по коридору к ложе Окни, поскольку это было единственное знакомое мне здесь место. Бежал и про себя молился, чтоб дверь была незаперта.
Двери всех лож были незаперты.
Чудненько!
Ложа Окни была десятой по счету в этой застекленной галерее, и я домчался до нее со скоростью, достойной олимпийского чемпиона. Вбежал и забился в угол за дверью, чтоб меня не заметили из коридора, затаил дыхание и притих, точно мышка. Вот только никак не удавалось унять страшно громкого биения сердца.
И очень очень долго ничего не происходило.
Совсем ничего.
Никаких голосов, никаких окликов «эй».
Никакого Вернона, возникающего в дверях, словно воплощение Немезиды <В греческой мифологии — богиня мщения>.
Я не мог заставить себя поверить, что он сдался. Стоит только шагнуть в галерею, и он на меня набросится. Наверняка подкарауливает где то за углом. И я, словно в детской игре, еще плотнее вжался спиной в стенку, с замиранием сердца весь съежился от страха… но только на сей раз то была вовсе не игра. И о том, что произойдет, если меня обнаружат, было даже страшно помыслить…
Ну не гожусь я, не гожусь для подобных игр, с горечью подумал я. Ведь меня так и мутит от страха. Почему я не унаследовал от отца его храбрость?
Я продолжал торчать в углу, а время тянулось томительно медленно… И я уже начал подумывать о том, что опасность миновала и пора выходить, как вдруг увидел его. Он находился внизу, у первого ряда трибун, возле асфальтированной площадки, где в дни скачек обычно толкались и обделывали свои делишки букмекеры. Стоял спиной к беговым дорожкам и обозревал трибуны в надежде уловить хотя бы какое то движение, заметить меня.
А рядом, тоже задрав голову к трибунам, стоял Пол Янг.
Если я их вижу, то и они тоже могут меня увидеть. Хотя… я ведь в темноте. И вижу их через стекло, через стеклянные двери, ведущие из ложи на балкон.
Я так и застыл на месте, боясь даже моргнуть. Нет, двигаться нельзя. Они заметят любое движение. А вот неподвижную тень в углу, между стенами, — вряд ли…
О Господи, в отчаянии подумал я, ну почему я забежал именно в эту ложу, так близко к лифтам, где меня так быстро и легко можно найти? Почему не добежал до лестницы, по которой можно было бы спуститься вниз? И вообще, на черта мне понадобилось забираться так высоко? Наблюдая за погонями в фильмах, я всегда считал глупым, когда преследуемый начинал карабкаться куда нибудь наверх. И вот теперь сам поступил в точности так же. Нет, путь к бегству всегда лежит внизу. Я понимал, знал это, и все равно не мог заставить себя двинуться с места. Хотя если бежать очень быстро, и найти выход на лестницу, и сбежать вниз, выскочить из какой нибудь двери, вполне можно успеть…
Медленно медленно повернул я голову — посмотреть, где именно у входа припаркована моя машина. И увидел ее там, старенькую, но надежную, готовую немедленно тронуться с места. И еще увидел, что рядом запаркована другая машина, которой не было, когда я приехал.
У меня даже глаза заболели — так пристально я всматривался в эти узнаваемые плавные благородные линии, и затемненные стекла, и борта, отливающие траурным цветом…
Черный «Роллс Ройс»… «Черный „ролли“ с такими затемненными стеклами»… Он стоял там, отрезая мне путь к спасению.
Разум подсказывал, что Пол Янг не знает, что машина, стоящая рядом с его «Роллсом», принадлежит мне. Разум подсказывал, что он никак не может знать, что человек, которого он преследует, тот самый зловредный виноторговец, а стало быть, не слишком настроен схватить меня. Но все эти доводы разума не имели ничего общего со страхом, овладевшим всем моим существом.
Двое мужчин перестали оглядывать трибуны и отошли куда то в сторону. Куда — я не видел, мешала внешняя часть балкона. Стоит мне начать спускаться по лестнице, и я могу нарваться на них… Но и торчать здесь, на месте, до бесконечности тоже нельзя. Что, если вдруг они начнут методично обыскивать помещение за помещением?.. И я продолжал стоять в ложе. Просто не мог сдвинуться с места, и все тут.
И в течение целого часа ничего не видел и не слышал.
Наверняка подкарауливают меня где нибудь. Прислушиваются, не идет ли кто по лестнице, не включился ли лифт, не скрипнула ли отворяемая дверь. Напряжение в теле нарастало, словно вал, надвигающийся на берег, на гребне которого зловеще вскипают бурунчики. И двигали этим валом лишь мои опасения.
Игра в кошки мышки…
Только, видно, мышке придется еще долго прятаться в своей норке.
Ложа Окни, думал я. Где тарталетки так долго ждали в упаковке и Флора то и дело краснела, безропотно снося все унижения ради Джека. На буфете было совсем пусто. Дурные манеры Окни… Бризи Палм, мчавшийся, точно безумный, и все равно проигравший… — как все это живо в памяти! О Господи, Боже ты мой…
Я проторчал в ложе Окни добрых часа два и наконец дождался — Пол Янг уселся в свой «Ролле» и выехал со стоянки.
Казалось бы, все утряслось. Его машины рядом с моим «Ровером» больше не было, но я по прежнему терзался сомнениями. А что, если он просто выехал через служебные ворота на главную дорогу, по которой подъезжают грузовики, стоит и ждет там?.. Приготовился, выпустил когти и поджидает добычу?
В конце концов я устыдился своего поведения. Нельзя же до бесконечности сидеть здесь и дрожать от страха. Пусть даже кошка поджидает за дверью в ложу Окни… все равно надо рискнуть.
Я осторожно выглянул в коридор — никого. Судорожно хватая ртом воздух и чувствуя, как бешено колотится сердце, медленно вышел в галерею и выглянул из окна вниз, туда, где широкая асфальтовая Дорожка вела вдоль трибун к знакомой зеленой двери.
Сама зеленая дверь находилась за поворотом, и видно ее не было, и оттуда, где я стоял, не было видно ни фургонов, ни грузовиков, ни «Роллс Ройса»…
И ни единого человека, обшаривающего взглядом галерею. Однако я все равно отступил в глубину и, прижавшись спиной к стене, начал медленно, боком, по крабьи, продвигаться вдоль нее, нервно проскакивая мимо открытых дверей, готовый каждую секунду остановиться, нырнуть в любую из них, спрятаться, затаиться, замереть…
Ни звука. Я достиг того места, где галерея переходила в довольно просторный вестибюль. И там, выглянув в последний раз в окно, заметил внизу Вернона.
Он все еще озирался по сторонам, все еще поглядывал наверх. Все еще был неудовлетворен, обеспокоен, полон решимости разобраться с таинственным пришельцем.
Я, затаив дыхание, наблюдал за ним до тех пор, пока он не начал отходить к зданиям, где располагались склады. Затем быстро перебежал через вестибюль, зная, что теперь с улицы он меня не заметит. Перебежал, с трепетом приблизился к ступеням, ведущим вниз, и, замирая от страха, начал спускаться по ним. А затем перебрался с лестницы на огромную открытую галерею для обозрения, тянувшуюся вдоль трибун между двумя рядами скамей, развернутых к беговым дорожкам.
Я двигался вдоль верхнего ряда скамей по направлению к финишному столбу и никого не заметил, а дойдя до конца, перепрыгнул через ограждение и оказался перед отгороженным рядом мест, обозначенных строгой надписью: «Только для владельцев и тренеров». Ни владельцев, ни тренеров. Ни Вернона, ни Пола Янга…
Отсюда начиналась узенькая лестница, ведущая вниз, к основной части сооружения. Туда я и направился с бешено бьющимся сердцем и твердым намерением убедить себя в том, что чем меньше будет шелка, в которую успею шмыгнуть в случае опасности, тем труднее будет меня обнаружить, по крайней мере, издали.
Лестница для владельцев и тренеров привела к бару для владельцев и тренеров. Плетеные кресла, маленькие столики со стеклянным верхом, фресковая живопись на спортивные темы… Ни бутылок, ни бокалов в поле зрения; а в дальнем конце — широкие ступени, ведущие к некоему подобию застекленной веранды, откуда был виден круг почета. Чуть левее и не доходя его находились зал для взвешивания и офис управляющего. За кругом почета виднелись ворота, открывающиеся на автостоянку. Путь к свободе.
Я уже был там. Почти там. Дверь внизу, в конце лестницы, выходила прямо на площадку перед залом для взвешивания, и если она, как и все остальные здесь двери, незаперта, то можно считать, что я выбрался.
Я приблизился к лестнице, думая только об этом, и тут прямо за рядом скамей, в каких нибудь двадцати шагах от меня, прошел Вернон.
Если б он подошел к застекленной веранде и заглянул внутрь, то тут же бы увидел меня. Сам я видел его совершенно отчетливо, различая даже воротничок рубашки в бело коричневую клетку, выпущенный поверх куртки на «молнии». Я так и замер, дрожа от досады и разочарования, и наблюдал за тем, как он подошел к двери в офис управляющего и постучал.
Мужчина, который сидел и писал, вышел к нему. Они стояли и разговаривали. Затем я увидел, как оба они одновременно подняли головы и оглядели трибуны, после чего управляющий махнул рукой в сторону складов, очевидно, показывая, куда направил меня. Кажется, Вернон настойчиво расспрашивал его о чем то еще, но управляющий лишь покачал головой и вскоре снова скрылся за дверью; и Верной раздраженно и торопливо зашагал к складам.
Дверь из бара для владельцев и тренеров оказалась заперта изнутри на две задвижки, внизу и наверху. Я дрожащими руками отпер ее. Повернул ручку… дверь отворилась, и я вышел, зная, чувствуя, что если в этот миг Вернон или Пол Янг набросятся на меня, то я заору, заору что есть мочи от ужаса.
Но их не было. Я тихо притворил за собой дверь и на подгибающихся ногах тихонько двинулся к воротам. В этот момент дверь в офис распахнулась и управляющий, появившийся на пороге, спросил:
— А знаете, о вас только что спрашивал начальник склада. Вы его видели?
— Да, — тихо и сипло ответил я, точно прокрякал. Откашлялся и повторил: — Да. Только что встретил его там, — я махнул рукой в ту сторону, куда ушел Вернон… И тут же испугался: а что, если он сейчас вернется?..
— Ах вон оно как. Ясно… — Он взирал на меня, недоуменно хмурясь. — Он спрашивал, не знаю ли я вашего имени. Странно, правда?.. Я сказал, что не знаю. И еще сказал, что вы уже давно здесь и спрашивали, как его найти. Я думал, он знает, кто вы.
— Да, очень странно, — согласился я. — Ну, в любом случае, теперь знает. Мы с ним виделись, и я представился. Э э… Питер Кэш, страховой агент.
— Ага…
— А денек то сегодня выдался на славу, верно? — заметил я, глядя на небо. — Особенно после вчерашнего.
— Ну, дождик тоже нужен.
— Это верно. Да… славный денек.
Он снисходительно кивнул, словно ставя точку под этим обменом банальностями, и скрылся в своей берлоге. Я нетвердой походкой двинулся к кругу почета, обошел его, вышел на дорожку, ведущую к воротам, а потом — и на стоянку, к «Роверу». И никто не заорал мне вслед, не выскочил и не бросился вдогонку, чтобы схватить и затащить обратно. Никто не появился.
Ключи дрожали и с трудом входили в замки. Мотор завелся. Шины не были проколоты или спущены. Я ухватился за ручку переключения скоростей, дал обратный ход, развернулся, двинулся вперед. И поехал, все быстрей и быстрей, подальше от этой жухлой травы, через главные ворота, затем на дорогу, все дальше и дальше от Мартино парк. И бог Пан, нависавший у меня над плечом, начал понемногу отступать, растворяться, исчезать вдали…
Вернулся я в лавку двадцать минут четвертого, хотя казалось, за это время успел прожить несколько жизней. Пошел прямиком в ванную, где меня вырвало в раковину, после чего долго сидел на унитазе, а внутренняя дрожь и мурашки на коже все никак не проходили.
Затем поплескал в лицо холодной воды, крепко вытерся полотенцем и, выйдя из ванной, был встречен встревоженными расспросами миссис Пейлис си и недоуменно взирающим на меня с разинутым ртом Брайаном.
— Что то съел… — слабым голосом ответил я, взял с полки маленькую бутылочку бренди и одним махом расправился с ее содержимым.
Миссис Пейлисси с Брайаном были слишком заняты покупателями, чтоб начать собирать заказы, поступившие по телефону. Я взглянул на пачку пронумерованных бланков, заполненных аккуратным почерком миссис Пейлисси, и почувствовал, что совершенно не в силах собрать все необходимые наборы напитков и разложить их по коробкам.
— А они что, все срочные, что ли? — уныло осведомился я.
— Не беспокойтесь, — поспешила утешить меня миссис Пейлисси. — Срочный только один… и мы с Брайаном займемся им сами.
— Тогда я помогу собрать.
— Да, да, — закивала она. — А уж мы как нибудь довезем.
Я пошел в кабинетик и набрал номер Джерарда.
Подошла Тина. Оказывается, Джерард уже выехал с работы домой. Он вам обязательно перезвонит, как только появится, обещала она. У вас что то срочное?.. Могу ли я хотя бы подождать, пока он, вернувшись, не примет душ и не выпьет рюмочку?
— Вообще то это довольно срочно… — пробормотал я.
— Ладно, передам. Но он очень устает, — в голосе звучала не просьба, скорее — предупреждение.
— Постараюсь быть кратким, — обещал я, и она ответила: «Хорошо» — и бросила трубку.
В 4.30 миссис Пейлисси с Брайаном отправились выполнять срочный заказ, я же, заперев за ними дверь, зашел в кабинет и уселся за письменный стол, чувствуя, что физически постепенно прихожу в норму, а вот что касается морального состояния, оно по прежнему находилось на весьма низком уровне, поскольку я окончательно потерял всякое к себе уважение.
Наконец позвонил Джерард. Голос у него был действительно очень усталый.
— Ну, что слышно? — спросил он, подавляя зевок. — Тина сказала, у вас что то срочное?
Я весьма подробно пересказал ему подслушанную мной беседу между Верноном и Полом Янгом, упомянул также о том, как мне удалось ее подслушать и где в тот момент я находился, однако остальные подробности опустил.
— Пол Янг?.. — Он был совершенно потрясен.
— Именно.
— Господи помилуй… Простите меня.
— За что?
— Мне не следовало посылать вас туда.
— Но откуда вам было знать? — сказал я. — Правда, боюсь, это приключение все равно не помогло узнать, кто такой Пол Янг и откуда он. За все то время, что я торчал там, Вернон ни разу не назвал его по имени.
— Зато теперь мы точно знаем, что он брат Ларри Трента, — возразил Джерард. — Хотя… толку от этого тоже мало. Вчера одному нашему сотруднику удалось раздобыть свидетельство о рождении Ларри Трента. Он оказался незаконнорожденным. Мать звали Джин Трент. Отец неизвестен.
— И что теперь делать, как вы полагаете? — спросил я. — Может, сообщить в полицию?
— Нет нет, пока не надо. Дайте мне подумать. Я перезвоню. Вы весь вечер будете в магазине?
— Да, до девяти.
— Хорошо.
Я открыл лавку в шесть и принялся изображать интерес к нуждам покупателей. Я чувствовал себя слабым и совершенно разбитым, точно после тяжелой болезни, и просто поражался, как только хватало у Джерарда сил весь день просидеть на работе, выслеживая разных злодеев и сохранять при этом хладнокровие и спокойствие.
Позвонил он уже почти перед самым закрытием, и голос показался еще более утомленным.
— Послушайте, Тони, а не могли бы мы встретиться завтра, ну, скажем, в девять утра в Мартино парк?
— Э э… — нерешительно начал я. — Что ж… хорошо. — Последнее место, где я мечтал побывать, это проклятый Мартино парк.
— Ну и прекрасно, — сказал Джерард, ничуть не подозревая о моих терзаниях. — Мне пришлось немало попотеть, чтоб найти и вызвать назавтра хозяина всей этой системы поставщиков. Почему это все по уик эндам куда то разбегаются?.. Ладно, как бы там ни было, завтра утром он нас ждет. Оба мы сошлись во мнении, что лучше сперва попробовать разобраться самим, что там происходит, а уже потом, в зависимости от результатов, решить, стоит ли обращаться в полицию. Я предупредил, что буду с вами. Сказал, что вы умеете отличать по вкусу разные сорта виски и вина, и он согласился, что это важно. Сам он не эксперт, так, во всяком случае, утверждает.
По словам Джерарда, нам предстояла более чем заурядная поездка. Я собрался с духом и заметил:
— А вы не забыли, что завтра днем там собирается быть Пол Янг?
— Нет, конечно, нет. Поэтому то мы и едем пораньше, чтоб он не успел вывезти свое добро.
— Я тут подумал… почему бы не сдать этого Пола Янга полиции и выяснить, кто он такой?..
— Как только убедимся, что поддельное виски находится в Мартино парк, тут же вызываем полицию, — в голосе звучало сдержанное возмущение. Такой человек, как Джерард, ни за что не позволит полиции влезать в дело, которое еще не окончил. — Так я могу на вас рассчитывать? — спросил он после паузы.
— В том смысле, что я не должен сообщать им?
— Именно.
— Не буду, — обещал я.
— Ну и прекрасно, — он зевнул. — Ладно, тогда спокойной ночи. Увидимся ровно через двенадцать часов.
Когда я подъехал, он уже ждал в «Мерседесе» у главных ворот. Сон не слишком помог ему восстановить силы. Серые тени на запавших щеках, мешки под глазами, мелкая сеть морщин — все это старило его на несколько лет.
— Только не говорите, и без вас знаю, — заметил он, когда я подошел. — Чертовски плохо переношу антибиотики… — Рука по прежнему находилась на перевязи, хотя он и был за рулем. Он зевнул. — Ну, как туда попасть?
Мы прошли тем же путем, каким я вчера выбирался на свободу, все ворота были все так же открыты, и, никем не замеченные, добрались до конторы управляющего. Из той же двери вышел тот же мужчина, приподнял пушистые брови и вежливо осведомился, чем может нам помочь.
— Мы пришли на встречу с мистером Квигли… поставщиком.
— Ага…
— Я — Джерард Макгрегор, — представился Джерард. — А это Тони Бич.
Пушистые брови полезли выше.
— Вы вроде бы говорили, что вы Кэш, — заметил он, обращаясь ко мне. — Питер Кэш.
Я покачал головой.
— Бич.
— О, — он недоуменно пожал плечами. — Ну, где его искать, вы вроде бы знаете…
Мы улыбнулись, кивнули и продолжили путь.
— А кто такой этот Питер Кэш? — осведомился Джерард.
— Да никто, — и я объяснил, как вчера Верной пытался меня обнаружить. — Просто не хотел, чтоб они знали, что вчера здесь был Тони Бич. Питер Кэш — первое имя, что пришло на ум.
— Вы что же, хотите сказать, этот Вернон преследовал вас? — встревоженно спросил он.
— Ну, не то чтобы преследовал…
— Но вы, очевидно, восприняли это именно так?
— М м…
Мы подошли к зеленой двери, которая на этот раз оказалась заперта. Джерард взглянул на часы и почти в ту же секунду из за угла здания с тотализаторным табло выехал солидных размеров автомобиль, притормозил возле нас, стоявших у входа в банкетный зал, и изрыгнул из своего просторного чрева не менее солидного на вид господина.
Черная шляпа, усы, пузо… В число первых впечатлений входили также: начальственная манера держаться, аура с трудом сдерживаемого раздражения и явное пристрастие к белым шелковым шарфам, которые он носил, повязав на манер галстука, под блейзерами морского покроя.
— Майлз Квигли, — коротко представился он. — Джерард Макгрегор?
Джерард кивнул.
— Тони Бич, — сказал я.
— Ясно, — он холодно оглядел нас. — Ну что, посмотрим, из за чего весь этот сыр бор? Хотя еще раз повторяю, вы ошибаетесь. Уверен на все сто процентов. Верной проработал на нашу семью много лет.
Я почти физически почувствовал, о чем сейчас думает Джерард. О сотнях своих клиентов, которые говорили и верили в то же самое.
— Вернон — это имя? — спросил он.
— Что? Нет. Верной фамилия. Но его всегда звали так. Просто Вернон.
Замочная скважина в зеленой двери смотрела на нас круглым невыразительным глазком. Ключ, который извлек Майлз Квигли, был дюймов шести в длину. Он вставил его в скважину, сильно поднажал, повернул, и мы услышали, как защелкал тяжелый врезной замок.
— Первая запертая дверь, которую я вижу на этом ипподроме, — заметил я.
— Вот как? — Мистер Квигли приподнял брови. — Да, вообще то днем они обычно оставляют двери открытыми, чтоб облегчить доступ разным техслужбам, но, уверен, по ночам тут все заперто. А сразу после наступления темноты на службу заступает охрана. Мы очень серьезно относимся к этому вопросу, потому как здесь хранятся большие запасы спиртного.
Зеленая дверь открывалась внутрь, в точности как в моей кладовой, — так ворам сложнее взломать ее. Майлз Квигли распахнул створки настежь, и мы вошли в коридор, где он решительно и без всяких промедлений врубил свет, хлопнув ладонью по двойному ряду выключателей. И знакомая мне со вчерашнего дня сцена тут же ожила, и я узнал длинный коридор, уходящий вдаль, в кухонные недра.
В широком коридоре, ведущем к кладовой, висел на стене маленький шкафчик с надписью: «Аптечка». Квигли сунул в скважину второй ключ, не такой длинный, как первый, но столь же сложной конфигурации.
— Система сигнализации, — с видом превосходства пояснил он. — Реагирует на тепло. Стоит кому то войти на склад при включенной системе, и на пульт в помещении службы безопасности, тут же, на ипподроме, сразу же поступает сигнал. И в главное полицейское управление Оксфорда тоже. Мы регулярно проверяем эту систему. И могу вас заверить, работает она безотказно.
— А у кого хранятся ключи? — спросил Джерард. Ответом ему был возмущенный взгляд мистера Квигли.
— Я спокойно могу доверить Вернону саму свою жизнь, — сказал он.
«А я — нет, — подумал я. — Ни за что и никогда».
— Так значит, ключи есть только у Вернона и у вас? — продолжал гнуть свое Джерард.
— Да, именно. Ключи от системы сигнализации и от самого склада. Только у сотрудников ипподрома имеется ключ от внешней двери, зеленой.
Джерард с многозначительным видом кивнул. Квигли, закрыв, как ему казалось, этот вопрос, извлек третий и четвертый ключи и начал открывать тяжелую дверь, ведущую непосредственно к складам. Каждый был повернут дважды, по очереди. Учитывая стоимость хранившихся внутри товаров, лично я счел эти меры предосторожности не лишенными основания.
— А можно ли сделать копии с этих ключей? — осведомился Джерард.
— Что? Нет, нельзя. Такие ключи можно получить только от фирмы, которая устанавливает эту систему. И сами они без моего разрешения никакие дубликаты выдавать не будут.
Квигли был моложе, чем показалось с первого взгляда. Да ему не больше сорока пяти, решил я, стоя рядом с ним в ярко освещенном помещении. А может, и того меньше, лет тридцать с хвостиком. Просто все повадки и манеры пятидесятилетнего.
— Так это у вас семейная фирма, я правильно понял? — спросил я.
— Ну, в общем, да. Просто отец уже удалился от дел.
Джерард заметил сухо:
— Однако вроде бы он до сих пор является председателем, ваш отец. Или я ошибаюсь?
— Да, председательствует на совете директоров, — снисходительно кивнул Квигли. — Но чисто формально. Чтобы чувствовать, что кому то еще нужен. Для стариков это, знаете ли, важно. Но всеми делами заправляю я. Ведь мы поставляем продукты не только на этот ипподром, но и на разные другие спортивные мероприятия. А также на свадьбы, танцы, прочие торжества. Большой развивающийся бизнес.
— И вы все держите здесь? — спросил я. — Столовое белье, приборы, бокалы и прочее?
Он покачал головой.
— Нет. Тут держим только выпивку, потому как охрана надежная. А все остальное хранится на главном складе, в двух милях отсюда. Продукты, оборудование, посуда. Ну и соответственная документация. Все развозим оттуда в фургонах по первому требованию. Очень большой, разветвленный и сложный бизнес, — его так и распирало от чувства собственной значимости. — Надо сказать, я немало сделал для того, чтоб вся эта система работала без сбоев.
— А подавать напитки в ложи тоже ваша идея? — осведомился я.
— Что? — Брови его поползли вверх. — Ах, ну Да, конечно. Следуем в ногу со всеми остальными поставщиками. Так гораздо доходнее. Ну и, разумеется, отвечает интересам наших акционеров. Акционеры всегда на нашей стороне.
— Гм, — буркнул я.
Он уловил сомнение в моем тоне. И резко добавил:
— Не забывайте, это прежде всего в интересах владельцев лож. Мы же не дерем с них за целую бутылку, если выпито немного.
— Это верно, — нейтральным тоном заметил я. Свести бы Квигли со Свейлом лицом к лицу, наверняка бы пролилась кровь. Занятная перспектива… — Надо сказать, тарталетки с клубникой у вас просто отличные.
Он несколько настороженно взглянул на меня, затем отвернулся и начал объяснять Джерарду, что все бумаги и накладные по винам, пиву и крепким спиртным напиткам находятся в маленьком офисе слева от нас. И всеми делами там заправляет Вернон, кисло добавил он.
— То есть отбирает товар и делает заказы? — спросил Джерард.
— Да. Занимается этим вот уже много лет.
— И оплачивает счета?
— А вот это нет. У нас имеется компьютеризированная система. Подлежащие оплате счета выписываются здесь, отправляются в главный офис в двух милях отсюда и пропускаются через компьютер. Очень экономит время. Организация подобной системы — тоже моя идея.
Джерард, на которого заслуги Квигли не произвели, похоже, никакого впечатления, коротко кивнул.
— А вот здесь, как видите, держим пиво, — сказал Квигли. — Но это так, дублирующий запас. Обычно мы поставляем требуемое в день поступления заказа с главного склада.
Джерард снова кивнул.
— А вон там, в конце коридора… мимо которого мы только что прошли, находится маленький лифт… В этой части здания первый ряд трибун находится прямо над нашими головами. И на этом лифте мы подаем напитки и продукты прямо со склада в бары на всех этажах. Это сейчас здесь тихо, вы бы посмотрели, какая суета тут творится во время скачек! Джерард выразил уверенность, что именно так оно и есть.
— А вот тут у нас вина и крепкие спиртные напитки, — сказал Квигли, подходя к главной кладовой. — Вот, видите?
Джерард видел. Квигли вышагивал впереди, в нескольких шагах от нас, и Джерард тихо спросил:
— А где вы вчера прятались?
— Лежал вон там… на груде коробок с «Полом Роджером».
Он как то странно взглянул на меня.
— Что случилось?
— В смысле?
— Ну, вы выглядите… может, я ошибаюсь… словно вам стыдно.
Я сглотнул слюну.
— Знаете, когда я лежал здесь… Короче, я просто умирал от страха.
Он оглядел просторное помещение, оценивая все преимущества и недостатки выбранного мной укрытия. А затем рассудительно заметил:
— Знаете, вы были бы полным идиотом, если б не испугались до полусмерти. Нет сомнений, Пол Янг убил бы вас, если б обнаружил. Говорят, что второй раз убивать куда легче… А испытывать страх в опасной ситуации — вполне нормальное и естественное явление. Отсутствие страха — вот аномалия. А сохранять самообладание вопреки страху… это уже проявление мужества.
Все же, подумал я, Джерард наделен уникальной способностью рассуждать трезво, холодно и даже жестко и при этом вселять в человека успокоение.
Я не стал благодарить его, но в глубине души испытывал к нему самую искреннюю благодарность.
— Ну что, начнем? — спросил он, когда мы присоединились к Квигли. — Кажется, вы говорили, Тони, что подозрительные ящики находятся где то в дальнем конце?
—Да.
Мы прошли по центральному ущелью, образованному нагромождениями коробок, и добрались до дальней стены.
— Что теперь? — осведомился Квигли. — Лично я не вижу ничего подозрительного. Все вроде бы на месте, все как обычно.
— А виски «Беллз» всегда складируют здесь? Размеры запасов «Беллз» просто подавляли. При виде их устыдился бы любой из оптовиков, у которых я закупал напитки. Даже Джерард, похоже, скис при виде грандиозности стоявшей перед ним задачи — перебрать все это море коробок в поисках «гнилого плода». Уж о чем говорить мне — перспектива напиться до потери пульса была вполне реальной.
— Э э… — протянул я. — На некоторых из этих коробок должны быть пометки. Я видел, как какой то мужчина ставил метки черным фломастером на коробках с джином.
— Наверное, Мервин, — сказал Квигли.
— Да, точно.
Я отошел к запасам джина — взглянуть на дело рук Мервина. Неровный, второпях намалеванный кружок, перечеркнутый двумя почти пересекающимися в центре диагональными линиями. Проблема заключалась в том, что и на каждой из коробок с «Беллз» красовался, похоже, в точности такой же знак. Никаких других пометок на первый взгляд заметно не было. Оставалось разве что переворошить всю эту гору…
— У Вернона наверняка был способ как то отличать одну от другой, — заметил Джерард. — Причем с первого же взгляда, иначе он сильно рисковал.
— Не верю я во всю эту ерунду! — возмутился Квигли. — Верной — прекрасный работник, дельный, толковый…
— Не сомневаюсь, — буркнул Джерард.
— Может, с вином получится? — предположил я. — Возможно, его будет проще отыскать.
Вина размещались на противоположной стороне от крепких спиртных напитков. Запасы их были существенно меньше, зато наименований куда больше. И вот за пирамидами коробок с безупречным «Мутон Каде» я обнаружил «Сент Эстеф» и «Сент Эмильон».
Квигли дал согласие вскрыть одну коробку с «Сент Эстефом», на одной стороне которой бесстыдно красовалась уже знакомая мне фальшивая этикетка.
— Вот оно! — уверенно произнес я. — Попробуем, чтоб убедиться?
Квигли нахмурился.
— Этого просто быть не может! Вино получено от очень уважаемого поставщика, «Винтнерс ин корпорейтед». Там, на коробке, есть штамп этой фирмы.
— Пробуйте, — распорядился Джерард.
Я извлек открывалку, вытащил пробку и пошел в офис в поисках стакана. Но обнаружил там лишь одноразовые пластиковые стаканчики, при виде которых Анри Таве просто бы хлопнулся в обморок. Однако даже в этом невесомом пластике вкус оказался именно таким, какой и следовало ожидать.
— Это не «Сент Эстеф», — с уверенностью произнес я. — Попробуем «Сент Эмильон».
Квигли молча пожал плечами. Я распечатал вторую коробку, открыл бутылку, попробовал.
— То же самое и здесь, — сказал я. — Будем пробовать остальные четыре?
Все четыре вида подделок оказались там же, все были спрятаны за благопристойным фасадом из нормальных вин тех же наименований: «Макон» — за «Маконом», «Вальполиселла» — за «Вальполиселлой» и так далее. Все на вкус были совершенно одинаковы, как и в «Серебряном танце луны», все шесть вин, если верить штампам на коробках, поставлялись фирмой «Винтнерс инкорпорейтед».
— Гм. . — задумчиво буркнул Джерард. — А что, эта самая «Винтнерс инкорпорейтед» случайно виски «Беллз» не поставляет?
— Но это же такая известная фирма… — забормотал Квигли.
— Да любой дурак, — перебил его Джерард, — может изготовить штамп и нашлепать фирменный знак «Винтнерс инкорпорейтед» на что угодно.
Квигли беззвучно, словно рыба, раскрыл рот, потом закрыл. Мы возвратились к «Беллз» и почти тотчас же обнаружили в самом дальнем углу, у стены, пирамиду коробок с отчетливым штампом «Винтнерс инкорпорейтед» на одной из сторон.
— Не могу поверить… — забормотал Квигли, а потом вдруг заметил резко: — Валяйте, открывайте! Пробуйте и это!
Я попробовал это. Отпил маленький глоток. Выждал, позволяя проявиться привкусу. Постарался сосредоточиться на малейших вкусовых нюансах и оттенках — на языке, во рту и в носу.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Квигли. — Ему нечего сказать. Значит, нормальное виски. Я же вам говорил!
— А жалобы от клиентов вам когда нибудь поступали? — как бы невзначай осведомился я.
— Ну конечно, поступали, — невозмутимо ответил он. — Разве это возможно в нашем деле, обойтись без жалоб? Но ни одна не подтвердилась.
Интересно, подумал я, входит ли Мартино парк в список Риджера? Разве теперь узнаешь… Придется ждать до среды, пока он за мной не заедет.
— Никакой это не «Беллз», — сказал я. — Слишком много зерна, почти не чувствуется солода.
— Уверены? — спросил Джерард.
— То, что мы искали, — кивнул я.
— Что вы хотите этим сказать? — всполошился Квигли, а затем, не дождавшись ответа, с горечью воскликнул: — Как только мог Верной оказаться предателем?..
Возглас его материализовался. В дверях возник сам Вернон в кожаном пиджаке. Огромный, сердитый и встревоженный.
— Что, черт побери, тут происходит? — взревел он и стал грозно надвигаться на нас, точно туча. — Какого дьявола вы все тут перевернули?
Но он тут же умолк — Джерард отошел в сторонку, и взору Вернона предстал Квигли.
— О… Майлз, — пробормотал Вернон. — Вот уж кого не ожидал…
Он ощущал нечто зловещее в нашем молчании. Стоял и переводил взгляд с Квигли на Джерарда. А затем взглянул на меня. И это зрелище, похоже, повергло его просто в шок.
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:01
Глава 19
— Так, давайте подведем предварительные итоги, — невозмутимо произнес Джерард уже в офисе, куда все мы перешли. — На мой взгляд, вся эта мошенническая цепочка работала следующим образом…
Говорил он неторопливо и спокойно, без каких либо эмоций, словно бухгалтер, суммирующий итоги обычной аудиторской проверки. Что, судя по всему, оказало успокаивающее воздействие на Квигли, чего никак нельзя было сказать о Верноне.
— Исходя из результатов предварительной проверки счетов, находящихся в этом офисе, расклад действий был следующий… Впрочем, возможно, я должен пояснить вам, — обратился он к Вернону, — что расследование преступлений коммерческого характера является моей основной и постоянной специальностью.
Вернон не сводил с него немигающего взора маленьких злобных глазок, губы под большими вислыми усами нервно кривились. Он полусидел полустоял, привалившись спиной к столу, на котором занимался своей созидательной конторской работой; стоял, скрестив руки на груди, словно не допуская даже самой возможности готовых обрушиться на него обвинений. Впрочем, на лбу у него выступили мелкие капельки пота, и я подумал: он должен быть благодарен судьбе хотя бы уже за то, что здесь сейчас отсутствует его опасный дружок Пол Янг.
— Поставщик предложил вам следующую схему, — продолжал тем временем Джерард. — Вы как заведующий складом с напитками должны делать все заказы через него, за что вам полагались весьма солидные комиссионные. Рука руку моет. Вы должны были продавать получаемые от него напитки под видом товара, поступающего от вашей постоянной фирмы оптовика. Однако получаемые от него напитки были совсем не тем, что значилось в счетах и бумагах. Ваша фирма платила за виски «Беллз» и дорогие вина, являвшиеся на самом деле низкосортной подделкой. И вы, безусловно, об этом знали. Поскольку это существенно повышало ваши комиссионные.
Квигли стоял возле двери, слегка раскачиваясь с пятки на носок, точно отвергая тем самым саму возможность его причастности к происходящему. Джерард, сидевший на единственном в конторе стуле, полностью владел ситуацией.
— Ваш поставщик, — продолжал он, — использовал название респектабельной и всеми уважаемой фирмы оптовика, с которой вы до сих пор не имели дела, и посылал товар, помеченный поддельным фирменным знаком «Винтнерс инкорпорейтед». От того же поставщика вы получали счета на фирменных бланках с названием той же компании, и ваш финансовый отдел отсылал им чеки, как обычно водится в таких случаях. Эти люди допустили преступную халатность, даже не удосужились проверить, соответствуют ли адрес и реквизиты, обозначенные на счете, адресу и реквизитам реальной фирмы «Винтнерс инкорпорейтед», что было очень просто, как вы только что убедились, когда я позвонил туда по телефону. У мистера Квигли в этом смысле одно оправдание — он имеет дело с дюжинами разных поставщиков, и поскольку до сих пор все шло нормально, ему и в голову не приходило проверить, — он сделал паузу и обернулся к Квигли. — Я всегда советовал всем фирмам проверять и проверять. Ведь это же так просто. А стоит адресу попасть в компьютеризированную систему типа вашей, его редко когда проверяют. Компьютер автоматически продолжает отправлять деньги. Чеки, столь же автоматически, оплачиваются банками, бывает так, что даже никакой товар не фигурирует, — он обернулся к Вернону. — Ну, сколько раз удалось вам провернуть этот трюк?
— Чушь собачья, — буркнул в ответ Вернон.
— Вернон… — начал Квигли. Голос у него дрожал от разочарования и обиды. — Как ты мог? Как только решился на такое? Ведь ты долгие годы работал на нашу семью!
Вернон одарил его взглядом, в котором читалась изрядная доля презрения. Возможно, отцу Квигли он остался бы верен, подумал я. А сына презирал за слабохарактерность и доверчивость.
— Кто поставщик? — рявкнул Квигли.
Я заметил, как Джерард слегка поморщился. Такого рода вопросы в лоб не задают. Ответы на них вытягивают постепенно, хитростью.
Вернон грубо ответил:
— Никто.
— Однако сегодня днем этот «никто» собирается вас навестить, — вставил я.
Верной вздрогнул, выпрямился и опустил руки.
— Ах ты, тварь ты эдакая, шпион проклятый! — злобно прошипел он.
— И вы его боитесь, — добавил я. — Уж очень вам не хочется отправиться на кладбище вслед за Зараком.
Он сверкнул глазами.
— Никакой ты не Питер Кэш! — неожиданно заявил он. — Знаю я, кто ты. Тот самый поганый виноторговец, который сует нос не в свои дела. Бич, чертов Бич! Вот кто!
Никто не стал этого отрицать. Никто не спросил, что известно ему о сующем нос не в свои дела поганом виноторговце по фамилии Бич. Он мог знать это только от Пола Янга.
— А кто такой Питер Кэш? — спросил вконец сбитый с толку Квигли.
— Он здесь всем на ипподроме натрепал, что его имя Питер Кэш, — злобно сказал Вернон. — Страховой агент, как же! — Он едва сдержался, чтоб не сплюнуть на пол. — Просто не хочет, чтоб мы знали, кто он такой!
— Мы? — спросил Джерард.
Вернон плотно сжал губы под вислыми усами.
— Я догадываюсь, — медленно начал я, — отчего вы сегодня явились так рано. Хотели вывезти все коробки от так называемой «Винтнерс инкорпо рейтед». И удрать, прежде чем ваш компаньон и поставщик явится ровно в два, верно?
Вернон пробормотал:
— Вранье… — но не слишком убедительно. Квигли сокрушенно покачал головой.
— Возможно также, — веско и властно произнес Джерард, — что мистер Квигли не станет со своей стороны выдвигать к вам претензий, Верной, если вы соблаговолите ответить на несколько наших вопросов.
Квигли насторожился и так и замер. Я пробормотал над его ухом: «Акционеры…», и тут же заметил, как он расслабился.
Еле заметно улыбнувшись краешками губ, Джерард продолжил:
— Ну, к примеру, Вернон, насколько тесными были ваши связи с Зараком из «Серебряного танца луны»?
Молчание. Мелкие капельки пота на лбу Вернона слились в крупные, он нервным жестом оглаживал тыльной стороной ладони усы. Внутренняя борьба заняла немало времени, однако в конце концов сомнения, терзавшие его, материализовались в слова.
— Откуда я знаю? — сказал он. — Как я могу быть уверен, что он в ту же секунду, стоит мне начать говорить, не вызовет полицию? — слова, по всей видимости, относились к Майлзу Квигли. — Держи пасть на замке, и все будет о'кей, так меня всегда учили, — добавил Вернон.
— Мудрый совет, особенно на тот случай, если б мы действительно служили в полиции, — заметил Джерард. — Но мы не оттуда. И то, что вы скажете, не будет записано или использовано против вас. Мистер Квигли может дать вам слово. А вам лишь остается ему поверить.
Судя по тому, как держался мистер Квигли, для него как раз настал критический момент перехода от обиды и разочарования по поводу предательства Вернона к мщению и ярости. Однако, видно, не напрасно посещал он советы директоров, где выучился глотать самые неудобоваримые вещи, с тем чтобы спасти корпоративное пищеварение в целом.
— Идет, — сердито буркнул он. — Никаких претензий.
— При том, разумеется, условии, — добавил Джерард, — что мы сочтем ваши ответы искренними и правдивыми.
Вернон промолчал. Джерард с невозмутимым видом повторил вопрос о Зараке. Снова пауза.
— Ладно, знал я его, — ворчливо произнес наконец Вернон. — Приезжал сюда за вином, когда в ресторане кончались запасы.
— За вином вашего поставщика? — спросил Джерард. — Со штампом «Винтнерс инкорпорейтед»?
— Ну да, конечно.
— Почему конечно?
Вернон колебался. Джерард знает ответ, подумал я. Просто испытывает его.
— Ларри Трент был его братом, — нехотя выдавил Вернон.
— Братом? Кого, Зарака?
— Да нет, ясное дело, нет. Моего… этого… ну, поставщика.
— Его имя?
— Пол Янг, — на сей раз Вернон уже не медлил с ответом. Так и выпалил эти два слова. Лжет, подумал я.
Но Джерард не стал давить на него. Просто спросил:
— Так, стало быть, Пол Янг приходился братом Ларри Тренту, я правильно понял?
— Наполовину. По отцу.
— Вы были знакомы с Зараком до того, как Пол Янг предложил вам вступить в эту игру?
— Да, был. Иногда он приезжал сюда за вином для ресторана. И вот однажды сказал, что придумал одно хорошее дельце, без всякого риска, как раз для человека на моем месте. И если меня это интересует, он может рассказать.
— И что же, «Серебряный танец луны» обычно получал вино напрямую от… э э… Пола Янга, да? — предположил Джерард.
— Да.
— А лично с Ларри Трентом вы были знакомы?
— Встречался время от времени, — равнодушно бросил Вернон. — Но его интересовали только лошади. Надо сказать, братец был очень добр к нему, позволял бездельничать сколько влезет, делать вид, что он занят рестораном. Давал кучу денег на разные дурацкие его расходы вроде тренировок лошадей и азартных игр. Слишком добр, чертовски добр, так говорил Зарак.
Я вспомнил слова Окни Свейла о том, что Ларри Трент завидовал брату. Брату, который всегда давал ему так много. Воистину странен и непостижим мир, в котором мы живем.
— Ну а какие отношения были между Ларри Трентом и Зараком?
— Оба они работали на его брата… На Пола Янга, — легкая заминка при произнесении имени. И Джерард опять сделал вид, что ничего не заметил.
— Ну а держались то они по дружески?
— Во всяком случае, не на людях. Не думаю.
— За что Пол Янг убил Зарака?
— Не знаю, — невнятно пробормотал Вернон. Похоже, он нервничал. — Понятия не имею.
— Но ведь вы знали, что он его убил?
— О Господи…
— Отвечайте, — продолжал настаивать Джерард. — И прекрасно вы все знаете. Так скажите нам.
Вернон помялся еще немного и нехотя заговорил:
— Он сказал, что Зарак хотел оттяпать у него «Серебряный танец луны». Чтоб все досталось ему, готовеньким, на блюдечке. Короче, вроде бы он его шантажировал.
Потный, пыхтящий Вернон, терзаемый страхом, возмущением, состраданием и желанием высказаться, явно ощущал облегчение. Сродни тому, что испытывают на исповеди.
Я, словно завороженный, наблюдал за ним.
Джерард тихо и вкрадчиво спросил:
— Выходит, он оправдывался за убийство перед вами, да?
— Нет, просто объяснял, как оно вышло, — ответил Вернон. — Приехал сюда с бутылками из «Серебряного танца», весь «Ролле» был ими забит. Сказал, что Зарак помогал ему грузить. Сделал три ездки, уж больно много оказалось у них этой выпивки. А когда приехал в третий раз… выглядел как то странно. Весь такой красный… взвинченный сильно. Сказал, что скоро я услышу, что Зарак покойник, и велел держать язык за зубами. Сказал, что Зарак пытался взять над ним верх… и что когда он это увидел, так прямо не мог стерпеть… А потом, позже, я узнал, как он убил Зарака… Мне прямо плохо стало, вырвало меня. Зарак был очень неплохим парнем… Господи, вот уж не думал, что буду впутан в убийство!.. Не приведи Бог… Ничего себе хорошенькое выгодное дельце.
— И как долго, — ровным тоном осведомился Джерард, — вы занимались этим дельцем?
— Месяцев пятнадцать, около того.
— И все время вино и виски?
— Нет. Начали с вина, А виски… только с полгода назад.
— И всегда «Беллз»?
— Да.
— И куда же шел отсюда этот самый «Беллз»?
— Куда?.. — Вернон врубился не сразу. — О, мы всю дорогу торговали им здесь, в барах. Ну и в ложи тоже иногда подавали. Отправляли на другие спортивные мероприятия, которые обслуживала фирма мистера Квигли. Ну, разные там свадьбы, банкеты, танцы. Везде…
Физиономия у Квигли вытянулась. Он был в шоке и выглядел при этом почти комично.
— И, видимо, полагали, что никто не заметит разницы? — спросил Джерард.
— Ну, наверное, так… И надо сказать, что по большей части люди не замечали. Во всяком случае, там, где много народа. Разные другие запахи, все такое… Это еще Зарак говорил. И был прав.
Я всегда знал, что официанты по винам — отъявленные циники. И если бы не ненависть Окни к поставщикам, если бы не его твердое нежелание принимать то, что они норовили подсунуть, я, возможно, обнаружил бы «Рэннох», он же «Беллз», еще раньше, в его ложе.
— Вы знали, какое именно виски продавали под видом «Беллз»? — спросил Джерард.
Вернон несколько растерялся. Похоже, он не задумывался об этом.
— Шотландское.
— А вам известен молодой человек по имени Кеннет Чартер?
— Кто? — Верной вытаращил глаза.
— Ладно, вернемся к Полу Янгу, — сказал Джерард, ничем не выдавая своего разочарования. — Это с вами он спланировал ограбление лавки мистера Бича?
Очевидно, Вернон все же еще не достиг состояния полностью раскаявшегося грешника. Он метнул в мою сторону злобный взгляд.
— Да нет, вы чего! Просто позаимствовал у меня на время фургон, вот и все. Я дал ему ключи.
— Что?! — воскликнул Квигли. — Тот самый краденый фургон?
Квигли… Ну конечно же! «Кволити хаус провижнс». Я взял со стола один из прайс листов и с запозданием прочел первую верхнюю строчку: «Крисп, Дюваль энд Квигли лтд. Транспортные услуги — „Кволити хаус провижнс“. Стало быть, тогда на заднем дворе у меня находился фургон, принадлежавший Квигли.
— Да они собирались его вернуть! — начал оправдываться Вернон. — Откуда им было знать, что этот чертов торговец заявится в свою лавку в воскресенье вечером… — Он снова с ненавистью покосился на меня. — Сказали, что он мог запомнить номер, а потому машину надо на время спрятать. А потом бы мы ее вернули, точно вам говорю! Бросили бы где нибудь на дороге, когда полиция маленько остыла. Это они велели мне сообщить о пропаже фургона, но только не вышло. И чихнуть не успел, как отовсюду налетели эти легавые.
— «Они»… — спокойно заметил Джерард. — Кто же эти они, позвольте спросить?
— Ну… эти, как их… которые работают на Пола Янга.
— Имена, фамилии?
— Не знаю.
— А вы попробуйте вспомнить.
— Денни. Только его и запомнил. Одного из этих ребят звали Денни. Просто мне сказали, что за фургоном зайдет Денни. Собирались привезти вина из лавки сюда, ко мне, но так и не появились. До девяти прождал. Уже потом мне сказали, что объявился этот… — Верной кивком указал на меня, — и что там что то такое случилось… короче, они не приедут. А уже после я узнал, что эти жлобы все перепутали и забрали совсем не то, так что вся эта затея оказалась пустой тратой времени.
— А кто нибудь говорил вам, что именно с ними случилось? — небрежным тоном осведомился Джерард.
— Нет. Ну, только, что они запаниковали… будто бы оттого, что произошло что то непредвиденное, но я так и не понял что.
— И все же насколько хорошо вы были с ними знакомы? — продолжал настаивать Джерард.
— Да незнаком я! Денни, водитель фургона, работает на доставке. Возит сюда товары. Второй парень иногда заходит. Говорит мало.
— И как часто производятся эти доставки?
— Примерно раз в неделю. Зависит от ситуации.
— От того, сколько вы продали?
— Да.
— А почему они не использовали при ограблении лавки мистера Бича свой фургон?
— Уж больно здоровый… И потом, у него на дверце надпись: «Винтнерс инкорпорейтед». И потом… вроде бы он тогда был неисправен.
— А вы можете описать Денни и его приятеля?
Вернон пожал плечами.
— Молодые ребята.
— Прическа?
— Да никакой особенно. Нормальная.
— Не черные кудрявые волосы в стиле «афро»?
— Нет, — уверенно и одновременно недоуменно ответил Вернон. — Самые обыкновенные волосы.
— А откуда они приезжали? Откуда привозили вино?
— Понятия не имею, — сказал Вернон. — Я никогда не спрашивал. Да они бы и не ответили. Не больно то разговорчивые были ребята… Работали на Пола Янга, вот и все, что я знаю.
На сей раз эти два слова, Пол Янг, он произнес почти без запинки. Видимо, привык, подумал я.
— А когда вы впервые встретились с Полом Янгом?
— Ну, как только начал раскручивать это дельце… Когда сказал Зараку, что заинтересован. Он предупредил, что приедет босс, посмотреть на меня, потолковать и объяснить, что к чему. И он приехал. И вроде бы я ему понравился. Сказал, что мы нормально поладим… и почти все время так оно и было.
Если не считать того, что Вернон начал грабить своего хозяина, подумал я. Но, похоже, он вовсе не собирался в этом признаваться даже самому себе.
— А как настоящее имя Пола Янга? — спросил Джерард.
Тут исповеди сразу пришел конец. Верной ответил коротко и злобно:
— Пол Янг, как же еще!.. Джерард покачал головой.
— Пол Янг, — продолжал упорствовать Вернон. — Именно так его и зовут.
— Нет, — сказал Джерард.
Пот струйками стекал по вискам и щекам Вернона.
— Он рассказывал, что, когда умер его брат и он пошел в «Серебряный танец луны», не имея ни малейшего понятия, что там орудует полиция, ему пришлось назваться первым именем, которое пришло в голову, потому что он не хотел быть втянутым в эту историю со спиртным… А потом сказал, что Зарак убит и его будут искать, но искать под именем Пол Янг, а такого человека на свете не существует… И еще предупредил, что ежели кто сюда явится, чего по идее быть не должно, но так, на всякий случай… велел называть его Полом Янгом. И Боже ты мой, именно так я его и называл, и ни за что не скажу вам его настоящего имени, потому как иначе… он меня прикончит. Я не шучу… я точно знаю, что прикончит! Я лучше за решетку сяду… но не скажу!
Говорил он искренне, и страх его был оправдан. Однако я несколько удивился тому, что Джерард не стал давить на него, не стал настаивать.
А просто сказал:
— Что ж, хорошо, — и после паузы добавил: — Тогда, я думаю, все.
На какую то долю секунды Вернону, видимо, показалось, что он соскочил с крючка, что самое страшное теперь позади. Он даже выпрямился и расправил плечи, обретая прежний самоуверенный вид.
Но его тут же вернул к печальной реальности Квигли, прошипевший отрывисто и злобно:
— Отдайте мне ключи, Вернон! Немедленно! — Он властным жестом протянул руку. — Сию же секунду!
Вернон молча вынул из кармана связку ключей и отдал ему.
— С завтрашнего дня можете начинать искать себе другую работу, — отчеканил Квигли. — Я свое слово сдержу, не стану преследовать вас в судебном порядке. Но и никаких рекомендаций вам не видать… Вы меня страшно разочаровали, Вернон. Я вас не понимаю… А теперь можете идти на все четыре стороны.
Вернон тупо пробормотал:
— Но мне… сорок восемь.
— И здесь у вас была прекрасная работа, — кивнул Джерард. — А вы все поломали. Сами виноваты.
Похоже, впервые за все это время Вернон трезво взглянул на ожидавшую его унылую перспективу. На лбу и в уголках глаз залегли новые морщинки.
— У вас семья есть? — осведомился Джерард. Вернон ответил еле слышно:
— Есть.
— Остаться безработным лучше, чем сесть в тюрьму, — сурово заметил Джерард. То же самое он, несомненно, говорил многим другим людям, пойманным на мошенничестве; и Квигли, а также Вернон и я уловили звеневшие в его голосе стальные нотки. Человек должен отдавать себе отчет в своих поступках и действиях. Должен отвечать за последствия. Безответственность и постоянное отпущение грехов разъедают душу.
Вернон содрогнулся.
После того как Вернон ушел, мы с Джерардом с разрешения Квигли загрузили в «Мерседес», подогнанный к двери, коробки с «Беллз», помеченные штампом «Винтнерс инкорпорейтед», а также по коробке каждого из вин с тем же штампом. Вообще то грузил я, а Джерард и Квигли наблюдали. Снова вернулся к своему исконному занятию, со вздохом подумал я, поднимая коробки, и, сложив их на тачку, снял тем самым напряжение с моих еще не окрепших после ранения мышц.
— Ну а с остальными что делать? — беспомощно осведомился Квигли. — И как теперь прикажете обслуживать осенний карнавал без Вернона? Ведь тут никто ничего толком не знает… А он проработал так долго. Он то порядок знал… Сам его устанавливал.
Ни я, ни Джерард не подсказали ему выхода. Квигли мрачно начал запирать на замки двери складов, где хранились его сокровища, затем включил сигнализацию, и мы двинулись на выход.
— Что я должен делать? — спросил Квигли, запирая зеленую дверь. — Я имею в виду… это убийство..
Джерард пожал плечами.
— Вернон изложил нам свою версию того, что сказал ему Пол Янг. Сомнительно, чтобы она в точности соответствовала реальным фактам. Так что до настоящего понимания того, что здесь произошло, еще очень далеко
— Так значит… я ничего не должен пока делать?
— Поступайте, как подсказывает вам здравый смысл, — вежливо и равнодушно бросил Джерард. А я подумал, что, должно быть, впервые в жизни Квигли судорожно пытается обрести уверенность в себе, но не в силах побороть сомнений и нерешительности.
После паузы Джерард добавил:
— Мы с Тони сообщим в полицию, что Пол Янг может быть здесь с минуты на минуту. А там пусть сами решают.
— Он говорил, что Пол Янг прибудет ровно в два, — поправил его Квигли.
— Гм… Однако он вполне может заподозрить Вернона в намерении появиться раньше и замести все следы. А значит, Пол Янг может появиться здесь в любую секунду. — Похоже, сам Джерард не слишком верил в такую возможность, но был в этом одинок. Квигли заявил, что уезжает немедленно, я испытывал сильнейшее искушение последовать его примеру.
— Сюда ему не войти, все ключи теперь у меня, — сказал Квигли. — Полагаю, я должен поблагодарить вас, мистер Макгрегор Я просто в ужасе от всего этого. Остается надеяться, что теперь, когда Вернон уволен, все наши неприятности позади.
— Разумеется, — сухо ответил Джерард, и оба мы с ним наблюдали, как уезжал Квигли. Вселившаяся в него надежда на лучшее заставила распрямить плечи, вскинуть подбородок. Кто знает, может, неприятности у него действительно позади. А может — и нет.
— Мне бы тоже не хотелось… быть здесь, когда приедет Пол Янг, — сказал я.
Джерард улыбнулся краешками губ.
— Да, пожалуй, это было бы неблагоразумно. Садитесь в мою машину. Сперва заедем за вашей, потом найдем телефон автомат.
Проехав мили четыре, мы остановились в маленькой деревушке, где он лозвонил из телефонной будки возле почтового отделения. Я продиктовал ему номер, который дал мне Риджер на всякий пожарный случай, и слушал, что он говорит дежурному полицейскому.
— Есть вероятность, — сказал он, — что человек, известный под именем Пол Янг, может появиться на ипподроме в Мартино парк, у ворот, через которые производится доставка грузов… Сегодня в любой момент, — он выслушал ответ и добавил: — Нет, никаких имен. До свидания, — улыбаясь, он повесил трубку.
И обернулся ко мне.
— О'кей, долг можно считать выполненным.
— До определенной степени, — сказал я.
— Все на этом свете относительно, — он опять заметно повеселел, хоть и выглядел далеко не блестяще. — По крайней мере, теперь мы знаем, где находится виски Кеннета Чартера.
— Часть виски, — уточнил я.
— Ну, скажем, большая часть.
— Однако мы не знаем, где оно побывало на пути от цистерны к «Винтнерс инкорпорейтед».
— На фабрике по розливу, как вы говорили.
Он стоял, привалившись спиной к машине, одна рука на перевязи, и выглядел эдаким хрупким типично английским джентльменом, отправившимся тихим воскресным утром на прогулку за город — поправить пошатнувшееся здоровье. Но в глазах искрились смешинки и одновременно проглядывало стальное упорство. И вдруг я, неожиданно для самого себя, выпалил:
— Вам известно что то еще, о чем вы мне не сказали?
— Думаете? Что же именно?
— Вы нашли разливочную фабрику!
— Да, нашел одну. По крайней мере, есть с чего начать. Хотел подъехать сегодня днем, взглянуть. Так, предварительная разведка.
— Но сегодня воскресенье. И там никого не будет.
— И в этом есть свое преимущество.
— Вы что же… хотите взломать дверь и войти?
— Там видно будет, — ответил он. — В зависимости от обстоятельств. Иногда на фабриках дежурит сторож или смотритель. И государственная инспекция может заявиться даже в воскресенье. Несколько ошарашенный, я спросил:
— И… э э… где же это?
— Приблизительно в двадцати пяти милях от фирмы Кеннета Чартера, — он еле заметно улыбнулся. — В пятницу мы в своем агентстве пришли к выводу, что ваша идея сперва проверить фабрики, куда Чартер возил вино, была в целом верной, но не оправдалась. Таких фабрик пять. Мы проверили данные по ним, и оказалось, что все они заняты солидным бизнесом. А потом… вчера ночью… ну, знаете, как ночью, когда пребываешь в полудреме, вдруг приходят разные дурацкие идеи… Так вот, я вспомнил, что у Кеннета Чартера прослеживаются две связи с одной из них, и подумал, что, возможно, эта вторая связь важнее, чем мы себе представляли.
— Выкладывайте! — потребовал я.
— М м… Не могу пока утверждать ничего определенного, но…
— Ради Бога…
— Ладно, так и быть. Так вот, в самом начале наших изысканий нам удалось установить, что владельцем одной из этих фабрик является некий Стюарт Нейлор. Просто она была первой в списке, который нам выдал Чартер, а потому и проверяли мы ее первой…
— Стюарт Нейлор… — я пытался вспомнить. — Погодите ка… А не он ли… э э… упоминается в записной книжке Кеннета младшего? Нуда, точно… отец мальчика, который увлекается военными играми… Отец Дэвида.
— Превосходно!.. Стюарту Нейлору принадлежит фабрика «Бернард Нейлор боттлинг», основана еще его дедом. Старая респектабельная фирма. Я проснулся, и это имя, Нейлор, так и свербило в мозгу. Проснулся и рано утром позвонил самому Кеннету Чартеру и начал расспрашивать его о друге сына Дэвиде Нейлоре и его семье. Он сказал, что знает отца паренька, Стюарта Нейлора, вот уже много лет. Нет, они не близкие друзья, но давние знакомые, потому как их связывает бизнес, к тому же и сыновья очень дружны. По мнению Кеннета Чартера, Дэвид Нейлор — единственное светлое пятно в пустой и никчемной жизни Кеннета младшего. Если б не дружба с ним, мальчишка только и знал бы, что болтаться на улице. Вообще Кеннет Чартер считает все эти военные игры пустой тратой времени, но все лучше, чем нюхать клей или кокаин.
— Так он и сказал? — улыбнулся я.
— Не совсем. «Эй, да о чем тут толковать, дружище!»
— И вы действительно считаете?..
— Кеннет Чартер так не считает. Хватается за соломинку, вот что он делает. Говорит, что «Бернард Нейлор боттлинг» — солиднейшая фирма и чиста, как стеклышко. Но никаких других связей обнаружить не удалось, хотя мы проверили все фабрики по розливу в стране и наших сотрудников уже начало тошнить от этого словосочетания. Три дня напряженнейшей работы — и все псу под хвост. Многие из них уже давно вышли из бизнеса. В одной сейчас находится библиотека. В другой — обувной склад.
— Гм, — буркнул я. — А может у этого Стюарта Нейлора оказаться незаконнорожденный брат?
— Незаконнорожденный брат может оказаться у кого угодно. С кем такого не случалось.
— Нет, я имел в виду…
— Я знаю, что вы имели в виду. Кеннету Чартеру, во всяком случае, об этом неизвестно, — он пожал плечами. — Так что эта фабрика Нейлора — та еще мишень. Тут или в яблочко, или повод для извинений. Вот я и собираюсь поехать и проверить.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас же. И если этот Стюарт Нейлор является по совместительству еще и Полом Янгом, то сейчас он должен быть на пути в Мартино парк, а не торчать среди своих бутылок.
— Вы просили Кеннета Чартера описать его внешность?
— Да… Ничем не примечательная, так он ответил.
— Ох уж эти ничем не примечательные люди!.. Он не глухой? — спросил я.
Джерард растерянно заморгал.
— А вот об этом забыл спросить.
— Так спросите, — сказал я. — Позвоните прямо сейчас, перед тем как ехать.
— А если окажется, что Стюарт Нейлор глухой? Тогда не ехать, что ли?
— Именно. Не ехать. Джерард покачал головой.
— Нет. Тем больше причин навестить это заведение.
— И оказаться в реке Лимпопо, — добавил я.
— Возможно. Заметьте, всего лишь возможно. Совсем не обязательно. — Однако он все же вошел в телефонную будку и набрал сперва домашний, потом служебный номер Кеннета Чартера. Но ни дома, ни в офисе никто не отвечал.
— Ладно, что поделаешь, — спокойно заметил он. — Я поехал.
— А вы когда нибудь бывали на фабрике по розливу? — отчаявшись отговорить его, воскликнул я. — Вы хоть представляете, что там надо искать?
—Нет.
Я смотрел на него. Он — на меня. В конце концов я нехотя выдавил:
— В течение целого года я изучал в Бордо такие предприятия.
— Вот как?
— Да.
— Тогда скажите, что там надо искать.
Я вспомнил насосы и автоматы. Вспомнил огромные чаны и плескавшуюся в них жидкость. И безнадежно махнул рукой.
— Без меня вам все равно не разобраться. Хотите, чтоб я поехал с вами?
— Буду очень рад, — ответил он. — Но просить… просто не имею права. Это несколько выходит… э э… за рамки консультационных услуг.
— И вы, конечно, не можете отличить один сорт вина от другого, не так ли? — спросил я. — И в виски тоже ничего не смыслите?
— Ни черта! — весело ответил он.
— Черт бы вас побрал, мистер Джерард! — проворчал я. — Жулик вы эдакий!
Он улыбнулся.
— Так и знал, что вы поедете, если я вам расскажу! Нет, честное слово, знал!
— Так, давайте подведем предварительные итоги, — невозмутимо произнес Джерард уже в офисе, куда все мы перешли. — На мой взгляд, вся эта мошенническая цепочка работала следующим образом…
Говорил он неторопливо и спокойно, без каких либо эмоций, словно бухгалтер, суммирующий итоги обычной аудиторской проверки. Что, судя по всему, оказало успокаивающее воздействие на Квигли, чего никак нельзя было сказать о Верноне.
— Исходя из результатов предварительной проверки счетов, находящихся в этом офисе, расклад действий был следующий… Впрочем, возможно, я должен пояснить вам, — обратился он к Вернону, — что расследование преступлений коммерческого характера является моей основной и постоянной специальностью.
Вернон не сводил с него немигающего взора маленьких злобных глазок, губы под большими вислыми усами нервно кривились. Он полусидел полустоял, привалившись спиной к столу, на котором занимался своей созидательной конторской работой; стоял, скрестив руки на груди, словно не допуская даже самой возможности готовых обрушиться на него обвинений. Впрочем, на лбу у него выступили мелкие капельки пота, и я подумал: он должен быть благодарен судьбе хотя бы уже за то, что здесь сейчас отсутствует его опасный дружок Пол Янг.
— Поставщик предложил вам следующую схему, — продолжал тем временем Джерард. — Вы как заведующий складом с напитками должны делать все заказы через него, за что вам полагались весьма солидные комиссионные. Рука руку моет. Вы должны были продавать получаемые от него напитки под видом товара, поступающего от вашей постоянной фирмы оптовика. Однако получаемые от него напитки были совсем не тем, что значилось в счетах и бумагах. Ваша фирма платила за виски «Беллз» и дорогие вина, являвшиеся на самом деле низкосортной подделкой. И вы, безусловно, об этом знали. Поскольку это существенно повышало ваши комиссионные.
Квигли стоял возле двери, слегка раскачиваясь с пятки на носок, точно отвергая тем самым саму возможность его причастности к происходящему. Джерард, сидевший на единственном в конторе стуле, полностью владел ситуацией.
— Ваш поставщик, — продолжал он, — использовал название респектабельной и всеми уважаемой фирмы оптовика, с которой вы до сих пор не имели дела, и посылал товар, помеченный поддельным фирменным знаком «Винтнерс инкорпорейтед». От того же поставщика вы получали счета на фирменных бланках с названием той же компании, и ваш финансовый отдел отсылал им чеки, как обычно водится в таких случаях. Эти люди допустили преступную халатность, даже не удосужились проверить, соответствуют ли адрес и реквизиты, обозначенные на счете, адресу и реквизитам реальной фирмы «Винтнерс инкорпорейтед», что было очень просто, как вы только что убедились, когда я позвонил туда по телефону. У мистера Квигли в этом смысле одно оправдание — он имеет дело с дюжинами разных поставщиков, и поскольку до сих пор все шло нормально, ему и в голову не приходило проверить, — он сделал паузу и обернулся к Квигли. — Я всегда советовал всем фирмам проверять и проверять. Ведь это же так просто. А стоит адресу попасть в компьютеризированную систему типа вашей, его редко когда проверяют. Компьютер автоматически продолжает отправлять деньги. Чеки, столь же автоматически, оплачиваются банками, бывает так, что даже никакой товар не фигурирует, — он обернулся к Вернону. — Ну, сколько раз удалось вам провернуть этот трюк?
— Чушь собачья, — буркнул в ответ Вернон.
— Вернон… — начал Квигли. Голос у него дрожал от разочарования и обиды. — Как ты мог? Как только решился на такое? Ведь ты долгие годы работал на нашу семью!
Вернон одарил его взглядом, в котором читалась изрядная доля презрения. Возможно, отцу Квигли он остался бы верен, подумал я. А сына презирал за слабохарактерность и доверчивость.
— Кто поставщик? — рявкнул Квигли.
Я заметил, как Джерард слегка поморщился. Такого рода вопросы в лоб не задают. Ответы на них вытягивают постепенно, хитростью.
Вернон грубо ответил:
— Никто.
— Однако сегодня днем этот «никто» собирается вас навестить, — вставил я.
Верной вздрогнул, выпрямился и опустил руки.
— Ах ты, тварь ты эдакая, шпион проклятый! — злобно прошипел он.
— И вы его боитесь, — добавил я. — Уж очень вам не хочется отправиться на кладбище вслед за Зараком.
Он сверкнул глазами.
— Никакой ты не Питер Кэш! — неожиданно заявил он. — Знаю я, кто ты. Тот самый поганый виноторговец, который сует нос не в свои дела. Бич, чертов Бич! Вот кто!
Никто не стал этого отрицать. Никто не спросил, что известно ему о сующем нос не в свои дела поганом виноторговце по фамилии Бич. Он мог знать это только от Пола Янга.
— А кто такой Питер Кэш? — спросил вконец сбитый с толку Квигли.
— Он здесь всем на ипподроме натрепал, что его имя Питер Кэш, — злобно сказал Вернон. — Страховой агент, как же! — Он едва сдержался, чтоб не сплюнуть на пол. — Просто не хочет, чтоб мы знали, кто он такой!
— Мы? — спросил Джерард.
Вернон плотно сжал губы под вислыми усами.
— Я догадываюсь, — медленно начал я, — отчего вы сегодня явились так рано. Хотели вывезти все коробки от так называемой «Винтнерс инкорпо рейтед». И удрать, прежде чем ваш компаньон и поставщик явится ровно в два, верно?
Вернон пробормотал:
— Вранье… — но не слишком убедительно. Квигли сокрушенно покачал головой.
— Возможно также, — веско и властно произнес Джерард, — что мистер Квигли не станет со своей стороны выдвигать к вам претензий, Верной, если вы соблаговолите ответить на несколько наших вопросов.
Квигли насторожился и так и замер. Я пробормотал над его ухом: «Акционеры…», и тут же заметил, как он расслабился.
Еле заметно улыбнувшись краешками губ, Джерард продолжил:
— Ну, к примеру, Вернон, насколько тесными были ваши связи с Зараком из «Серебряного танца луны»?
Молчание. Мелкие капельки пота на лбу Вернона слились в крупные, он нервным жестом оглаживал тыльной стороной ладони усы. Внутренняя борьба заняла немало времени, однако в конце концов сомнения, терзавшие его, материализовались в слова.
— Откуда я знаю? — сказал он. — Как я могу быть уверен, что он в ту же секунду, стоит мне начать говорить, не вызовет полицию? — слова, по всей видимости, относились к Майлзу Квигли. — Держи пасть на замке, и все будет о'кей, так меня всегда учили, — добавил Вернон.
— Мудрый совет, особенно на тот случай, если б мы действительно служили в полиции, — заметил Джерард. — Но мы не оттуда. И то, что вы скажете, не будет записано или использовано против вас. Мистер Квигли может дать вам слово. А вам лишь остается ему поверить.
Судя по тому, как держался мистер Квигли, для него как раз настал критический момент перехода от обиды и разочарования по поводу предательства Вернона к мщению и ярости. Однако, видно, не напрасно посещал он советы директоров, где выучился глотать самые неудобоваримые вещи, с тем чтобы спасти корпоративное пищеварение в целом.
— Идет, — сердито буркнул он. — Никаких претензий.
— При том, разумеется, условии, — добавил Джерард, — что мы сочтем ваши ответы искренними и правдивыми.
Вернон промолчал. Джерард с невозмутимым видом повторил вопрос о Зараке. Снова пауза.
— Ладно, знал я его, — ворчливо произнес наконец Вернон. — Приезжал сюда за вином, когда в ресторане кончались запасы.
— За вином вашего поставщика? — спросил Джерард. — Со штампом «Винтнерс инкорпорейтед»?
— Ну да, конечно.
— Почему конечно?
Вернон колебался. Джерард знает ответ, подумал я. Просто испытывает его.
— Ларри Трент был его братом, — нехотя выдавил Вернон.
— Братом? Кого, Зарака?
— Да нет, ясное дело, нет. Моего… этого… ну, поставщика.
— Его имя?
— Пол Янг, — на сей раз Вернон уже не медлил с ответом. Так и выпалил эти два слова. Лжет, подумал я.
Но Джерард не стал давить на него. Просто спросил:
— Так, стало быть, Пол Янг приходился братом Ларри Тренту, я правильно понял?
— Наполовину. По отцу.
— Вы были знакомы с Зараком до того, как Пол Янг предложил вам вступить в эту игру?
— Да, был. Иногда он приезжал сюда за вином для ресторана. И вот однажды сказал, что придумал одно хорошее дельце, без всякого риска, как раз для человека на моем месте. И если меня это интересует, он может рассказать.
— И что же, «Серебряный танец луны» обычно получал вино напрямую от… э э… Пола Янга, да? — предположил Джерард.
— Да.
— А лично с Ларри Трентом вы были знакомы?
— Встречался время от времени, — равнодушно бросил Вернон. — Но его интересовали только лошади. Надо сказать, братец был очень добр к нему, позволял бездельничать сколько влезет, делать вид, что он занят рестораном. Давал кучу денег на разные дурацкие его расходы вроде тренировок лошадей и азартных игр. Слишком добр, чертовски добр, так говорил Зарак.
Я вспомнил слова Окни Свейла о том, что Ларри Трент завидовал брату. Брату, который всегда давал ему так много. Воистину странен и непостижим мир, в котором мы живем.
— Ну а какие отношения были между Ларри Трентом и Зараком?
— Оба они работали на его брата… На Пола Янга, — легкая заминка при произнесении имени. И Джерард опять сделал вид, что ничего не заметил.
— Ну а держались то они по дружески?
— Во всяком случае, не на людях. Не думаю.
— За что Пол Янг убил Зарака?
— Не знаю, — невнятно пробормотал Вернон. Похоже, он нервничал. — Понятия не имею.
— Но ведь вы знали, что он его убил?
— О Господи…
— Отвечайте, — продолжал настаивать Джерард. — И прекрасно вы все знаете. Так скажите нам.
Вернон помялся еще немного и нехотя заговорил:
— Он сказал, что Зарак хотел оттяпать у него «Серебряный танец луны». Чтоб все досталось ему, готовеньким, на блюдечке. Короче, вроде бы он его шантажировал.
Потный, пыхтящий Вернон, терзаемый страхом, возмущением, состраданием и желанием высказаться, явно ощущал облегчение. Сродни тому, что испытывают на исповеди.
Я, словно завороженный, наблюдал за ним.
Джерард тихо и вкрадчиво спросил:
— Выходит, он оправдывался за убийство перед вами, да?
— Нет, просто объяснял, как оно вышло, — ответил Вернон. — Приехал сюда с бутылками из «Серебряного танца», весь «Ролле» был ими забит. Сказал, что Зарак помогал ему грузить. Сделал три ездки, уж больно много оказалось у них этой выпивки. А когда приехал в третий раз… выглядел как то странно. Весь такой красный… взвинченный сильно. Сказал, что скоро я услышу, что Зарак покойник, и велел держать язык за зубами. Сказал, что Зарак пытался взять над ним верх… и что когда он это увидел, так прямо не мог стерпеть… А потом, позже, я узнал, как он убил Зарака… Мне прямо плохо стало, вырвало меня. Зарак был очень неплохим парнем… Господи, вот уж не думал, что буду впутан в убийство!.. Не приведи Бог… Ничего себе хорошенькое выгодное дельце.
— И как долго, — ровным тоном осведомился Джерард, — вы занимались этим дельцем?
— Месяцев пятнадцать, около того.
— И все время вино и виски?
— Нет. Начали с вина, А виски… только с полгода назад.
— И всегда «Беллз»?
— Да.
— И куда же шел отсюда этот самый «Беллз»?
— Куда?.. — Вернон врубился не сразу. — О, мы всю дорогу торговали им здесь, в барах. Ну и в ложи тоже иногда подавали. Отправляли на другие спортивные мероприятия, которые обслуживала фирма мистера Квигли. Ну, разные там свадьбы, банкеты, танцы. Везде…
Физиономия у Квигли вытянулась. Он был в шоке и выглядел при этом почти комично.
— И, видимо, полагали, что никто не заметит разницы? — спросил Джерард.
— Ну, наверное, так… И надо сказать, что по большей части люди не замечали. Во всяком случае, там, где много народа. Разные другие запахи, все такое… Это еще Зарак говорил. И был прав.
Я всегда знал, что официанты по винам — отъявленные циники. И если бы не ненависть Окни к поставщикам, если бы не его твердое нежелание принимать то, что они норовили подсунуть, я, возможно, обнаружил бы «Рэннох», он же «Беллз», еще раньше, в его ложе.
— Вы знали, какое именно виски продавали под видом «Беллз»? — спросил Джерард.
Вернон несколько растерялся. Похоже, он не задумывался об этом.
— Шотландское.
— А вам известен молодой человек по имени Кеннет Чартер?
— Кто? — Верной вытаращил глаза.
— Ладно, вернемся к Полу Янгу, — сказал Джерард, ничем не выдавая своего разочарования. — Это с вами он спланировал ограбление лавки мистера Бича?
Очевидно, Вернон все же еще не достиг состояния полностью раскаявшегося грешника. Он метнул в мою сторону злобный взгляд.
— Да нет, вы чего! Просто позаимствовал у меня на время фургон, вот и все. Я дал ему ключи.
— Что?! — воскликнул Квигли. — Тот самый краденый фургон?
Квигли… Ну конечно же! «Кволити хаус провижнс». Я взял со стола один из прайс листов и с запозданием прочел первую верхнюю строчку: «Крисп, Дюваль энд Квигли лтд. Транспортные услуги — „Кволити хаус провижнс“. Стало быть, тогда на заднем дворе у меня находился фургон, принадлежавший Квигли.
— Да они собирались его вернуть! — начал оправдываться Вернон. — Откуда им было знать, что этот чертов торговец заявится в свою лавку в воскресенье вечером… — Он снова с ненавистью покосился на меня. — Сказали, что он мог запомнить номер, а потому машину надо на время спрятать. А потом бы мы ее вернули, точно вам говорю! Бросили бы где нибудь на дороге, когда полиция маленько остыла. Это они велели мне сообщить о пропаже фургона, но только не вышло. И чихнуть не успел, как отовсюду налетели эти легавые.
— «Они»… — спокойно заметил Джерард. — Кто же эти они, позвольте спросить?
— Ну… эти, как их… которые работают на Пола Янга.
— Имена, фамилии?
— Не знаю.
— А вы попробуйте вспомнить.
— Денни. Только его и запомнил. Одного из этих ребят звали Денни. Просто мне сказали, что за фургоном зайдет Денни. Собирались привезти вина из лавки сюда, ко мне, но так и не появились. До девяти прождал. Уже потом мне сказали, что объявился этот… — Верной кивком указал на меня, — и что там что то такое случилось… короче, они не приедут. А уже после я узнал, что эти жлобы все перепутали и забрали совсем не то, так что вся эта затея оказалась пустой тратой времени.
— А кто нибудь говорил вам, что именно с ними случилось? — небрежным тоном осведомился Джерард.
— Нет. Ну, только, что они запаниковали… будто бы оттого, что произошло что то непредвиденное, но я так и не понял что.
— И все же насколько хорошо вы были с ними знакомы? — продолжал настаивать Джерард.
— Да незнаком я! Денни, водитель фургона, работает на доставке. Возит сюда товары. Второй парень иногда заходит. Говорит мало.
— И как часто производятся эти доставки?
— Примерно раз в неделю. Зависит от ситуации.
— От того, сколько вы продали?
— Да.
— А почему они не использовали при ограблении лавки мистера Бича свой фургон?
— Уж больно здоровый… И потом, у него на дверце надпись: «Винтнерс инкорпорейтед». И потом… вроде бы он тогда был неисправен.
— А вы можете описать Денни и его приятеля?
Вернон пожал плечами.
— Молодые ребята.
— Прическа?
— Да никакой особенно. Нормальная.
— Не черные кудрявые волосы в стиле «афро»?
— Нет, — уверенно и одновременно недоуменно ответил Вернон. — Самые обыкновенные волосы.
— А откуда они приезжали? Откуда привозили вино?
— Понятия не имею, — сказал Вернон. — Я никогда не спрашивал. Да они бы и не ответили. Не больно то разговорчивые были ребята… Работали на Пола Янга, вот и все, что я знаю.
На сей раз эти два слова, Пол Янг, он произнес почти без запинки. Видимо, привык, подумал я.
— А когда вы впервые встретились с Полом Янгом?
— Ну, как только начал раскручивать это дельце… Когда сказал Зараку, что заинтересован. Он предупредил, что приедет босс, посмотреть на меня, потолковать и объяснить, что к чему. И он приехал. И вроде бы я ему понравился. Сказал, что мы нормально поладим… и почти все время так оно и было.
Если не считать того, что Вернон начал грабить своего хозяина, подумал я. Но, похоже, он вовсе не собирался в этом признаваться даже самому себе.
— А как настоящее имя Пола Янга? — спросил Джерард.
Тут исповеди сразу пришел конец. Верной ответил коротко и злобно:
— Пол Янг, как же еще!.. Джерард покачал головой.
— Пол Янг, — продолжал упорствовать Вернон. — Именно так его и зовут.
— Нет, — сказал Джерард.
Пот струйками стекал по вискам и щекам Вернона.
— Он рассказывал, что, когда умер его брат и он пошел в «Серебряный танец луны», не имея ни малейшего понятия, что там орудует полиция, ему пришлось назваться первым именем, которое пришло в голову, потому что он не хотел быть втянутым в эту историю со спиртным… А потом сказал, что Зарак убит и его будут искать, но искать под именем Пол Янг, а такого человека на свете не существует… И еще предупредил, что ежели кто сюда явится, чего по идее быть не должно, но так, на всякий случай… велел называть его Полом Янгом. И Боже ты мой, именно так я его и называл, и ни за что не скажу вам его настоящего имени, потому как иначе… он меня прикончит. Я не шучу… я точно знаю, что прикончит! Я лучше за решетку сяду… но не скажу!
Говорил он искренне, и страх его был оправдан. Однако я несколько удивился тому, что Джерард не стал давить на него, не стал настаивать.
А просто сказал:
— Что ж, хорошо, — и после паузы добавил: — Тогда, я думаю, все.
На какую то долю секунды Вернону, видимо, показалось, что он соскочил с крючка, что самое страшное теперь позади. Он даже выпрямился и расправил плечи, обретая прежний самоуверенный вид.
Но его тут же вернул к печальной реальности Квигли, прошипевший отрывисто и злобно:
— Отдайте мне ключи, Вернон! Немедленно! — Он властным жестом протянул руку. — Сию же секунду!
Вернон молча вынул из кармана связку ключей и отдал ему.
— С завтрашнего дня можете начинать искать себе другую работу, — отчеканил Квигли. — Я свое слово сдержу, не стану преследовать вас в судебном порядке. Но и никаких рекомендаций вам не видать… Вы меня страшно разочаровали, Вернон. Я вас не понимаю… А теперь можете идти на все четыре стороны.
Вернон тупо пробормотал:
— Но мне… сорок восемь.
— И здесь у вас была прекрасная работа, — кивнул Джерард. — А вы все поломали. Сами виноваты.
Похоже, впервые за все это время Вернон трезво взглянул на ожидавшую его унылую перспективу. На лбу и в уголках глаз залегли новые морщинки.
— У вас семья есть? — осведомился Джерард. Вернон ответил еле слышно:
— Есть.
— Остаться безработным лучше, чем сесть в тюрьму, — сурово заметил Джерард. То же самое он, несомненно, говорил многим другим людям, пойманным на мошенничестве; и Квигли, а также Вернон и я уловили звеневшие в его голосе стальные нотки. Человек должен отдавать себе отчет в своих поступках и действиях. Должен отвечать за последствия. Безответственность и постоянное отпущение грехов разъедают душу.
Вернон содрогнулся.
После того как Вернон ушел, мы с Джерардом с разрешения Квигли загрузили в «Мерседес», подогнанный к двери, коробки с «Беллз», помеченные штампом «Винтнерс инкорпорейтед», а также по коробке каждого из вин с тем же штампом. Вообще то грузил я, а Джерард и Квигли наблюдали. Снова вернулся к своему исконному занятию, со вздохом подумал я, поднимая коробки, и, сложив их на тачку, снял тем самым напряжение с моих еще не окрепших после ранения мышц.
— Ну а с остальными что делать? — беспомощно осведомился Квигли. — И как теперь прикажете обслуживать осенний карнавал без Вернона? Ведь тут никто ничего толком не знает… А он проработал так долго. Он то порядок знал… Сам его устанавливал.
Ни я, ни Джерард не подсказали ему выхода. Квигли мрачно начал запирать на замки двери складов, где хранились его сокровища, затем включил сигнализацию, и мы двинулись на выход.
— Что я должен делать? — спросил Квигли, запирая зеленую дверь. — Я имею в виду… это убийство..
Джерард пожал плечами.
— Вернон изложил нам свою версию того, что сказал ему Пол Янг. Сомнительно, чтобы она в точности соответствовала реальным фактам. Так что до настоящего понимания того, что здесь произошло, еще очень далеко
— Так значит… я ничего не должен пока делать?
— Поступайте, как подсказывает вам здравый смысл, — вежливо и равнодушно бросил Джерард. А я подумал, что, должно быть, впервые в жизни Квигли судорожно пытается обрести уверенность в себе, но не в силах побороть сомнений и нерешительности.
После паузы Джерард добавил:
— Мы с Тони сообщим в полицию, что Пол Янг может быть здесь с минуты на минуту. А там пусть сами решают.
— Он говорил, что Пол Янг прибудет ровно в два, — поправил его Квигли.
— Гм… Однако он вполне может заподозрить Вернона в намерении появиться раньше и замести все следы. А значит, Пол Янг может появиться здесь в любую секунду. — Похоже, сам Джерард не слишком верил в такую возможность, но был в этом одинок. Квигли заявил, что уезжает немедленно, я испытывал сильнейшее искушение последовать его примеру.
— Сюда ему не войти, все ключи теперь у меня, — сказал Квигли. — Полагаю, я должен поблагодарить вас, мистер Макгрегор Я просто в ужасе от всего этого. Остается надеяться, что теперь, когда Вернон уволен, все наши неприятности позади.
— Разумеется, — сухо ответил Джерард, и оба мы с ним наблюдали, как уезжал Квигли. Вселившаяся в него надежда на лучшее заставила распрямить плечи, вскинуть подбородок. Кто знает, может, неприятности у него действительно позади. А может — и нет.
— Мне бы тоже не хотелось… быть здесь, когда приедет Пол Янг, — сказал я.
Джерард улыбнулся краешками губ.
— Да, пожалуй, это было бы неблагоразумно. Садитесь в мою машину. Сперва заедем за вашей, потом найдем телефон автомат.
Проехав мили четыре, мы остановились в маленькой деревушке, где он лозвонил из телефонной будки возле почтового отделения. Я продиктовал ему номер, который дал мне Риджер на всякий пожарный случай, и слушал, что он говорит дежурному полицейскому.
— Есть вероятность, — сказал он, — что человек, известный под именем Пол Янг, может появиться на ипподроме в Мартино парк, у ворот, через которые производится доставка грузов… Сегодня в любой момент, — он выслушал ответ и добавил: — Нет, никаких имен. До свидания, — улыбаясь, он повесил трубку.
И обернулся ко мне.
— О'кей, долг можно считать выполненным.
— До определенной степени, — сказал я.
— Все на этом свете относительно, — он опять заметно повеселел, хоть и выглядел далеко не блестяще. — По крайней мере, теперь мы знаем, где находится виски Кеннета Чартера.
— Часть виски, — уточнил я.
— Ну, скажем, большая часть.
— Однако мы не знаем, где оно побывало на пути от цистерны к «Винтнерс инкорпорейтед».
— На фабрике по розливу, как вы говорили.
Он стоял, привалившись спиной к машине, одна рука на перевязи, и выглядел эдаким хрупким типично английским джентльменом, отправившимся тихим воскресным утром на прогулку за город — поправить пошатнувшееся здоровье. Но в глазах искрились смешинки и одновременно проглядывало стальное упорство. И вдруг я, неожиданно для самого себя, выпалил:
— Вам известно что то еще, о чем вы мне не сказали?
— Думаете? Что же именно?
— Вы нашли разливочную фабрику!
— Да, нашел одну. По крайней мере, есть с чего начать. Хотел подъехать сегодня днем, взглянуть. Так, предварительная разведка.
— Но сегодня воскресенье. И там никого не будет.
— И в этом есть свое преимущество.
— Вы что же… хотите взломать дверь и войти?
— Там видно будет, — ответил он. — В зависимости от обстоятельств. Иногда на фабриках дежурит сторож или смотритель. И государственная инспекция может заявиться даже в воскресенье. Несколько ошарашенный, я спросил:
— И… э э… где же это?
— Приблизительно в двадцати пяти милях от фирмы Кеннета Чартера, — он еле заметно улыбнулся. — В пятницу мы в своем агентстве пришли к выводу, что ваша идея сперва проверить фабрики, куда Чартер возил вино, была в целом верной, но не оправдалась. Таких фабрик пять. Мы проверили данные по ним, и оказалось, что все они заняты солидным бизнесом. А потом… вчера ночью… ну, знаете, как ночью, когда пребываешь в полудреме, вдруг приходят разные дурацкие идеи… Так вот, я вспомнил, что у Кеннета Чартера прослеживаются две связи с одной из них, и подумал, что, возможно, эта вторая связь важнее, чем мы себе представляли.
— Выкладывайте! — потребовал я.
— М м… Не могу пока утверждать ничего определенного, но…
— Ради Бога…
— Ладно, так и быть. Так вот, в самом начале наших изысканий нам удалось установить, что владельцем одной из этих фабрик является некий Стюарт Нейлор. Просто она была первой в списке, который нам выдал Чартер, а потому и проверяли мы ее первой…
— Стюарт Нейлор… — я пытался вспомнить. — Погодите ка… А не он ли… э э… упоминается в записной книжке Кеннета младшего? Нуда, точно… отец мальчика, который увлекается военными играми… Отец Дэвида.
— Превосходно!.. Стюарту Нейлору принадлежит фабрика «Бернард Нейлор боттлинг», основана еще его дедом. Старая респектабельная фирма. Я проснулся, и это имя, Нейлор, так и свербило в мозгу. Проснулся и рано утром позвонил самому Кеннету Чартеру и начал расспрашивать его о друге сына Дэвиде Нейлоре и его семье. Он сказал, что знает отца паренька, Стюарта Нейлора, вот уже много лет. Нет, они не близкие друзья, но давние знакомые, потому как их связывает бизнес, к тому же и сыновья очень дружны. По мнению Кеннета Чартера, Дэвид Нейлор — единственное светлое пятно в пустой и никчемной жизни Кеннета младшего. Если б не дружба с ним, мальчишка только и знал бы, что болтаться на улице. Вообще Кеннет Чартер считает все эти военные игры пустой тратой времени, но все лучше, чем нюхать клей или кокаин.
— Так он и сказал? — улыбнулся я.
— Не совсем. «Эй, да о чем тут толковать, дружище!»
— И вы действительно считаете?..
— Кеннет Чартер так не считает. Хватается за соломинку, вот что он делает. Говорит, что «Бернард Нейлор боттлинг» — солиднейшая фирма и чиста, как стеклышко. Но никаких других связей обнаружить не удалось, хотя мы проверили все фабрики по розливу в стране и наших сотрудников уже начало тошнить от этого словосочетания. Три дня напряженнейшей работы — и все псу под хвост. Многие из них уже давно вышли из бизнеса. В одной сейчас находится библиотека. В другой — обувной склад.
— Гм, — буркнул я. — А может у этого Стюарта Нейлора оказаться незаконнорожденный брат?
— Незаконнорожденный брат может оказаться у кого угодно. С кем такого не случалось.
— Нет, я имел в виду…
— Я знаю, что вы имели в виду. Кеннету Чартеру, во всяком случае, об этом неизвестно, — он пожал плечами. — Так что эта фабрика Нейлора — та еще мишень. Тут или в яблочко, или повод для извинений. Вот я и собираюсь поехать и проверить.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас же. И если этот Стюарт Нейлор является по совместительству еще и Полом Янгом, то сейчас он должен быть на пути в Мартино парк, а не торчать среди своих бутылок.
— Вы просили Кеннета Чартера описать его внешность?
— Да… Ничем не примечательная, так он ответил.
— Ох уж эти ничем не примечательные люди!.. Он не глухой? — спросил я.
Джерард растерянно заморгал.
— А вот об этом забыл спросить.
— Так спросите, — сказал я. — Позвоните прямо сейчас, перед тем как ехать.
— А если окажется, что Стюарт Нейлор глухой? Тогда не ехать, что ли?
— Именно. Не ехать. Джерард покачал головой.
— Нет. Тем больше причин навестить это заведение.
— И оказаться в реке Лимпопо, — добавил я.
— Возможно. Заметьте, всего лишь возможно. Совсем не обязательно. — Однако он все же вошел в телефонную будку и набрал сперва домашний, потом служебный номер Кеннета Чартера. Но ни дома, ни в офисе никто не отвечал.
— Ладно, что поделаешь, — спокойно заметил он. — Я поехал.
— А вы когда нибудь бывали на фабрике по розливу? — отчаявшись отговорить его, воскликнул я. — Вы хоть представляете, что там надо искать?
—Нет.
Я смотрел на него. Он — на меня. В конце концов я нехотя выдавил:
— В течение целого года я изучал в Бордо такие предприятия.
— Вот как?
— Да.
— Тогда скажите, что там надо искать.
Я вспомнил насосы и автоматы. Вспомнил огромные чаны и плескавшуюся в них жидкость. И безнадежно махнул рукой.
— Без меня вам все равно не разобраться. Хотите, чтоб я поехал с вами?
— Буду очень рад, — ответил он. — Но просить… просто не имею права. Это несколько выходит… э э… за рамки консультационных услуг.
— И вы, конечно, не можете отличить один сорт вина от другого, не так ли? — спросил я. — И в виски тоже ничего не смыслите?
— Ни черта! — весело ответил он.
— Черт бы вас побрал, мистер Джерард! — проворчал я. — Жулик вы эдакий!
Он улыбнулся.
— Так и знал, что вы поедете, если я вам расскажу! Нет, честное слово, знал!
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:01
Глава 20
Я повесил на дверь лавки табличку: «Просим извинения за неудобства. Закрыто в связи с болезнью персонала. Работаем в понедельник с 9.30 утра».
Да нет, я просто рехнулся, подумал я. Окончательно сошел с ума!
Но, если не поеду, он поедет туда один.
На этом, собственно, и кончались все доводы «за» и «против». Я не мог отпустить его туда одного, поскольку только мне было ведомо, что именно надо искать. Не мог отпустить, поскольку он болен и слаб, а сам я поправился и почти полностью восстановил силы.
Я сидел за столом в конторе и писал записку сержанту Риджеру, в которой уведомлял его о том, что еду на разливочную фабрику Стюарта Нейлора, поскольку там может оказаться виски из «Серебряного танца луны». Еду с мистером Джерардом Макгрего ром. На всякий случай вот его адрес. Затем вложил записку в конверт, заклеил его и написал инструкции для миссис Пейлисси. Отнести в полицию, если до десяти утра от меня не будет никаких известий, и попросить их немедленно вскрыть конверт.
Я положил конверт на прилавок на самое видное место, от души надеясь, что она сразу же заметит его и прочтет. Затем, в последний раз оглядев помещение, запер двери, сел в машину и отъехал, стараясь не думать о том, что, возможно, уже никогда сюда не вернусь.
Меня раздирали сомнения. То мне казалось, что Кеннет Чартер действительно хорошо знал этого человека и что Стюарт Нейлор чист, как стеклышко. То казалось, что ночные озарения Джерарда имеют под собой почву. Существует же интуиция! И важные решения очень часто приходят во сне.
А может, в результате выяснится, что мы впустую затеяли эту поездку и что она не стоит того, чтоб писать мелодраматические послания в полицию или гоняться за несуществующим призраком. Приедем на эту самую фабрику, вламываться, конечно, не будем, найдем многочисленные свидетельства того, что там занимаются вполне легальным и процветающим бизнесом, и мирно отправимся по домам. И не позволим превратить еще одно воскресенье в полный кровавых ужасов день.
Джерард, как и договорились, ждал меня на автостоянке. За это время он успел съездить домой и оставить в гараже вещественные доказательства из Мартино парк. И вот мы в его «Мерседесе» двинулись по направлению к Лондону, только на этот раз за рулем сидел я.
— Представьте себя на месте Стюарта Нейло ра, — сказал Джерард. — Представьте, что отдали полжизни, стремясь усовершенствовать семейный бизнес, и вдруг из за каких то французов, решивших разливать вино самостоятельно, получается, что полноводный поток иссяк и превратился в тоненький ручеек.
— Несчастье, — кивнул я.
— Что? Ах, ну да… Но, знаете, Кеннет Чартер ошибался в одном. Не было счастья, да несчастье помогло… Ладно, это я так, к слову. Счастье или несчастье, но внезапно, не по своей вине, вы оказываетесь не у дел. Сегодня утром говорил с Кенне том Чартером, он подтвердил, что возит на фабрику Нейлора едва ли не пятую часть того, что было прежде. Но все равно довольно много. Больше, чем к кому либо. По его словам, бизнес у Стюарта Нейлора по сравнению с другими просто процветает.
— Гм…
— Да, да, это так. Представьте себя на месте Стюарта Нейлора. Видя, что источник вина иссякает, вы начинаете искать другие жидкости, которые можно разливать по бутылкам… Томатный сок, к примеру, всякие там моющие средства. И вдруг оказывается, что не один вы такой умный, что и другие тоже нацелились на подобный бизнес. И вот уже разорение приподнимает свою безобразную голову и угрожающе смотрит на вас… — Он умолк, выжидая, пока я обгоню грузовик, затем продолжил: — Ранее мы предполагали, что к таким, как Нейлор, Должны явиться некие жулики и предложить вариант спасения в обмен на бесчестье и обман. И что наши загнанные в угол владельцы фабрик должны были непременно клюнуть на эту удочку. Ну а что, если здесь все обстояло по другому?.. Что, если Стюарта Нейлора вовсе не требовалось соблазнять? Что, если он сам додумался до такой схемы?
— Которая состояла в том, — подхватил я, — что он сам закупал вино, а не только разливал его по бутылкам для других. Разливал, наклеивал этикетки и продавал, — я нахмурился. — И тут вдруг его ловят за руку и подводят под суд.
— Ну нет, все не так просто, особенно когда у вас есть брат, обожающий лошадей. Вы приспосабливаете его к отмывке денег… через «Серебряный танец луны». Вы заставляете его продавать это вино. А распродается оно прекрасно, причем по ценам, раз в двадцать превышающим ваши расходы на всю эту операцию, включая бутылки. Деньги текут рекой… и вот тут то вас подстерегает опасность. Комплекс ненасытности.
— Комплекс ненасытности? — удивился я.
— Пагубная привычка, — сказал Джерард. — Первый шаг самый трудный и длинный. Человеку надо решиться. Нюхать кокаин или нет. Позаимствовать денег из общественной кассы или нет. Продать секрет. В первый и последний раз, говорит он себе. Создать этикетку с изображением несуществующего замка, нашлепать ее на бутылку с подделкой. Первый шаг всегда труден, второй — вдвое легче, а к шестому занятие уже входит в привычку. Что, если наш Стюарт Нейлор начал подумывать о расширении дела, при условии, что удастся найти новые точки сбыта?
— О'кей, — кивнул я. — Допустим.
— На этом этапе необходимо заручиться поддержкой какого нибудь приспешника типа Зарака, которого назначают официантом по винам в «Серебряном танце луны». В его обязанности, помимо всего прочего, входит выискивание возможностей для расширения дела, и вот он выходит на Вернона из Мартино парк. Докладывает, конечно, Полу Янгу… э э… Пол Янг — он же Стюарт Нейлор. Тот идет поглядеть на этого Вернона. Они ударяют по рукам, и вот вам пожалуйста, винный бизнес обретает второе дыхание, и объемы его удваиваются. Теперь деньги текут уже таким широким потоком, что становится трудно их скрывать. Ничего, тоже не проблема. Потому как у Нейлора имеется единокровный брат Ларри, который зациклен на лошадях. Он передает Ларри черный нал, тот, словно по мановению волшебной палочки, превращает его в лошадок. Лошадки отправляются в Калифорнию, где происходит второе превращение, в доллары, да еще наверняка с хорошим наваром. После чего денежки стекаются в банк. И лежат там спокойненько до той поры, пока не придет момент снять их со счета и безбедно жить где нибудь на солнышке до конца своих дней. Однако, исходя из опыта, могу заявить, что до этой, последней, главы редко когда доходит. Порочная привычка воровать и обманывать настолько входит в плоть и кровь, что преступник просто не в силах остановиться. Мне удалось схватить нескольких типов, замешанных в промышленном шпионаже, только благодаря тому, что они никак не могли избавиться от пагубной привычки снимать все подряд скрытыми камерами.
— Короче, остановиться и затихнуть они были просто не в силах, — заметил я.
— Именно. Этого почти никогда не случается. Они возвращаются за вторым куском, потом — за третьим и еще за одним… А там, глядишь, отхватил так много, что кусок поперек горла встал.
— Так, стало быть, Стюарт Нейлор решил заняться виски?
— Ага, — кивнул Джерард. — Так, ладно… Теперь предположим, сын навещает разведенного отца и однажды приводит с собой друга, Кеннета младшего. Или же, допустим, приводит его часто… Стюарт Нейлор хорошо знает отца Кеннета млад шего… знает в течение многих лет. Его цистерны поставляли вино на фабрику Нейлора. И вот, по всей видимости, Стюарт положил глаз на беспутного паренька и сообразил, что цистерны Чартера могут перевозить не только вино, но и виски и джин. И что если доходы с поддельного вина можно было назвать приличными, то в случае с виски и джином они могли бы стать просто астрономическими… Правда, он не мог впрямую попросить Кен нета младшего, чтоб тот посодействовал в изменении маршрута цистерн и расписания перевозок. Должно быть, в тот, первый, день Кеннет младший ушел домой чистым, точно агнец, но семя все равно было посеяно. Стюарт Нейлор не считал, что Кеннет младший созрел для измены, хотя, вероятно, слышал, как он жаловался на отца.
— И вот он посылает Зарака завербовать его, верно? — вставил я. — Не домой к Чартерам, конечно. Ну, допустим, в футбольный клуб «Дайэмонд», куда нибудь в этом роде. И Зарак говорит пареньку: «Вот тебе бабки, малыш. А ты достань мне ключи от цистерны, узнай ее маршрут и получишь еще. Кругленькую сумму, наличными». И через три месяца снова подкидывает ему деньжат, а потом еще. А затем говорит, достань ка мне ключики от другой цистерны, потому как первая сильно засветилась…
— Действительно, почему бы нет?
— Почему бы нет? — повторил я.
— Этот Зарак, — задумчиво произнес Джерард, — был большим мастером по части шантажа.
Я кивнул.
— Слишком большим, на свою голову.
Мы доехали до конца главной дороги и свернули на узенькие улочки, ведущие к Илингу.
— А вы знаете, где находится эта фабрика? — осведомился я. — Или придется спрашивать полицейского?
— Карта, — коротко ответил Джерард и достал из «бардачка» карту. — На ней обозначены все дороги. Доедем до нужной и будем смотреть в оба.
— Что ж, справедливо.
— Но только, когда увидим ее, проедем мимо, — добавил он. — Посмотрим, что к чему, а там решим, как действовать дальше.
— Ладно.
— Примерно через милю поворот налево. Оттуда до нашей цели еще миль пять. Я буду вашим штурманом.
— О'кей.
Свернув влево, мы проехали через большую автомобильную развязку и оказались на сонной городской окраине, где дымились каминные трубы и жарилось что то вкусное на воскресный ленч.
— Кстати, завтра будут готовы профильные анализы виски из Мартино парк, — сказал Джерард.
— И той пробы из бутылки, что я взял из «Серебряного танца луны»?
Джерард кивнул.
— По идее, они должны быть идентичны.
— Так и будет.
— Надо же, какая уверенность! Я усмехнулся.
— Да.
— Ну ладно, выкладывайте, в чем тут загвоздка.
— Помните, я говорил вам, что в виски, вывозимом из Шотландии, содержание спирта составляет пятьдесят восемь процентов? И на фабрике по розливу «Рэнноха» они добавляют в него воду, чтоб довести крепость до положенных сорока градусов?
— Да, — кивнул он.
— А вы имеете хотя бы отдаленное представление, сколько для этого требуется воды?
— Нет, конечно, нет. Сколько же?
— Около двух тысяч семисот галлонов. Более десяти тонн по весу.
— Ого!
— Да, — кивнул я. — На фирме «Рэннох» всегда очень следили за качеством воды. Используют самую чистую родниковую воду, пусть даже она и не из шотландского озера. Но готов поклясться, что похищенное у Чартера виски разбавляли самой обычной водой из под крана.
— А это плохо? Я рассмеялся.
— Конечно, плохо! Да любой шотландский производитель виски при виде этого просто хлопнулся бы в обморок. Принято считать, что шотландское виски является своего рода уникальным напитком именно благодаря мягкости и чистоте воды. Когда я в лавке еще раз попробовал виски, конфискованное в «Серебряном танце луны», то различил еле уловимый запах химикатов. Вообще то в целом водопроводная вода у нас не так плоха, но в некоторых районах она просто ужасна. Даже чай из нее получается отвратительный. Да зайдите здесь в любой дом и спросите.
— Здесь? — удивленно воскликнул он.
— Западные окраины Лондона. Они этим славятся.
— О Господи…
— И на профиле это обязательно скажется.
— Вода?
— Нет, присутствие химикатов, которые используют для ее очистки. В настоящем виски их не обнаружить.
— Но разве водопроводная вода не влияет на этот самый профиль? Я имею в виду… сумеем ли мы доказать, что наши пробы идентичны оригиналу, то есть виски, вывезенному из Шотландии?
— Да, конечно, не беспокойтесь. Водопроводная вода не влияет на профиль виски, просто в нем будут выявлены дополнительные компоненты.
— А то, что виски разбавлено, имеет значение?
— Нет, — ответил я. — Анализ с использованием газовой хроматографии выявляет лишь наличие веществ, а не их количество.
Похоже, он был удовлетворен услышанным.
— Так, на следующем светофоре сверните направо… А может ли эта самая газовая хроматография определить, откуда взята водопроводная вода?
— Не знаю.
— Удивительно!
— Что удивительно?
— Что есть, оказывается, на свете вещи, которых вы не знаете.
— Есть… К примеру, понятия не имею о династиях китайских императоров, о том, как сказать «спасибо, нет» на пятнадцати языках, о том, как проехать на эту самую фабрику. — И еще больше всего на свете мне хотелось бы развернуться и уехать домой, подумал я. Чем ближе мы подбирались к логову Нейлора, тем больше я нервничал… Я думал об отце, храбрейшем из храбрых, отчаянно бросавшемся в бой, увлекавшем своим примером солдат… Господи, ну почему я не пошел в него, почему не унаследовал отчаянной смелости, почему вместо этого во рту у меня пересохло и дыхание участилось?.. А ведь мы еще даже не углубились в дебри этого самого Илинга.
— Здесь налево, — сказал Джерард. — А потом третий поворот направо… Вот она… наша улица.
Он был абсолютно спокоен, ни малейшего волнения ни в голосе, ни на лице. Я, стараясь взять с него пример, немного ослабил пальцы, так и впившиеся в руль, но и это не помогло успокоиться.
Бесполезно. Даже зубы мои были плотно стиснуты, а сердце так и подпрыгивало в груди. Наконец мы свернули налево и медленно поехали вдоль по улице.
— Вот она, — небрежно бросил Джерард. — Видите?
Я взглянул в указанном направлении и увидел высокую кирпичную стену со столь же высокими запертыми воротами. На воротах поблекшие белые буквы складывались в надпись: «Стюарт Нейлор боттлинг», ниже висел замок размером с чайное блюдце.
Да сюда ни за что не пробраться, подумал я. Слава тебе, Господи…
— А в конце улицы сверните налево, — сказал Джерард. — Где нибудь там и запаркуемся.
Это был один из тех районов, где предприятия легкой промышленности возводились среди жилых кварталов, образуя как бы единое целое. Мы проехали мимо домиков с кружевными занавесками на окнах, маленькими садиками у входа. И запаркова лись у обочины в ряду других машин, принадлежавших местным обитателям. Небось уже едят себе свои ростбифы, мрачно подумал я. Йоркширские пудинги, соус… Было уже время ленча, живот у меня подвело, а в желудке точно бабочки порхали, целая стайка, как в бразильском тропическом лесу.
Медленно, словно прогуливаясь, прошли мы по улице и не встретили на ней ни души, если не считать пожилого господина, терпеливо ожидавшего, пока его собака не сделает свои дела у фонарного столба.
Дойдя до ворот восьми футов в высоту, выкрашенных в поблекшую на солнце темно зеленую краску, Джерард остановился и, закинув голову, стал разглядывать их, точно читал надпись из больших белых букв.
— А на каменном заборе наверняка рассыпано битое стекло, — заметил я. — И еще протянута проволока под напряжением. И не говорите мне, что можете сбить этот замок. Он полтонны весит.
— Нет необходимости, — спокойно ответил Джерард. — Раскройте глаза пошире. В больших массивных накрепко запертых воротах имеется, как правило, маленькая дверь, в которую может проскользнуть всего один человек. Вот она, прямо перед нами, по левую руку… Замок, насколько я могу судить, весьма примитивен. И если мне не удастся отворить эту самую дверцу, считайте, что лучшие годы своей жизни я потратил напрасно.
Он перестал читать надпись и двинулся дальше, время от времени поглядывая на прорезанную в воротах дверцу.
— Вы курите? — спросил он.
— Нет, — удивленно ответил я.
— Тогда завяжите шнурок.
— Хорошо, — смекнув, к чему он клонит, я послушно нагнулся и сделал вид, что завязываю несуществующий шнурок на своих мокасинах.
— Мямля! — раздался над головой голос Джерарда.
— Что?
— Да входите же!
Тут к своему изумлению я обнаружил, что узенькая дверца открывается. Джерард оказался на удивление проворен. Я заметил, как он убирает во внутренний карман кусок прозрачного пластика, одновременно косясь в ту сторону, где собака вновь испытывала терпение хозяина, пристроившись у очередного столба.
Джерард прошел в ворота с таким уверенным видом, точно делал это каждый день, я, чувствуя, как учащенно забилось сердце, последовал за ним. Он притворил за мной дверцу, замок защелкнулся. На губах его играла легкая улыбка, и только тут я с удивлением понял, что, несмотря на болезнь и усталость, он явно наслаждается всей этой игрой.
— Там могут быть люди, — пробормотал я.
— Если кто спросит… скажем, что дверь была открыта. И мы зашли просто из любопытства.
Мы оглядели гигантские ворота изнутри. Оказалось, что тяжелый висячий замок снаружи был повешен только для отвода глаз — толстые засовы упирались в землю, еще один крепился в петлях посередине, примерно на высоте груди. Так что сколько ни напирай снаружи, ворота ни за что не откроются.
— На фабриках всегда найдется какая нибудь щелочка, в которую можно проскочить, — заметил Джерард, махнув рукой в сторону дверцы. — Особенно на старых, таких, как эта, построенных в век невинности и неведения.
Мы находились в большом заасфальтированном дворе. Справа от нас тянулось высокое кирпичное строение: небольшие зарешеченные оконца в два ряда, один выше, другой ниже. В дальнем от нас конце двора виднелось современное одноэтажное здание офиса из бетонных панелей, а слева, совсем рядом, — сторожевая будка, в которой по будням наверняка торчал охранник или сторож и проверял машины и входивших и выходивших людей. Но сегодня его видно не было. Дверь заперта. Джерард даже подергал за ручку — никакого толка.
Рядом с дверью находилось оконце типа тех, что встречаются в билетных кассах. Очевидно, подумал я, именно возле него и стоял по будням сторож. Джерард, щурясь, заглянул внутрь под разными углами, затем снова сосредоточил свое внимание на дверце.
— Врезной замок, — заметил он, оглядев скважину. — Жаль…
— Какая разница? — спросил я. — Что можно найти в сторожевой будке?
Джерард окинул меня насмешливо снисходительным взглядом.
— На старых фабриках типа этой в будке можно найти ключи от всех дверей. Их вешают на такую дощечку. И сторож выдает ключи по мере того, как рабочие и служащие являются на работу.
В полном молчании, разинув рот, я наблюдал, как он вставил в скважину стальную отмычку и, весь сконцентрировавшись, начал еле заметно шевелить ею, прощупывая недра капризного замка, — взгляд отвлеченный, невидящий, все внимание сосредоточено на движениях пальцев.
Вокруг по прежнему ни души. Никто не кидался к нам через двор, требуя объяснений. Внезапно послышался громкий щелчок, и Джерард, удовлетворенно вздохнув, вынул отмычку и повернул дверную ручку.
— Вот так то лучше, — тихо заметил он. — Ну что, пойдем посмотрим?
Мы шагнули в маленькую комнатку с деревянным полом. Один стул, контрольные часы, где в ячейках, рассчитанных на добрую сотню пропусков, лежало лишь шесть карточек; новенький с виду огнетушитель, плакат в рамочке с основными правилами техники безопасности. А также маленький и, по всей видимости, не запертый настенный шкафчик. Джерард распахнул створки шкафчика, и тут выяснилось, что он был прав. Внутри тянулось четыре ряда маркированных крючков, на каждом висел ключ, тоже маркированный.
— Что и требовалось доказать, — тоном глубочайшего удовлетворения протянул Джерард. — Так… похоже, тут действительно никого. Фабрика в полном нашем распоряжении. — Он прочитал надписи над крючками. — Начнем, пожалуй, с офисов. Я как то ближе с ними знаком. А потом куда?
Я тоже прочитал надписи.
— Главное производственное помещение. Хранилище для бутылок. Этикетки. Чаны. Распределительный щит… Сколько у нас времени?
— Если Пол Янг и в самом деле окажется Стюартом Нейлором и будет последователен в своих действиях, то сейчас он находится на пути к Мартино парк. И если полиция там его перехватит, то в нашем распоряжении часа два три.
— Что то мне подсказывает, что гораздо меньше, — заметил я.
— Да нет. Всегда кажется, что мало времени, когда впервые идешь на дело.
Я потерял дар речи. Он снял с крючков те ключи, которые казались ему нужными, и предложил мне сделать то же самое. Мы вышли из будки, он затворил за собой дверь, в чем, мне казалось, не было никакой необходимости, и зашагали через двор.
Слева открылось взору еще одно большое кирпичное здание, и тут мне пришлось расстаться с последней слабой надеждой на то, что Стюарт Ней лор невиновен и что нам придется убраться отсюда не солоно хлебавши и как можно скорей. Ибо за углом, слева от нас, стоял во дворе серый фургон «Бедфорд» с коричневыми полосками по бортам и снятыми номерами. Я подошел и заглянул внутрь через пыльные стекла. Ничего. Ни вина, ни лохматых париков, ни дробовика.
— Бог ты мой, — удивился Джерард. — Вроде бы тот самый, да?
— Ну, во всяком случае, в точности такой же. Он глубоко вздохнул и оглядел двор.
— А вот большого фургона с надписью: «Винтнерс инкорпорейтед» — что то не видно… Может, находится на пути к Мартино? Ладно, займемся офисами, и… э э… постарайтесь не оставлять следов присутствия.
— Ладно, — слабым голосом произнес я.
Мы шли через асфальтированный двор, каблуки, как мне казалось, стучали страшно громко. А через полминуты Джерард уже отпирал дверь ключом — с таким видом, точно являлся прибывшим на работу управляющим в полосатом костюме.
Судя по пропускам, лежавшим в ячейках, штат на фабрике был явно недоукомплектован. В здании было всего шесть кабинетов, четыре из них выглядели совершенно необитаемыми — пустые столы и стулья, в других наблюдались следы конторской деятельности, лежали бумаги. В дальнем конце коридора располагалось еще несколько кабинетов с общей секретарской, куда вела запертая дверь с табличкой «Главный управляющий». Чуть ниже красовалась вторая, где более мелкими буквами значилось: «Без стука не входить».
Мы вошли без стука, использовав ключ, взятый в сторожке. И увидели довольно уютный офис. Стены увешаны календарями, картами и рекламными плакатами различных областей Франции, где производилось вино. Два стола: один, большой, — директорский, второй, поменьше, очевидно — принадлежал секретарю. С первого взгляда было видно, что ими пользовались каждый день. В ящике для приходящих бумаг лежали письма и бланки каких то счетов, рядом со стаканчиком для ручек и карандашей цвела в горшке африканская фиалка.
Джерард занялся счетами. Я же пошел в соседнюю комнату, обставленную дорогой мебелью — низкий стол, зеленые кожаные кресла, ковер. Медный цветочный горшок с каким то вечнозеленым растением шести футов <Фут 0,3048 м> в высоту, бар… На стенах, в рамочках, фотографии и рисунки фабрики, какой она была пятьдесят лет тому назад при Бернарде Нейлоре. Низенькая дверца открывалась в роскошно отделанный туалет.
В дальнем конце кабинета находилась еще одна дверь. Помещение, оказавшееся за ней было, по всей видимости, предназначено для заседаний совета директоров. Но теперь все центральное его пространство занимал огромный, больше бильярдного, стол, на котором красовалось нечто вроде макета некой местности: холмы, долины, равнины и плато, зеленые леса. Посреди долины вилась узенькая бледно голубая лента, обозначающая реку.
Я с изумлением взирал на эту картину. Джерард просунул голову в дверь, увидел стол, нахмурился и спросил:
— А это еще что такое?
— Военные игры, — ответил я.
— Что, серьезно? — Он подошел ближе. — Да, поле битвы… А где же солдаты?
Мы нашли солдат в шкафу возле стенки. Они были аккуратно разложены по коробкам — сотни солдат в самых разнообразных мундирах, многие раскрашены от руки. Имелись тут и целые наборы миниатюрных танков и пушек всех исторических эпох, и грозного вида ракеты на специальных подставках. Были тут и вертолеты для перевозки десанта, и бипланы времен первой мировой, и крошечные игрушечные мотки колючей проволоки, машины «скорой», а также макеты зданий всех видов и сортов, причем некоторые из них были разрушены, как после бомбового удара, а другие раскрашены красным, словно горели.
— Невероятно, — пробормотал Джерард. — Однако настоящие войны разыгрываются не метанием костей. Выбросил, допустим, шестерку, стало быть, стираю с лица земли твой плацдарм.
Мы закрыли шкаф и последний раз взглянули на стол. Я провел рукой по контурам горной гряды.
Горы двигались!..
Несколько ошарашенный, я собрался было вернуть гору на место, но затем, приглядевшись, с изумлением увидел, что внутри она полая. Приподнял еще две горы. То же самое.
— Что там? — спросил Джерард.
— Горы внутри белые.
— Ну и что с того?
— Видите, из чего они сделаны?
Я поднес перевернутую горку поближе к нему.
— Из гипса. Обратите внимание на края… похоже на бинты. Думаю, весь этот макет — плод его творчества.
— О Бог ты мой!
— Так что никакой он не специалист по челюст но лицевой хирургии, — добавил я. — Просто фанатик военных игр. Хороший податливый материал… прекрасно формуется, легко раскрашивается, а застыв, становится твердым как камень.
Я осторожно поставил холмы и горы на место.
— И наверняка где то поблизости у него хранятся большие запасы этого материала. Так что если не возражаете… пошли отсюда, и побыстрей.
— Да, — кивнул Джерард. — Думаю, в тот день, когда он заехал в «Серебряный танец луны», при нем находились запасы этого гипса. Купил где нибудь по дороге и вез в своем «Роллсе».
Все же, как правило, людям несвойственно за гипсовывать головы других людей. Чтоб решиться на такое, человек должен обладать поистине извращенным образом мышления и неиссякаемой психопатической злобой. Очевидно, начавший с макетов Стюарт Нейлор, превратившийся затем в Пола Янга, успел пройти по этой зловещей дорожке долгий путь.
Мы притворили за собой дверь, прошли через обставленный зеленой кожаной мебелью кабинет и оказались в первой комнате.
— Здесь достаточно свидетельств вполне законной производственной деятельности, причем создается впечатление несколько шаткого финансового положения, — сказал Джерард. — Ничего нужного нам обнаружить не удалось. Есть бумаги, связанные с приемом грузов от «Чартер Кэрриз» месячной давности. Больше ничего. Ни счетов от «Винтнерс ин корпорейтед», ни накладных… Нет, этот офис явно предназначен для демонстрации инспекторам и финансовым ревизорам. Все чистенько. Ничего полезного для нас, кроме образцов почерка Пола Янга, он же Стюарт Нейлор. Давайте посмотрим саму фабрику.
Он запер дверь и, приподняв брови, вопросительно уставился на меня.
— Попробуем зайти туда, — сказал я, указывая на здание, возле которого стоял фургон «Бедфорд». — Сперва там посмотрим.
— Хорошо.
В длинной стене без окон виднелись две двойные двери. Сперва я попробовал на одной ключи от склада для бутылок, затем — от главного производственного помещения и в конце концов отпер ключом с надписью: «Распределитель».
Петли скрипнули, дверь отворилась. Я невольно вздрогнул и весь подобрался в предчувствии худшего. Мы вошли в здание и увидели, что здесь располагается склад для хранения уже упакованных и готовых к отправке бутылок.
Огромное помещение, простор для торговой деятельности, которой почему то не наблюдалось. На трех ленточных конвейерах стояли коробки с надписями: «Столовое вино красное», далее следовал адрес получателя, какого то ресторана в Суррее. На четырех других конвейерах — коробки с тем же адресом и пометкой: «Столовое вино белое». И больше ничего.
— Видел в конторе документы на эту партию, — сказал Джерард. — Ресторан оплатил закупку и перевозку вина, Нейлор разлил его по бутылкам. Похоже, обычная партия товара, ничего незаконного.
Мы вернулись во двор и заперли за собой тяжелые двойные двери.
— Ладно, теперь в разливочный цех, — сказал я, глядя на высокое здание напротив. — Посмотрим, что там творится.
Соответствующий ключ не подвел и на этот раз. Здание было старым, с первого взгляда становилось ясно, что строилось оно еще дедом Нейлора, строилось основательно, чтоб хватило на несколько поколений. Стены внутри выложены белым кафелем до уровня плеча, выше (уже давно) выкрашены кремовой краской. Слева от главного входа находилась винтовая лестница, и Джерард предложил сперва наведаться наверх, поскольку его натренированный на бумажках разум подсказывал, что там должен находиться офис. И мы поднялись наверх, и оказалось, что он до определенной степени прав.
Наверху, в пропыленном и заброшенном с виду помещении, виднелась запертая дверь. Вернее, небольшая дверца, которая послушно, словно повинуясь заклинанию «Сезам», отворилась, когда мы сунули в замочную скважину ключ с пометкой: «Этикетки».
Весь пол покрывали горы этикеток. Они были сложены в пачки, тысячи и тысячи штук, и на первый взгляд свалены совершенно бессистемно, но я подозревал, что некий порядок здесь должен существовать.
— Обычное дело, — заметил я. — Никто никогда не заказывает строго определенного количества этикеток, вне зависимости от того, для какого товара предназначаются. Вы всегда заказываете с запасом, на всякий непредвиденный случай. Ну а неиспользованные остаются и скапливаются.
— Видно, так оно и есть…
— А нужные для дела этикетки наверняка хранятся вон в тех ящичках типа маленьких сейфов для хранения ценных бумаг. Кстати, на некоторых из них наклеены спереди образцы этикеток.
— Нам нужно посмотреть «Сент Эстеф» и остальные вина. И «Беллз»…
— Гм…
Мы принялись искать, но, к своему разочарованию, не обнаружили ни одной фальшивой этикетки.
— Но нам обязательно надо найти хоть что нибудь, — пробормотал Джерард. — Нужны доказательства.
Но в этой комнате их, похоже, не было.
В задней части помещения виднелась еще одна запертая дверь. Очевидно, она вела в соседнюю комнату. Я предложил заглянуть туда и проверить.
— Ладно, — пожал плечами Джерард.
Ключ от первой комнаты не подошел. Джерард поставил еще один диагноз «врезной замок», и взялся за отмычку. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем замок наконец поддался и мы вошли.
Посреди комнаты стоял печатный станок. Чистенькая, хорошо смазанная и компактная современная машина, вполне способная производить безупречные этикетки.
Рядом валялись неразрезанные листы этикеток — результат недавней работы станка. Яркие краски, целые ряды этикеток от «Беллз», неотличимые от настоящих.
Мы с Джерардом не обменялись и словом. Не сговариваясь, двинулись к шкафам и коробкам, выстроившимся у стены. И нашли там все, аккуратно отпечатанные, продолговатые, с картинками и знакомыми до боли надписями: «Сент Эстеф», «Сент Эмильон», «Вальполиселла», «Макон», «Волней» и «Нюи Сент Жорж»…
— Смотрите ка, это же Chateau de Chenonceaux <Замок де Шенонсо (фр )>! — заметил я.
— Что это?
— На этикетке от «Сент Эстефа». То то мне тогда показалось, что я уже где то его видел. Chateau de Chenonceaux на Луаре, только моста нет.
— Рад, что вы знаете, о чем говорите.
Он брал по одной этикетке каждого вида и бережно складывал в бумажник. Затем сунул его в карман пиджака. Мы оставили все, как было, но на обратном пути он, к моему облегчению, не стал останавливаться и запирать дверь. Мы спустились вниз, на первый этаж. И увидели слева дверь с надписью: «Чаны».
И едва успели войти, как уловили запах вина — теплый, с привкусом розовых лепестков, он наполнял помещение сладким ароматом земных плодов. Джерард удивленно приподнял голову, а мне показалось, что я вернулся домой.
— Я и понятия не имел… — пробормотал он. Небольшой коридорчик вел в два длинных зала.
В том, что побольше и слева, стояли, выстроившись в два ряда по десять, огромные круглых чаны, выкрашенные в темно красную краску. Каждый был восьми футов в высоту, шести — в диаметре и крепился на кирпичных подпорках на высоте примерно двенадцати дюймов <Дюйм — 2,54 см> от пола. В каждом из чанов имелись спереди большие клапаны для заливки и слива, маленький кран для забора проб, уровнемер и специальный держатель, в щель которого вставлялась карточка с обозначением содержимого.
— Какие огромные… — заметил Джерард.
— Одна цистерна Кеннета Чартера может заполнить четыре таких. В одном чане помещается пятнадцать тысяч галлонов. Бывают и больше.
— Спасибо за информацию. Я улыбнулся.
— А теперь посмотрим, что в них.
Мы прочитали надписи на карточках. На большинстве из них значилось: «Пусто», показатели уровнемера стояли на нуле. Три ближайших ко входу и слева были отмечены следующими надписями: «Столовое вино „Килли“, отправлено 1 октября», «Дин заг», отправлено 24 сент.». На двух других, что напротив, значилось: «Лайнаккет», отправлено 10 сент.» Все эти чаны были заполнены на три четверти.
— Все эти вина значились в бумагах, которые я видел в офисе, — разочарованно протянул Джерард.
— Тогда посмотрим, что в пустых, — предложил я. — Уровнемеры могут быть отсоединены.
Я начал с конца, руководствуясь тем соображением, что если Пол Янг и хранит здесь свою добычу из Мартино парк, то, должно быть, припрятал ее подальше от входа. Так и оказалось. Повернув кран под самым первым из чанов, я увидел, как на пальцы мне закапала жидкость со специфическим запахом виски.
— Черт, вроде бы нашел! — воскликнул я. — Надо бы раздобыть какую нибудь бутылку и отлить в нее пробу.
— Позже! Сперва посмотрим в других.
— Во всех?
— Да.
Я по очереди открывал маленькие краны на монстрах с отметкой «Пусто», и в пяти из них мы обнаружили виски, а в трех — вино. Сказать, сколько именно галлонов в каждом из чанов, было невозможно, но мне и Джерарду казалось это не столь важным. Вино, насколько я мог судить, облизнув ладонь, походило на старого знакомца, «Сент Эс теф», виски оказалось уже разбавленным водопроводной водой «Рэннохом». Джерард щурил глазки, словно довольный сытый кот, и, когда я наконец выпрямился, проверив последний из чанов (который на самом деле оказался пустым), заметил, что теперь мы видели все, что нужно. Кроме непосредственно того места, где производится розлив. И где, по моему мнению, должно находиться это место?
— Проследим за шлангами, — ответил я.
Он взглянул на три или четыре шланга, тянувшихся по полу. Толстые, из серого пластика в гармошку, они напоминали гигантских червей в руку толщиной. Некоторые из них были свернуты витками, другие лежали прямо и тянулись по всей длине помещения между чанами. Я сказал:
— Видите эти соединительные зажимные устройства на концах? Они подсоединяются к клапанам в чанах. Видите, один из них подсоединен к так называемому пустому, где мы нашли вино?.. Вино перекачивается из чанов в цех по розливу… так что если мы хотим найти этот самый цех, надо просто проследить, куда тянется шланг.
Шланги, извиваясь, точно змеи, уходили за угол, во второе просторное помещение, где стояли лишь два чана, выкрашенные в серебристо белый цвет. Они были выше, уже и изящнее первых, с несколькими прямыми трубками, жестко закрепленными по бортам и тянувшимися сверху донизу.
— Белое вино? — наивно осведомился Джерард.
— О нет. Это чаны охлаждения.
— Для чего они, объясните?..
Я подошел к ближайшему, но он оказался отключенным. Второй, по всей видимости, тоже.
— Их используют для удаления взвешенных частиц из крепких спиртных напитков и белого вина. При пониженной температуре частицы оседают на дно, верхний слой жидкости, очищенный от них, удаляют.
Шланги тянулись дальше, минуя рефрижераторные чаны, и через еще один дверной проем попадали в следующее помещение, где Джерард наконец то нашел, что искал. Это был светлый просторный цех с высокими, в два этажа, потолками, где жидкости разливались по бутылкам, те, в свою очередь, закупоривались пробками, закрывались завинчиваюшимися крышками и снабжались этикетками. Затем бутылки упаковывались в коробки.
Четыре линии розлива, автоматы, с помощью которых закупоривались, завинчивались и маркировались этикетками бутылки. Полностью автоматизированный процесс, не сравнимый по производственной мощности с ручной технологией. Все эти конвейеры и станки, а также чаны и шланги выглядели совершенно новенькими, особенно на фоне старого здания. Здесь все блестело и сверкало, было просторно и чисто, во всем читался порядок и виделась твердая хозяйская рука.
— А я ожидал увидеть нечто мрачное и унылое, в диккенсовском духе, — пробормотал Джерард. — Что будем искать?
— В этих больших деревянных ящиках, сбитых из планок, держат, по всей видимости, пустые бутылки, — сказал я. — Но где то здесь должны быть и полные, на которые осталось лишь наклеить этикетку. Посмотрим вон там.
— А для чего эти стеклянные будки?
— Все эти машины и автоматы по розливу, закупорке и маркированию этикетками для безопасности заключены в стекло и не будут работать до тех пор, пока не закроются стеклянные створки. Одна из линий полностью подготовлена к работе. Видите, пробки вон в том прозрачном накопителе? И вон там тоже, наверху, — я указал пальцем. — Вон на том мостике видите те четыре чана?.. Вино или любая другая жидкость, находящаяся там, перекачивается из огромных емкостей накопителей и поступает по шлангам в чаны на мостике, а уж оттуда под действием силы тяжести стекает вниз, в бутылки. Насосы, с помощью которых производится перекачка, очевидно, находятся там же, наверху. Попробую подняться и взглянуть, если вы, конечно, не против.
Джерард кивнул, и я поднялся по лестнице. Мостик, тянувшийся по всей длине помещения, был около двенадцати футов шириной и снабжен по бокам перилами. Четыре чана, находившиеся на нем, были выше человеческого роста, на каждом сбоку крепилась узенькая лесенка, чтоб можно было добраться до клапанов загрузки наверху.
На мостике находились также четыре электронасоса, по числу чанов, но только к одному из них были подведены шланги. Один шланг — снизу, второй тянулся от насоса и был подсоединен к верхней части чана. Наверное, в нем, подумал я, находится «Сент Эстеф». Присев на корточки, я повернул маленький краник и выпустил из него несколько капель жидкости.
Джерард гремел бутылками в здоровенных ящиках, пытаясь отыскать полные. Ящики, страшно тяжелые, примерно четырех футов в высоту, были на совесть сколочены из толстых брусков дерева. Внутри, в щелях, поблескивали бутылки. В каждом из таких ящиков их были сотни.
Я более или менее освоился в привычной мне обстановке и за последние минут десять совсем расслабился и позабыл о страхе. И совершил тем самым фатальную ошибку, потому как внезапно откуда то снизу донесся грубый и сердитый мужской голос:
— Какого дьявола вы тут делаете? А ну назад, руки за голову, лицом ко мне!
Я повесил на дверь лавки табличку: «Просим извинения за неудобства. Закрыто в связи с болезнью персонала. Работаем в понедельник с 9.30 утра».
Да нет, я просто рехнулся, подумал я. Окончательно сошел с ума!
Но, если не поеду, он поедет туда один.
На этом, собственно, и кончались все доводы «за» и «против». Я не мог отпустить его туда одного, поскольку только мне было ведомо, что именно надо искать. Не мог отпустить, поскольку он болен и слаб, а сам я поправился и почти полностью восстановил силы.
Я сидел за столом в конторе и писал записку сержанту Риджеру, в которой уведомлял его о том, что еду на разливочную фабрику Стюарта Нейлора, поскольку там может оказаться виски из «Серебряного танца луны». Еду с мистером Джерардом Макгрего ром. На всякий случай вот его адрес. Затем вложил записку в конверт, заклеил его и написал инструкции для миссис Пейлисси. Отнести в полицию, если до десяти утра от меня не будет никаких известий, и попросить их немедленно вскрыть конверт.
Я положил конверт на прилавок на самое видное место, от души надеясь, что она сразу же заметит его и прочтет. Затем, в последний раз оглядев помещение, запер двери, сел в машину и отъехал, стараясь не думать о том, что, возможно, уже никогда сюда не вернусь.
Меня раздирали сомнения. То мне казалось, что Кеннет Чартер действительно хорошо знал этого человека и что Стюарт Нейлор чист, как стеклышко. То казалось, что ночные озарения Джерарда имеют под собой почву. Существует же интуиция! И важные решения очень часто приходят во сне.
А может, в результате выяснится, что мы впустую затеяли эту поездку и что она не стоит того, чтоб писать мелодраматические послания в полицию или гоняться за несуществующим призраком. Приедем на эту самую фабрику, вламываться, конечно, не будем, найдем многочисленные свидетельства того, что там занимаются вполне легальным и процветающим бизнесом, и мирно отправимся по домам. И не позволим превратить еще одно воскресенье в полный кровавых ужасов день.
Джерард, как и договорились, ждал меня на автостоянке. За это время он успел съездить домой и оставить в гараже вещественные доказательства из Мартино парк. И вот мы в его «Мерседесе» двинулись по направлению к Лондону, только на этот раз за рулем сидел я.
— Представьте себя на месте Стюарта Нейло ра, — сказал Джерард. — Представьте, что отдали полжизни, стремясь усовершенствовать семейный бизнес, и вдруг из за каких то французов, решивших разливать вино самостоятельно, получается, что полноводный поток иссяк и превратился в тоненький ручеек.
— Несчастье, — кивнул я.
— Что? Ах, ну да… Но, знаете, Кеннет Чартер ошибался в одном. Не было счастья, да несчастье помогло… Ладно, это я так, к слову. Счастье или несчастье, но внезапно, не по своей вине, вы оказываетесь не у дел. Сегодня утром говорил с Кенне том Чартером, он подтвердил, что возит на фабрику Нейлора едва ли не пятую часть того, что было прежде. Но все равно довольно много. Больше, чем к кому либо. По его словам, бизнес у Стюарта Нейлора по сравнению с другими просто процветает.
— Гм…
— Да, да, это так. Представьте себя на месте Стюарта Нейлора. Видя, что источник вина иссякает, вы начинаете искать другие жидкости, которые можно разливать по бутылкам… Томатный сок, к примеру, всякие там моющие средства. И вдруг оказывается, что не один вы такой умный, что и другие тоже нацелились на подобный бизнес. И вот уже разорение приподнимает свою безобразную голову и угрожающе смотрит на вас… — Он умолк, выжидая, пока я обгоню грузовик, затем продолжил: — Ранее мы предполагали, что к таким, как Нейлор, Должны явиться некие жулики и предложить вариант спасения в обмен на бесчестье и обман. И что наши загнанные в угол владельцы фабрик должны были непременно клюнуть на эту удочку. Ну а что, если здесь все обстояло по другому?.. Что, если Стюарта Нейлора вовсе не требовалось соблазнять? Что, если он сам додумался до такой схемы?
— Которая состояла в том, — подхватил я, — что он сам закупал вино, а не только разливал его по бутылкам для других. Разливал, наклеивал этикетки и продавал, — я нахмурился. — И тут вдруг его ловят за руку и подводят под суд.
— Ну нет, все не так просто, особенно когда у вас есть брат, обожающий лошадей. Вы приспосабливаете его к отмывке денег… через «Серебряный танец луны». Вы заставляете его продавать это вино. А распродается оно прекрасно, причем по ценам, раз в двадцать превышающим ваши расходы на всю эту операцию, включая бутылки. Деньги текут рекой… и вот тут то вас подстерегает опасность. Комплекс ненасытности.
— Комплекс ненасытности? — удивился я.
— Пагубная привычка, — сказал Джерард. — Первый шаг самый трудный и длинный. Человеку надо решиться. Нюхать кокаин или нет. Позаимствовать денег из общественной кассы или нет. Продать секрет. В первый и последний раз, говорит он себе. Создать этикетку с изображением несуществующего замка, нашлепать ее на бутылку с подделкой. Первый шаг всегда труден, второй — вдвое легче, а к шестому занятие уже входит в привычку. Что, если наш Стюарт Нейлор начал подумывать о расширении дела, при условии, что удастся найти новые точки сбыта?
— О'кей, — кивнул я. — Допустим.
— На этом этапе необходимо заручиться поддержкой какого нибудь приспешника типа Зарака, которого назначают официантом по винам в «Серебряном танце луны». В его обязанности, помимо всего прочего, входит выискивание возможностей для расширения дела, и вот он выходит на Вернона из Мартино парк. Докладывает, конечно, Полу Янгу… э э… Пол Янг — он же Стюарт Нейлор. Тот идет поглядеть на этого Вернона. Они ударяют по рукам, и вот вам пожалуйста, винный бизнес обретает второе дыхание, и объемы его удваиваются. Теперь деньги текут уже таким широким потоком, что становится трудно их скрывать. Ничего, тоже не проблема. Потому как у Нейлора имеется единокровный брат Ларри, который зациклен на лошадях. Он передает Ларри черный нал, тот, словно по мановению волшебной палочки, превращает его в лошадок. Лошадки отправляются в Калифорнию, где происходит второе превращение, в доллары, да еще наверняка с хорошим наваром. После чего денежки стекаются в банк. И лежат там спокойненько до той поры, пока не придет момент снять их со счета и безбедно жить где нибудь на солнышке до конца своих дней. Однако, исходя из опыта, могу заявить, что до этой, последней, главы редко когда доходит. Порочная привычка воровать и обманывать настолько входит в плоть и кровь, что преступник просто не в силах остановиться. Мне удалось схватить нескольких типов, замешанных в промышленном шпионаже, только благодаря тому, что они никак не могли избавиться от пагубной привычки снимать все подряд скрытыми камерами.
— Короче, остановиться и затихнуть они были просто не в силах, — заметил я.
— Именно. Этого почти никогда не случается. Они возвращаются за вторым куском, потом — за третьим и еще за одним… А там, глядишь, отхватил так много, что кусок поперек горла встал.
— Так, стало быть, Стюарт Нейлор решил заняться виски?
— Ага, — кивнул Джерард. — Так, ладно… Теперь предположим, сын навещает разведенного отца и однажды приводит с собой друга, Кеннета младшего. Или же, допустим, приводит его часто… Стюарт Нейлор хорошо знает отца Кеннета млад шего… знает в течение многих лет. Его цистерны поставляли вино на фабрику Нейлора. И вот, по всей видимости, Стюарт положил глаз на беспутного паренька и сообразил, что цистерны Чартера могут перевозить не только вино, но и виски и джин. И что если доходы с поддельного вина можно было назвать приличными, то в случае с виски и джином они могли бы стать просто астрономическими… Правда, он не мог впрямую попросить Кен нета младшего, чтоб тот посодействовал в изменении маршрута цистерн и расписания перевозок. Должно быть, в тот, первый, день Кеннет младший ушел домой чистым, точно агнец, но семя все равно было посеяно. Стюарт Нейлор не считал, что Кеннет младший созрел для измены, хотя, вероятно, слышал, как он жаловался на отца.
— И вот он посылает Зарака завербовать его, верно? — вставил я. — Не домой к Чартерам, конечно. Ну, допустим, в футбольный клуб «Дайэмонд», куда нибудь в этом роде. И Зарак говорит пареньку: «Вот тебе бабки, малыш. А ты достань мне ключи от цистерны, узнай ее маршрут и получишь еще. Кругленькую сумму, наличными». И через три месяца снова подкидывает ему деньжат, а потом еще. А затем говорит, достань ка мне ключики от другой цистерны, потому как первая сильно засветилась…
— Действительно, почему бы нет?
— Почему бы нет? — повторил я.
— Этот Зарак, — задумчиво произнес Джерард, — был большим мастером по части шантажа.
Я кивнул.
— Слишком большим, на свою голову.
Мы доехали до конца главной дороги и свернули на узенькие улочки, ведущие к Илингу.
— А вы знаете, где находится эта фабрика? — осведомился я. — Или придется спрашивать полицейского?
— Карта, — коротко ответил Джерард и достал из «бардачка» карту. — На ней обозначены все дороги. Доедем до нужной и будем смотреть в оба.
— Что ж, справедливо.
— Но только, когда увидим ее, проедем мимо, — добавил он. — Посмотрим, что к чему, а там решим, как действовать дальше.
— Ладно.
— Примерно через милю поворот налево. Оттуда до нашей цели еще миль пять. Я буду вашим штурманом.
— О'кей.
Свернув влево, мы проехали через большую автомобильную развязку и оказались на сонной городской окраине, где дымились каминные трубы и жарилось что то вкусное на воскресный ленч.
— Кстати, завтра будут готовы профильные анализы виски из Мартино парк, — сказал Джерард.
— И той пробы из бутылки, что я взял из «Серебряного танца луны»?
Джерард кивнул.
— По идее, они должны быть идентичны.
— Так и будет.
— Надо же, какая уверенность! Я усмехнулся.
— Да.
— Ну ладно, выкладывайте, в чем тут загвоздка.
— Помните, я говорил вам, что в виски, вывозимом из Шотландии, содержание спирта составляет пятьдесят восемь процентов? И на фабрике по розливу «Рэнноха» они добавляют в него воду, чтоб довести крепость до положенных сорока градусов?
— Да, — кивнул он.
— А вы имеете хотя бы отдаленное представление, сколько для этого требуется воды?
— Нет, конечно, нет. Сколько же?
— Около двух тысяч семисот галлонов. Более десяти тонн по весу.
— Ого!
— Да, — кивнул я. — На фирме «Рэннох» всегда очень следили за качеством воды. Используют самую чистую родниковую воду, пусть даже она и не из шотландского озера. Но готов поклясться, что похищенное у Чартера виски разбавляли самой обычной водой из под крана.
— А это плохо? Я рассмеялся.
— Конечно, плохо! Да любой шотландский производитель виски при виде этого просто хлопнулся бы в обморок. Принято считать, что шотландское виски является своего рода уникальным напитком именно благодаря мягкости и чистоте воды. Когда я в лавке еще раз попробовал виски, конфискованное в «Серебряном танце луны», то различил еле уловимый запах химикатов. Вообще то в целом водопроводная вода у нас не так плоха, но в некоторых районах она просто ужасна. Даже чай из нее получается отвратительный. Да зайдите здесь в любой дом и спросите.
— Здесь? — удивленно воскликнул он.
— Западные окраины Лондона. Они этим славятся.
— О Господи…
— И на профиле это обязательно скажется.
— Вода?
— Нет, присутствие химикатов, которые используют для ее очистки. В настоящем виски их не обнаружить.
— Но разве водопроводная вода не влияет на этот самый профиль? Я имею в виду… сумеем ли мы доказать, что наши пробы идентичны оригиналу, то есть виски, вывезенному из Шотландии?
— Да, конечно, не беспокойтесь. Водопроводная вода не влияет на профиль виски, просто в нем будут выявлены дополнительные компоненты.
— А то, что виски разбавлено, имеет значение?
— Нет, — ответил я. — Анализ с использованием газовой хроматографии выявляет лишь наличие веществ, а не их количество.
Похоже, он был удовлетворен услышанным.
— Так, на следующем светофоре сверните направо… А может ли эта самая газовая хроматография определить, откуда взята водопроводная вода?
— Не знаю.
— Удивительно!
— Что удивительно?
— Что есть, оказывается, на свете вещи, которых вы не знаете.
— Есть… К примеру, понятия не имею о династиях китайских императоров, о том, как сказать «спасибо, нет» на пятнадцати языках, о том, как проехать на эту самую фабрику. — И еще больше всего на свете мне хотелось бы развернуться и уехать домой, подумал я. Чем ближе мы подбирались к логову Нейлора, тем больше я нервничал… Я думал об отце, храбрейшем из храбрых, отчаянно бросавшемся в бой, увлекавшем своим примером солдат… Господи, ну почему я не пошел в него, почему не унаследовал отчаянной смелости, почему вместо этого во рту у меня пересохло и дыхание участилось?.. А ведь мы еще даже не углубились в дебри этого самого Илинга.
— Здесь налево, — сказал Джерард. — А потом третий поворот направо… Вот она… наша улица.
Он был абсолютно спокоен, ни малейшего волнения ни в голосе, ни на лице. Я, стараясь взять с него пример, немного ослабил пальцы, так и впившиеся в руль, но и это не помогло успокоиться.
Бесполезно. Даже зубы мои были плотно стиснуты, а сердце так и подпрыгивало в груди. Наконец мы свернули налево и медленно поехали вдоль по улице.
— Вот она, — небрежно бросил Джерард. — Видите?
Я взглянул в указанном направлении и увидел высокую кирпичную стену со столь же высокими запертыми воротами. На воротах поблекшие белые буквы складывались в надпись: «Стюарт Нейлор боттлинг», ниже висел замок размером с чайное блюдце.
Да сюда ни за что не пробраться, подумал я. Слава тебе, Господи…
— А в конце улицы сверните налево, — сказал Джерард. — Где нибудь там и запаркуемся.
Это был один из тех районов, где предприятия легкой промышленности возводились среди жилых кварталов, образуя как бы единое целое. Мы проехали мимо домиков с кружевными занавесками на окнах, маленькими садиками у входа. И запаркова лись у обочины в ряду других машин, принадлежавших местным обитателям. Небось уже едят себе свои ростбифы, мрачно подумал я. Йоркширские пудинги, соус… Было уже время ленча, живот у меня подвело, а в желудке точно бабочки порхали, целая стайка, как в бразильском тропическом лесу.
Медленно, словно прогуливаясь, прошли мы по улице и не встретили на ней ни души, если не считать пожилого господина, терпеливо ожидавшего, пока его собака не сделает свои дела у фонарного столба.
Дойдя до ворот восьми футов в высоту, выкрашенных в поблекшую на солнце темно зеленую краску, Джерард остановился и, закинув голову, стал разглядывать их, точно читал надпись из больших белых букв.
— А на каменном заборе наверняка рассыпано битое стекло, — заметил я. — И еще протянута проволока под напряжением. И не говорите мне, что можете сбить этот замок. Он полтонны весит.
— Нет необходимости, — спокойно ответил Джерард. — Раскройте глаза пошире. В больших массивных накрепко запертых воротах имеется, как правило, маленькая дверь, в которую может проскользнуть всего один человек. Вот она, прямо перед нами, по левую руку… Замок, насколько я могу судить, весьма примитивен. И если мне не удастся отворить эту самую дверцу, считайте, что лучшие годы своей жизни я потратил напрасно.
Он перестал читать надпись и двинулся дальше, время от времени поглядывая на прорезанную в воротах дверцу.
— Вы курите? — спросил он.
— Нет, — удивленно ответил я.
— Тогда завяжите шнурок.
— Хорошо, — смекнув, к чему он клонит, я послушно нагнулся и сделал вид, что завязываю несуществующий шнурок на своих мокасинах.
— Мямля! — раздался над головой голос Джерарда.
— Что?
— Да входите же!
Тут к своему изумлению я обнаружил, что узенькая дверца открывается. Джерард оказался на удивление проворен. Я заметил, как он убирает во внутренний карман кусок прозрачного пластика, одновременно косясь в ту сторону, где собака вновь испытывала терпение хозяина, пристроившись у очередного столба.
Джерард прошел в ворота с таким уверенным видом, точно делал это каждый день, я, чувствуя, как учащенно забилось сердце, последовал за ним. Он притворил за мной дверцу, замок защелкнулся. На губах его играла легкая улыбка, и только тут я с удивлением понял, что, несмотря на болезнь и усталость, он явно наслаждается всей этой игрой.
— Там могут быть люди, — пробормотал я.
— Если кто спросит… скажем, что дверь была открыта. И мы зашли просто из любопытства.
Мы оглядели гигантские ворота изнутри. Оказалось, что тяжелый висячий замок снаружи был повешен только для отвода глаз — толстые засовы упирались в землю, еще один крепился в петлях посередине, примерно на высоте груди. Так что сколько ни напирай снаружи, ворота ни за что не откроются.
— На фабриках всегда найдется какая нибудь щелочка, в которую можно проскочить, — заметил Джерард, махнув рукой в сторону дверцы. — Особенно на старых, таких, как эта, построенных в век невинности и неведения.
Мы находились в большом заасфальтированном дворе. Справа от нас тянулось высокое кирпичное строение: небольшие зарешеченные оконца в два ряда, один выше, другой ниже. В дальнем от нас конце двора виднелось современное одноэтажное здание офиса из бетонных панелей, а слева, совсем рядом, — сторожевая будка, в которой по будням наверняка торчал охранник или сторож и проверял машины и входивших и выходивших людей. Но сегодня его видно не было. Дверь заперта. Джерард даже подергал за ручку — никакого толка.
Рядом с дверью находилось оконце типа тех, что встречаются в билетных кассах. Очевидно, подумал я, именно возле него и стоял по будням сторож. Джерард, щурясь, заглянул внутрь под разными углами, затем снова сосредоточил свое внимание на дверце.
— Врезной замок, — заметил он, оглядев скважину. — Жаль…
— Какая разница? — спросил я. — Что можно найти в сторожевой будке?
Джерард окинул меня насмешливо снисходительным взглядом.
— На старых фабриках типа этой в будке можно найти ключи от всех дверей. Их вешают на такую дощечку. И сторож выдает ключи по мере того, как рабочие и служащие являются на работу.
В полном молчании, разинув рот, я наблюдал, как он вставил в скважину стальную отмычку и, весь сконцентрировавшись, начал еле заметно шевелить ею, прощупывая недра капризного замка, — взгляд отвлеченный, невидящий, все внимание сосредоточено на движениях пальцев.
Вокруг по прежнему ни души. Никто не кидался к нам через двор, требуя объяснений. Внезапно послышался громкий щелчок, и Джерард, удовлетворенно вздохнув, вынул отмычку и повернул дверную ручку.
— Вот так то лучше, — тихо заметил он. — Ну что, пойдем посмотрим?
Мы шагнули в маленькую комнатку с деревянным полом. Один стул, контрольные часы, где в ячейках, рассчитанных на добрую сотню пропусков, лежало лишь шесть карточек; новенький с виду огнетушитель, плакат в рамочке с основными правилами техники безопасности. А также маленький и, по всей видимости, не запертый настенный шкафчик. Джерард распахнул створки шкафчика, и тут выяснилось, что он был прав. Внутри тянулось четыре ряда маркированных крючков, на каждом висел ключ, тоже маркированный.
— Что и требовалось доказать, — тоном глубочайшего удовлетворения протянул Джерард. — Так… похоже, тут действительно никого. Фабрика в полном нашем распоряжении. — Он прочитал надписи над крючками. — Начнем, пожалуй, с офисов. Я как то ближе с ними знаком. А потом куда?
Я тоже прочитал надписи.
— Главное производственное помещение. Хранилище для бутылок. Этикетки. Чаны. Распределительный щит… Сколько у нас времени?
— Если Пол Янг и в самом деле окажется Стюартом Нейлором и будет последователен в своих действиях, то сейчас он находится на пути к Мартино парк. И если полиция там его перехватит, то в нашем распоряжении часа два три.
— Что то мне подсказывает, что гораздо меньше, — заметил я.
— Да нет. Всегда кажется, что мало времени, когда впервые идешь на дело.
Я потерял дар речи. Он снял с крючков те ключи, которые казались ему нужными, и предложил мне сделать то же самое. Мы вышли из будки, он затворил за собой дверь, в чем, мне казалось, не было никакой необходимости, и зашагали через двор.
Слева открылось взору еще одно большое кирпичное здание, и тут мне пришлось расстаться с последней слабой надеждой на то, что Стюарт Ней лор невиновен и что нам придется убраться отсюда не солоно хлебавши и как можно скорей. Ибо за углом, слева от нас, стоял во дворе серый фургон «Бедфорд» с коричневыми полосками по бортам и снятыми номерами. Я подошел и заглянул внутрь через пыльные стекла. Ничего. Ни вина, ни лохматых париков, ни дробовика.
— Бог ты мой, — удивился Джерард. — Вроде бы тот самый, да?
— Ну, во всяком случае, в точности такой же. Он глубоко вздохнул и оглядел двор.
— А вот большого фургона с надписью: «Винтнерс инкорпорейтед» — что то не видно… Может, находится на пути к Мартино? Ладно, займемся офисами, и… э э… постарайтесь не оставлять следов присутствия.
— Ладно, — слабым голосом произнес я.
Мы шли через асфальтированный двор, каблуки, как мне казалось, стучали страшно громко. А через полминуты Джерард уже отпирал дверь ключом — с таким видом, точно являлся прибывшим на работу управляющим в полосатом костюме.
Судя по пропускам, лежавшим в ячейках, штат на фабрике был явно недоукомплектован. В здании было всего шесть кабинетов, четыре из них выглядели совершенно необитаемыми — пустые столы и стулья, в других наблюдались следы конторской деятельности, лежали бумаги. В дальнем конце коридора располагалось еще несколько кабинетов с общей секретарской, куда вела запертая дверь с табличкой «Главный управляющий». Чуть ниже красовалась вторая, где более мелкими буквами значилось: «Без стука не входить».
Мы вошли без стука, использовав ключ, взятый в сторожке. И увидели довольно уютный офис. Стены увешаны календарями, картами и рекламными плакатами различных областей Франции, где производилось вино. Два стола: один, большой, — директорский, второй, поменьше, очевидно — принадлежал секретарю. С первого взгляда было видно, что ими пользовались каждый день. В ящике для приходящих бумаг лежали письма и бланки каких то счетов, рядом со стаканчиком для ручек и карандашей цвела в горшке африканская фиалка.
Джерард занялся счетами. Я же пошел в соседнюю комнату, обставленную дорогой мебелью — низкий стол, зеленые кожаные кресла, ковер. Медный цветочный горшок с каким то вечнозеленым растением шести футов <Фут 0,3048 м> в высоту, бар… На стенах, в рамочках, фотографии и рисунки фабрики, какой она была пятьдесят лет тому назад при Бернарде Нейлоре. Низенькая дверца открывалась в роскошно отделанный туалет.
В дальнем конце кабинета находилась еще одна дверь. Помещение, оказавшееся за ней было, по всей видимости, предназначено для заседаний совета директоров. Но теперь все центральное его пространство занимал огромный, больше бильярдного, стол, на котором красовалось нечто вроде макета некой местности: холмы, долины, равнины и плато, зеленые леса. Посреди долины вилась узенькая бледно голубая лента, обозначающая реку.
Я с изумлением взирал на эту картину. Джерард просунул голову в дверь, увидел стол, нахмурился и спросил:
— А это еще что такое?
— Военные игры, — ответил я.
— Что, серьезно? — Он подошел ближе. — Да, поле битвы… А где же солдаты?
Мы нашли солдат в шкафу возле стенки. Они были аккуратно разложены по коробкам — сотни солдат в самых разнообразных мундирах, многие раскрашены от руки. Имелись тут и целые наборы миниатюрных танков и пушек всех исторических эпох, и грозного вида ракеты на специальных подставках. Были тут и вертолеты для перевозки десанта, и бипланы времен первой мировой, и крошечные игрушечные мотки колючей проволоки, машины «скорой», а также макеты зданий всех видов и сортов, причем некоторые из них были разрушены, как после бомбового удара, а другие раскрашены красным, словно горели.
— Невероятно, — пробормотал Джерард. — Однако настоящие войны разыгрываются не метанием костей. Выбросил, допустим, шестерку, стало быть, стираю с лица земли твой плацдарм.
Мы закрыли шкаф и последний раз взглянули на стол. Я провел рукой по контурам горной гряды.
Горы двигались!..
Несколько ошарашенный, я собрался было вернуть гору на место, но затем, приглядевшись, с изумлением увидел, что внутри она полая. Приподнял еще две горы. То же самое.
— Что там? — спросил Джерард.
— Горы внутри белые.
— Ну и что с того?
— Видите, из чего они сделаны?
Я поднес перевернутую горку поближе к нему.
— Из гипса. Обратите внимание на края… похоже на бинты. Думаю, весь этот макет — плод его творчества.
— О Бог ты мой!
— Так что никакой он не специалист по челюст но лицевой хирургии, — добавил я. — Просто фанатик военных игр. Хороший податливый материал… прекрасно формуется, легко раскрашивается, а застыв, становится твердым как камень.
Я осторожно поставил холмы и горы на место.
— И наверняка где то поблизости у него хранятся большие запасы этого материала. Так что если не возражаете… пошли отсюда, и побыстрей.
— Да, — кивнул Джерард. — Думаю, в тот день, когда он заехал в «Серебряный танец луны», при нем находились запасы этого гипса. Купил где нибудь по дороге и вез в своем «Роллсе».
Все же, как правило, людям несвойственно за гипсовывать головы других людей. Чтоб решиться на такое, человек должен обладать поистине извращенным образом мышления и неиссякаемой психопатической злобой. Очевидно, начавший с макетов Стюарт Нейлор, превратившийся затем в Пола Янга, успел пройти по этой зловещей дорожке долгий путь.
Мы притворили за собой дверь, прошли через обставленный зеленой кожаной мебелью кабинет и оказались в первой комнате.
— Здесь достаточно свидетельств вполне законной производственной деятельности, причем создается впечатление несколько шаткого финансового положения, — сказал Джерард. — Ничего нужного нам обнаружить не удалось. Есть бумаги, связанные с приемом грузов от «Чартер Кэрриз» месячной давности. Больше ничего. Ни счетов от «Винтнерс ин корпорейтед», ни накладных… Нет, этот офис явно предназначен для демонстрации инспекторам и финансовым ревизорам. Все чистенько. Ничего полезного для нас, кроме образцов почерка Пола Янга, он же Стюарт Нейлор. Давайте посмотрим саму фабрику.
Он запер дверь и, приподняв брови, вопросительно уставился на меня.
— Попробуем зайти туда, — сказал я, указывая на здание, возле которого стоял фургон «Бедфорд». — Сперва там посмотрим.
— Хорошо.
В длинной стене без окон виднелись две двойные двери. Сперва я попробовал на одной ключи от склада для бутылок, затем — от главного производственного помещения и в конце концов отпер ключом с надписью: «Распределитель».
Петли скрипнули, дверь отворилась. Я невольно вздрогнул и весь подобрался в предчувствии худшего. Мы вошли в здание и увидели, что здесь располагается склад для хранения уже упакованных и готовых к отправке бутылок.
Огромное помещение, простор для торговой деятельности, которой почему то не наблюдалось. На трех ленточных конвейерах стояли коробки с надписями: «Столовое вино красное», далее следовал адрес получателя, какого то ресторана в Суррее. На четырех других конвейерах — коробки с тем же адресом и пометкой: «Столовое вино белое». И больше ничего.
— Видел в конторе документы на эту партию, — сказал Джерард. — Ресторан оплатил закупку и перевозку вина, Нейлор разлил его по бутылкам. Похоже, обычная партия товара, ничего незаконного.
Мы вернулись во двор и заперли за собой тяжелые двойные двери.
— Ладно, теперь в разливочный цех, — сказал я, глядя на высокое здание напротив. — Посмотрим, что там творится.
Соответствующий ключ не подвел и на этот раз. Здание было старым, с первого взгляда становилось ясно, что строилось оно еще дедом Нейлора, строилось основательно, чтоб хватило на несколько поколений. Стены внутри выложены белым кафелем до уровня плеча, выше (уже давно) выкрашены кремовой краской. Слева от главного входа находилась винтовая лестница, и Джерард предложил сперва наведаться наверх, поскольку его натренированный на бумажках разум подсказывал, что там должен находиться офис. И мы поднялись наверх, и оказалось, что он до определенной степени прав.
Наверху, в пропыленном и заброшенном с виду помещении, виднелась запертая дверь. Вернее, небольшая дверца, которая послушно, словно повинуясь заклинанию «Сезам», отворилась, когда мы сунули в замочную скважину ключ с пометкой: «Этикетки».
Весь пол покрывали горы этикеток. Они были сложены в пачки, тысячи и тысячи штук, и на первый взгляд свалены совершенно бессистемно, но я подозревал, что некий порядок здесь должен существовать.
— Обычное дело, — заметил я. — Никто никогда не заказывает строго определенного количества этикеток, вне зависимости от того, для какого товара предназначаются. Вы всегда заказываете с запасом, на всякий непредвиденный случай. Ну а неиспользованные остаются и скапливаются.
— Видно, так оно и есть…
— А нужные для дела этикетки наверняка хранятся вон в тех ящичках типа маленьких сейфов для хранения ценных бумаг. Кстати, на некоторых из них наклеены спереди образцы этикеток.
— Нам нужно посмотреть «Сент Эстеф» и остальные вина. И «Беллз»…
— Гм…
Мы принялись искать, но, к своему разочарованию, не обнаружили ни одной фальшивой этикетки.
— Но нам обязательно надо найти хоть что нибудь, — пробормотал Джерард. — Нужны доказательства.
Но в этой комнате их, похоже, не было.
В задней части помещения виднелась еще одна запертая дверь. Очевидно, она вела в соседнюю комнату. Я предложил заглянуть туда и проверить.
— Ладно, — пожал плечами Джерард.
Ключ от первой комнаты не подошел. Джерард поставил еще один диагноз «врезной замок», и взялся за отмычку. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем замок наконец поддался и мы вошли.
Посреди комнаты стоял печатный станок. Чистенькая, хорошо смазанная и компактная современная машина, вполне способная производить безупречные этикетки.
Рядом валялись неразрезанные листы этикеток — результат недавней работы станка. Яркие краски, целые ряды этикеток от «Беллз», неотличимые от настоящих.
Мы с Джерардом не обменялись и словом. Не сговариваясь, двинулись к шкафам и коробкам, выстроившимся у стены. И нашли там все, аккуратно отпечатанные, продолговатые, с картинками и знакомыми до боли надписями: «Сент Эстеф», «Сент Эмильон», «Вальполиселла», «Макон», «Волней» и «Нюи Сент Жорж»…
— Смотрите ка, это же Chateau de Chenonceaux <Замок де Шенонсо (фр )>! — заметил я.
— Что это?
— На этикетке от «Сент Эстефа». То то мне тогда показалось, что я уже где то его видел. Chateau de Chenonceaux на Луаре, только моста нет.
— Рад, что вы знаете, о чем говорите.
Он брал по одной этикетке каждого вида и бережно складывал в бумажник. Затем сунул его в карман пиджака. Мы оставили все, как было, но на обратном пути он, к моему облегчению, не стал останавливаться и запирать дверь. Мы спустились вниз, на первый этаж. И увидели слева дверь с надписью: «Чаны».
И едва успели войти, как уловили запах вина — теплый, с привкусом розовых лепестков, он наполнял помещение сладким ароматом земных плодов. Джерард удивленно приподнял голову, а мне показалось, что я вернулся домой.
— Я и понятия не имел… — пробормотал он. Небольшой коридорчик вел в два длинных зала.
В том, что побольше и слева, стояли, выстроившись в два ряда по десять, огромные круглых чаны, выкрашенные в темно красную краску. Каждый был восьми футов в высоту, шести — в диаметре и крепился на кирпичных подпорках на высоте примерно двенадцати дюймов <Дюйм — 2,54 см> от пола. В каждом из чанов имелись спереди большие клапаны для заливки и слива, маленький кран для забора проб, уровнемер и специальный держатель, в щель которого вставлялась карточка с обозначением содержимого.
— Какие огромные… — заметил Джерард.
— Одна цистерна Кеннета Чартера может заполнить четыре таких. В одном чане помещается пятнадцать тысяч галлонов. Бывают и больше.
— Спасибо за информацию. Я улыбнулся.
— А теперь посмотрим, что в них.
Мы прочитали надписи на карточках. На большинстве из них значилось: «Пусто», показатели уровнемера стояли на нуле. Три ближайших ко входу и слева были отмечены следующими надписями: «Столовое вино „Килли“, отправлено 1 октября», «Дин заг», отправлено 24 сент.». На двух других, что напротив, значилось: «Лайнаккет», отправлено 10 сент.» Все эти чаны были заполнены на три четверти.
— Все эти вина значились в бумагах, которые я видел в офисе, — разочарованно протянул Джерард.
— Тогда посмотрим, что в пустых, — предложил я. — Уровнемеры могут быть отсоединены.
Я начал с конца, руководствуясь тем соображением, что если Пол Янг и хранит здесь свою добычу из Мартино парк, то, должно быть, припрятал ее подальше от входа. Так и оказалось. Повернув кран под самым первым из чанов, я увидел, как на пальцы мне закапала жидкость со специфическим запахом виски.
— Черт, вроде бы нашел! — воскликнул я. — Надо бы раздобыть какую нибудь бутылку и отлить в нее пробу.
— Позже! Сперва посмотрим в других.
— Во всех?
— Да.
Я по очереди открывал маленькие краны на монстрах с отметкой «Пусто», и в пяти из них мы обнаружили виски, а в трех — вино. Сказать, сколько именно галлонов в каждом из чанов, было невозможно, но мне и Джерарду казалось это не столь важным. Вино, насколько я мог судить, облизнув ладонь, походило на старого знакомца, «Сент Эс теф», виски оказалось уже разбавленным водопроводной водой «Рэннохом». Джерард щурил глазки, словно довольный сытый кот, и, когда я наконец выпрямился, проверив последний из чанов (который на самом деле оказался пустым), заметил, что теперь мы видели все, что нужно. Кроме непосредственно того места, где производится розлив. И где, по моему мнению, должно находиться это место?
— Проследим за шлангами, — ответил я.
Он взглянул на три или четыре шланга, тянувшихся по полу. Толстые, из серого пластика в гармошку, они напоминали гигантских червей в руку толщиной. Некоторые из них были свернуты витками, другие лежали прямо и тянулись по всей длине помещения между чанами. Я сказал:
— Видите эти соединительные зажимные устройства на концах? Они подсоединяются к клапанам в чанах. Видите, один из них подсоединен к так называемому пустому, где мы нашли вино?.. Вино перекачивается из чанов в цех по розливу… так что если мы хотим найти этот самый цех, надо просто проследить, куда тянется шланг.
Шланги, извиваясь, точно змеи, уходили за угол, во второе просторное помещение, где стояли лишь два чана, выкрашенные в серебристо белый цвет. Они были выше, уже и изящнее первых, с несколькими прямыми трубками, жестко закрепленными по бортам и тянувшимися сверху донизу.
— Белое вино? — наивно осведомился Джерард.
— О нет. Это чаны охлаждения.
— Для чего они, объясните?..
Я подошел к ближайшему, но он оказался отключенным. Второй, по всей видимости, тоже.
— Их используют для удаления взвешенных частиц из крепких спиртных напитков и белого вина. При пониженной температуре частицы оседают на дно, верхний слой жидкости, очищенный от них, удаляют.
Шланги тянулись дальше, минуя рефрижераторные чаны, и через еще один дверной проем попадали в следующее помещение, где Джерард наконец то нашел, что искал. Это был светлый просторный цех с высокими, в два этажа, потолками, где жидкости разливались по бутылкам, те, в свою очередь, закупоривались пробками, закрывались завинчиваюшимися крышками и снабжались этикетками. Затем бутылки упаковывались в коробки.
Четыре линии розлива, автоматы, с помощью которых закупоривались, завинчивались и маркировались этикетками бутылки. Полностью автоматизированный процесс, не сравнимый по производственной мощности с ручной технологией. Все эти конвейеры и станки, а также чаны и шланги выглядели совершенно новенькими, особенно на фоне старого здания. Здесь все блестело и сверкало, было просторно и чисто, во всем читался порядок и виделась твердая хозяйская рука.
— А я ожидал увидеть нечто мрачное и унылое, в диккенсовском духе, — пробормотал Джерард. — Что будем искать?
— В этих больших деревянных ящиках, сбитых из планок, держат, по всей видимости, пустые бутылки, — сказал я. — Но где то здесь должны быть и полные, на которые осталось лишь наклеить этикетку. Посмотрим вон там.
— А для чего эти стеклянные будки?
— Все эти машины и автоматы по розливу, закупорке и маркированию этикетками для безопасности заключены в стекло и не будут работать до тех пор, пока не закроются стеклянные створки. Одна из линий полностью подготовлена к работе. Видите, пробки вон в том прозрачном накопителе? И вон там тоже, наверху, — я указал пальцем. — Вон на том мостике видите те четыре чана?.. Вино или любая другая жидкость, находящаяся там, перекачивается из огромных емкостей накопителей и поступает по шлангам в чаны на мостике, а уж оттуда под действием силы тяжести стекает вниз, в бутылки. Насосы, с помощью которых производится перекачка, очевидно, находятся там же, наверху. Попробую подняться и взглянуть, если вы, конечно, не против.
Джерард кивнул, и я поднялся по лестнице. Мостик, тянувшийся по всей длине помещения, был около двенадцати футов шириной и снабжен по бокам перилами. Четыре чана, находившиеся на нем, были выше человеческого роста, на каждом сбоку крепилась узенькая лесенка, чтоб можно было добраться до клапанов загрузки наверху.
На мостике находились также четыре электронасоса, по числу чанов, но только к одному из них были подведены шланги. Один шланг — снизу, второй тянулся от насоса и был подсоединен к верхней части чана. Наверное, в нем, подумал я, находится «Сент Эстеф». Присев на корточки, я повернул маленький краник и выпустил из него несколько капель жидкости.
Джерард гремел бутылками в здоровенных ящиках, пытаясь отыскать полные. Ящики, страшно тяжелые, примерно четырех футов в высоту, были на совесть сколочены из толстых брусков дерева. Внутри, в щелях, поблескивали бутылки. В каждом из таких ящиков их были сотни.
Я более или менее освоился в привычной мне обстановке и за последние минут десять совсем расслабился и позабыл о страхе. И совершил тем самым фатальную ошибку, потому как внезапно откуда то снизу донесся грубый и сердитый мужской голос:
— Какого дьявола вы тут делаете? А ну назад, руки за голову, лицом ко мне!
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:02
Глава 21
Обращался он не ко мне. К Джерарду. Я глянул вниз и увидел, как он появился из за мостика, загораживающего его прежде. Молодой здоровенный парень в джинсах и дутой куртке, с короткоствольным ружьем в руке. Он стоял спиной ко мне и потому меня не видел, я же так и застыл на мостике, потеряв всякую способность двигаться. Мышцы онемели от унизительного, столь знакомого ощущения липкого всепоглощающего страха, по спине поползли мурашки, и заныло в животе.
Чутье подсказывало, что это тот самый парень, который тогда стрелял в нас.
По всей видимости, Денни. Почему то я называл его про себя Денни.
Джерард медленно развернулся к нему лицом и поднял одну руку, вторая оставалась на перевязи. На мостик он даже не взглянул. Он не сделал и не сказал ничего, что заставило бы Денни заподозрить, что я нахожусь там. Я сидел, скорчившись, за перилами, между двумя чанами.
— Не дергаться! — сказал Денни. — Или башку прострелю.
Послышался другой голос:
— Кто это? Бич, что ди?.. — И тут мне стало совсем плохо. Слишком уж хорошо был знаком мне этот голос.
Голос Пола Янга. Стюарта Нейлора.
— Нет, это не Бич, — сказал он.
Он подошел откуда то сзади и встал рядом с Денни.
Я видел его черные волосы. Тяжелые плечи, блеск очков, маленький слуховой аппарат за ухом.
— Тогда кто? — спросил Денни.
— Да тот, который с ним везде таскается. Тот, что постарше, седоватый такой, носит перевязь. Это он, точно он. А звать его вроде бы Грегг. Лью говорил.
Кто такой этот Лью?
— Ты чего нацепил повязку? — спросил Стюарт Нейлор.
Джерард не ответил. Помолчав немного, Нейлор сказал:
— Ты говорил, что там, возле лавки Бича, кого то ранили. Может, это он и есть?
Денни ответил:
— Да разве ж я видел, кто там сидел в машине…
— Никакой стрельбы и трупов здесь мне не нужно, — веско произнес Нейлор. — На черта мне потом вся эта слякоть. Так что убери палец с крючка, болван. А ты, Грегг, вытащи руку из перевязи, повернись спиной ко мне, положи обе руки на ящик с бутылками и делай то, что тебе говорят. Иначе еще одну пулю схлопочешь. И мне плевать, будет здесь грязь или нет.
Джерард повиновался. Надо что то делать, что то срочно предпринять, но я никак не мог сообразить, что именно. Я вообще потерял всякую способность мыслить. Просто слушал и следил за происходящим, оцепенев от ужаса.
Стюарт Нейлор подошел к Джерарду и обхлопал его всего в поисках оружия. Джерард не двигался. Нейлор запустил руку в карман его пиджака, извлек бумажник, отошел на несколько шагов и стал изучать его содержимое.
— Джерард Макгрегор, — прочитал он вслух. — А где, позвольте спросить, ваш дружок Бич?
— Понятия не имею, — пожал плечами Джерард.
— Как, черт побери, этот тип здесь оказался? — воскликнул Денни. — Мне это не нравится.
Тут с внезапно проснувшейся в голосе тревогой и злобой Нейлор прошипел:
— Он еще об этом пожалеет, ублюдок паршивый!..
Я, охваченный отчаянием, следил за тем, что происходит. Нейлор нашел в бумажнике фальшивые этикетки. Держал их в руке и пялился, точно глазам своим не верил.
— Так он видел станок! — злобно выплюнул Ней лор. — Слишком уж много знает, поганец. Так что придется его прикончить, а труп — на свалку. Чтоб не успел никому разболтать, что он тут видел. Ничего, все будет в полном порядке, — в голосе звучало твердое убеждение.
Джерард вдруг заговорил — спокойно, даже как то слишком вежливо, словно принимал участие в светской беседе.
— Неужели вы думаете, что я не сообщил куда следует о том, где нахожусь? Если не вернусь вовремя, целый и невредимый, сюда явится полиция.
— Это только в кино так говорят, — со знанием дела заметил Денни. — Так что заткнись, ублюдок, нечего врать!
После паузы Нейлор распорядился:
— Ты подержи его здесь, Денни. Я скоро вернусь, — и он развернулся и шагнул куда то под мостик, а потом вышел из цеха. А я начал подумывать о том, не прыгнуть ли на Денни сверху… Но он находился слишком далеко, и вряд ли это было осуществимо. Да он тут же развернется, едва заслышав шум, и выстрелит прежде, чем я успею перебраться через перила… Тем более слишком уж он далеко и с одного прыжка его все равно не достать. Он прикончит или Джерарда, или меня прежде, чем мы успеем навалиться и разоружить его. Больше ничего просто в голову не приходило. Но я был уверен, что подобный прыжок будет фатальным в самом прямом смысле этого слова… Одновременно мне покоя не давала постыдная мысль о том, что истинной причиной нежелания предпринять хоть что то является самый заурядный страх… Не осторожность, а самая обыкновенная трусость. Иногда человек способен расстаться с жизнью просто из желания доказать самому себе, что не боится… возможно, для многих дело того стоило. Для многих, но только не для меня.
Стюарт Нейлор вернулся. С небольшим пакетиком, который с треском разворачивал на ходу.
В пакетике оказались широкие белые бинты.
Меня замутило…
Нет, все же надо было прыгнуть, в отчаянии подумал я. Да, риск, понятно, но одновременно — и шанс на спасение. Ну почему, почему я этого не сделал?..
Здравый смысл, эмоции, логика, страх, бравада… все смешалось в голове в какую то кашу, и никак не удавалось выбрать единственно правильное решение.
Нейлор подошел к Джерарду и с невероятной ловкостью и быстротой прикрутил запястье его раненой руки к верхней планке ящика. Тут я увидел, как Джерард напрягся, все его тело сотрясала дрожь. Он пытался вырваться, освободиться, бежать. Лицо как то разом осунулось и словно закаменело, глаза потемнели.
Он тоже боится, подумал я. Он знает, для чего эти бинты. Он такой же человек, как и я… ему тоже ведом страх.
На мостик он так и не взглянул. Ни разу.
Нет, нет, надо что то делать, судорожно думал я. Никакого оружия под рукой. Ничего! Джерард… Гипс…
Что у меня есть?
Только знания.
Нейлор размахнулся и изо всей силы ударил Дже рарда по лицу. Тот пошатнулся и немного обмяк. Воспользовавшись этим, Нейлор привязал и второе его запястье к ящику, и хотя я видел Джерарда только со спины, все его существо, все тело, казалось, так и кричало от отчаяния.
И я начал молиться про себя: «О Господи, нет, нет, только не это!..» А Нейлор тем временем уже начал обматывать бинтами шею Джерарда.
Знания…
Бинт обмотался два раза, три… Нейлор целиком сосредоточился на своем занятии. Денни, стоявший спиной ко мне, не сводил с них глаз. Ствол дробовика был опущен.
Джерард начал лягаться, но ударить Нейлора по ногам ему никак не удавалось. Он закричал. Он кричал о том, что все это бесполезно, что его люди знают, что он здесь, что обязательно придут его искать…
Но ни Нейлор, ни Денни ему не верили. Они были заняты делом… они упивались этим своим занятием. Им явно нравилось обматывать бинтами голову живому человеку, чтобы затем превратить ее в камень.
Единственное мое оружие — это знания.
Я сдвинулся с места. Мышцы почти не слушались. Неловко, рывками, пополз я вокруг чана с «Сент Эстефом» и начал карабкаться вверх по лесенке.
Кричи, кричи, Джерард! Пусть этот глухой ублюдок слышит только твои крики. Отбивайся, лягайся. Пусть эти негодяи смотрят только на тебя.
Руки нащупали стопорную гайку, с помощью которой шланг крепился к заборному клапану в верхней части чана. Обычно я отворачивал эти гайки с легкостью, гладко, как по маслу. Но сейчас вспотевшие пальцы скользили, и мне никак не удавалось отвернуть ее. Единственный шанс! Я должен, должен отсоединить этот проклятый шланг!..
Должен открыть его на конце.
Стоя наверху на лесенке, я задыхался от усилий и гнева и вдруг почувствовал, как гайка поддалась, повернулась, потом — еще раз и еще. Я отсоединил шланг и, держа его в руке, начал спускаться по узенькой лесенке, стараясь ступать как можно тише, вздрагивая при каждом шорохе и скрипе — звуки эти казались невыносимо, ужасно громкими, но заглушались криками и возней внизу.
Спустился. Теперь к насосу. От насоса отходил и тянулся по полу основной шланг. И исчезал вдали. Он вел к огромному накопительному чану в соседнем помещении. Длинный толстенный шланг, способный пропустить целую реку вина.
Молясь, чертыхаясь, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, я включил насос.
Он заработал — почти бесшумно, как и положено прекрасно отлаженному механизму. Вино широкой красной струей ударило из шланга. Я держал его, как пожарный, и направил прямиком на Нейлора, по дороге обдав Денни с головы до ног, затем закрепил плюющийся красной жидкостью наконечник между перил, неуклюже перевалился через них и совершил тот самый прыжок, казавшийся совсем недавно невозможным, бесполезным, смертельно опасным. Приземлился прямо на Денни, который ничего не видел, потому что в глаза ему попало вино. Выхватил дробовик и изо всех сил врезал ему прикладом по голове.
Нейлор, совершенно потрясенный случившимся, пытался перехватить меня. Ненависть, которую я в те секунды испытывал к нему, казалось, удвоила силы. Я ухватил его за одежду и начал толкать — прямо под бьющую из шланга струю. Вцепился ему в волосы, оттянул голову и подставил ее под вино, которое теперь хлестало ему прямо в лицо, заливало очки, било в нос и открытый в беззвучном крике рот, пока он не начал давиться, захлебываться им.
Да я его сейчас утоплю, мелькнула мысль.
Может, все же не стоит?..
Он задыхался, пытался поймать ртом воздух, размахивал руками. Был совершенно беспомощен.
Я рывками оттащил его к ящику, к которому был прикован Джерард, толкнул вперед, прижал грудью к краю, а сам навалился сверху и держал.
Да он и впрямь захлебнулся… Не дышит…
Я изо всей силы треснул его ладонью по спине между лопаток, и воздух, оставшийся в легких, со всхлипом прорвался через винную пробку, образовавшуюся в трахеях, и он снова начал дышать, так и заходясь в хриплом кашле, выплевывая вино и содрогаясь всем телом.
Он выронил кусок гипса. Тот упал к ногам Дже рарда. Я поднял этот сверток, мокрый, скользкий и розовый от вина, а затем начал снимать бинты с шеи Джерарда.
Ножниц при Нейлоре не оказалось. Бинты тянулись от шеи Джерарда к запястьям. Крепкие, туго стянутые узлы, развязать их было просто невозможно.
Надо чем то обрезать.
Старый тупой перочинный ножик… Ну конечно же!
Я пошарил в кармане и с удивлением обнаружил там новенький серебряный ножичек с острым лезвием. Подарок Флоры, Господь да благословит эту женщину!..
Одним махом перерезал я узлы на запястьях Джерарда, затем — бинты, привязывающие его к ящику. Даже освободившись, он еще какое то время держался за край ящика. Я же схватил кусок обрезанного бинта, обмотал им руки Нейлора, а затем привязан к тому же ящику.
Нейлор стоял, навалившись на него грудью, давясь от рвоты, кашляя. Стекла очков помутнели от вина, тело содрогалось. Он не только не сопротивлялся, кажется, вообще не заметил, как я стал привязывать к ящику вторую его руку.
Денни, распростертый на полу, похоже, вернулся к жизни. Я, продолжая вязать узлы, взглянул на него и заметил, как глаза у него загорелись нехорошим блеском. Тогда я достал из ящика пустую бутылку и треснул его по голове.
Бутылка разбилась. Бутылка из под кларета, насколько я успел заметить. Осколки полетели в вино, которое продолжало вытекать из шланга и образовало на полу уже целое красное озеро. Бурунчики вскипали у препятствий, речки и ручейки разбегались в разные стороны, а вино рывками, точно пульсируя, продолжало хлестать из шланга. Запах его заполнил помещение, притупляя все остальные ощущения, — тяжелый, чувственный, невероятно мощный.
Сколько же вина… Очевидно, подумал я, главный клапан на накопителе был открыт. И теперь из него выльются все пятнадцать тысяч галлонов…
Денни лежал лицом вниз, плавая в красной луже. Я оттащил его к ящику, перевернул на спину, поднял руки и промокшим насквозь розовым бинтом примотал за запястья к одной из нижних планок.
Волосы у него были мокрыми от вина. Если из раны и текла кровь, то заметно ее не было.
Привалившись спиной к ящику, Джерард молча наблюдал за моими манипуляциями.
Только тут я заметил, что еще не израсходовал все бинты из рулона. Надо бы закрепить руки Нейлору, покрепче привязать к ящику, а потом сделать то же самое и с Денни.
Гипс, которым были пропитаны бинты, намок от вина, пальцы у меня стали скользкими и слипались. Я достал из ящика пустую бутылку, поднес ее к шлангу, наполнил до середины вином, затем стал поливать им связанные запястья Нейлора и Денни.
До тех пор, пока бинты на них как следует не намокли.
Джерард по прежнему молча наблюдал.
Затем я поднялся на мостик и отключил насос.
Поток тут же иссяк. Настала тишина, нарушаемая лишь хриплым натуженным дыханием Нейлора.
На секунду я остановился и глянул с мостика вниз. Весь пол залит красной жидкостью. Денни лежит на спине со вздернутыми над головой и связанными руками. Нейлор стоит, навалившись грудью на край ящика, рядом в вине плавает дробовик, валяется разбитая бутылка из под кларета, осколки стекла… И бутылки в ящике.
Единственное, чем можно разрезать бинты с затвердевающим гипсом, — это осколки стекла.
Я спустился вниз и аккуратно собрал все осколки, валявшиеся на полу рядом с Денни, затем вынул из ящика несколько десятков пустых бутылок — с тем чтоб Нейлор не смог до них дотянуться.
Затем отпихнул ногой дробовик подальше.
Так, что еще?
Да вроде бы ничего.
Я и сам вымок в вине с головы до ног — пиджак, брюки, рубашка, туфли, носки — все было темно красным на фоне темно красной кожи. Один лишь Джерард, хоть я и забрызгал его немного, остался сухим.
Я сказал ему:
— Сможете подогнать машину к воротам? Дальше я поведу сам. Не думаю, что там сейчас подстерегает еще кто то из их шайки.
— Ну а с ними что делать? — спросил он, кивком указывая на пленных.
— Вызовем полицию. Но прежде всего надо отсюда убраться. Помните, у Денни был напарник?
— Верно. Хорошо, я подгоню машину, — голос у него был слабый, измученный, и смотрел он не на меня, а куда то в сторону.
Денни шевельнулся и застонал. Нейлор хрипло и громко дышал. Через несколько минут гипс на его розовых бинтах закаменеет, и чтоб высвободиться, ему понадобится пила.
Мы вышли. Дверей запирать не стали. Джерард подогнал машину к воротам, я уселся за руль и включил первую скорость, извиняясь за пятна, которые теперь останутся на обивке. Он сказал, что пятна — это пустяки.
И не проронил больше ни слова.
На обратном пути мы, как и утром, остановились у будки телефона автомата, и на этот раз я сам набрал номер, оставленный мне Риджером. Когда дежурный снял трубку, я сказал, что у меня срочное сообщение для главного инспектора Уильсона. От Тони Бича.
Он просил подождать и не вешать трубку. Я ждал.
Вскоре послышался хорошо знакомый несколько приглушенный голос:
— Мистер Бич? Это вы?
— Да, мистер Уильсон.
— Это вы звонили раньше и направили нас в Мартино парк?
— Не совсем.
— Мистер Макгрегор, да?
— Да. Как вы догадались?
— Тот человек с ипподрома… Ну, помощник управляющего, который дежурит там по субботам и воскресеньям, когда ворота и двери открыты… Это он сообщил нашим людям, что вчера к поставщикам приезжал мистер Бич. И сегодня тоже заезжал, вместе с мистером Макгрегором.
— А что там было? — спросил я.
— Пол Янг так и не появился, мистер Бич… — в голосе огорчение и одновременно укоризна.
— Но кто нибудь да явился? — спросил я.
— Некий человек по имени Лью Смит. Приехал вскоре после нас в фургоне от «Винтнерс инкорпорейтед». Ну, наши люди тут же окружили его, помощник управляющего тоже, разумеется, присутствовал. Лью Смит не смог дать никаких вразумительных объяснений на тему того, что там делает и зачем явился. Однако это был не Пол Янг, и мы сочли, что у нас нет оснований задерживать его только из за какого то анонимного звонка. И его отпустили. Может, вы, мистер Бич, объясните мне, наконец, что происходит? С чего это вы решили, что Пол Янг должен появиться в Мартино парк?
— Мистер Уильсон, — сказал я, — мне известно, где находится сейчас Пол Янг. Если, конечно, вам это интересно…
— Оставьте ваши шутки, мистер Бич…
Я четко и подробно описал, где он может найти свою жертву. А потом добавил:
— Поднимитесь наверх и найдете там печатный станок и целую кучу этикеток от «Беллз», а также поддельные этикетки от вин, которые были конфискованы в «Серебряном танце луны». В чанах находится краденое виски… вам следует обратиться на фирму «Рэннох», и они предоставят профильные анализы для сравнения. Виски было похищено из цистерн, принадлежащих фирме под названием «Чартер Кэрриз»… Расследованием этих краж параллельно занимается еще одно подразделение полиции. В офисе Пола Янга вы обнаружите также гипс… а сам Пол Янг доводится единокровным братом Ларри Тренту, и настоящее его имя Стюарт Нейлор.
— Мистер Бич, погоди…
— Всего хорошего, мистер Уильсон, — перебил его я. — И советую не терять времени. Потому как отпущенный вами Лью Смит может отправиться прямиком на фабрику и освободить их… И да, вот еще что. Помните, что в меня и Джерарда Макгрего ра стреляли у входа в лавку? Так вот, один из грабителей находится там же, где и Нейлор. Дробовик тоже там. Полагаю, что звать его Денни. А Лью Смит, по всей очевидности, и есть тот самый его напарник. Так что попробовать съездить туда в любом случае стоит.
Я повесил трубку, хотя и слышал, как он лепечет что то в ответ, и сел в машину рядом с Джерардом.
— Теперь допросам конца не будет, — хмуро заметил он.
— Это неизбежно.
Я включил мотор, и мы неспешно начали выбираться из Илинга, пересекли окраину, автомобильную развязку и благополучно выехали на главную дорогу.
В течение довольно долгого времени ни один из нас не произносил ни слова. Никакой эйфории, подобной той, в которой мы пребывали в воскресенье, после стрельбы, когда дробинки жгли тело, а души так и воспаряли от радостного осознания того, что только что удалось и збежать смерти. Нет, сегодня все было по другому. Ужас, испытанный нами, реальная близость смерти окрашивали все в мрачные тона. Мрачные и темные, как то проклятое красное вино.
Наконец Джерард шевельнулся на сиденье, вздохнул и заметил:
— Я рад, что вы были рядом.
— Угу…
Минут пять спустя он сказал:
— Я испугался. По настоящему.
— Да, знаю. Я тоже.
Он повернул голову, взглянул на меня, затем снова уставился вперед, на дорогу.
— Этот гипс… — Он передернулся. — Я так кричал… Никогда прежде не испытывал такого ужаса.
— Испытывать ужас в ужасной ситуации — вполне нормальное явление. Отсутствие страха — наоборот.
Он сглотнул слюну.
— А я уже было начал бояться… что вы меня не спасете.
— Не спасу? Вы хотели сказать, не получится спасти или даже не попытаюсь?
Похоже, он был искренне удивлен.
— Ну ясное дело, первое. В подобных ситуациях рисковать нельзя. Бессмысленная отвага ради жеста обычно не приводит ни к чему хорошему.
— Разве что к смерти при попытке?
— Смерть при попытке… — мрачно повторил он. — Я всегда расценивал это как наивысшее проявление некомпетентности.
— Или же просто невезения.
— Согласен, — кивнул он. — Пусть будет невезение. Это я допускаю.
Снова продолжительная пауза. Мы свернули с главной дороги и вскоре должны были оказаться у того места, где я оставил машину.
— Вы в состоянии добраться до дома? — спросил я.
— О да, конечно.
Выглядел он не лучше, чем утром, но и не хуже. То же серое осунувшееся лицо, но, видимо, запас жизненных сил у него был неисчерпаем.
Я был знаком с ним всего две недели. Если точнее, пятнадцать дней. С того самого воскресенья, когда мы сооружали туннели под обрушившимся тентом у Флоры. С ним и исключительно благодаря ему удалось мне по новому взглянуть на себя, заглянуть в глубинные зеркала своих печалей и страхов и начать понимать то, что я в них увидел. Я очень многим был обязан ему, но только не знал, как об этом сказать.
Я подъехал к своей машине и затормозил. Мы вышли, оба. Стояли и смотрели друг на друга — даже с какой то робостью. Трудно было найти подходящие слова после всего пережитого.
— Я ваш должник, — сказал он. Я покачал головой.
— Наоборот. Я — ваш. Он криво улыбнулся.
— Тогда будем считать, мы квиты.
И он медленно уселся на запятнанное вином сиденье, приветственно приподнял руку и отъехал.
Я провожал «Мерседес» взглядом до тех пор, пока он не скрылся из вида. Затем столь же неспешно отпер дверцу «Ровера», сел за руль и поехал домой.
Заходящее октябрьское солнце пробивалось сквозь облака, отблески его лучей золотили стены коттеджа.
Я зашел в холл и взглянул на себя в зеркало — на этот раз настоящее. Волосы слиплись от вина и торчат вихрами, пятна на лице засохли и обрели темно коричневый оттенок, но в лучах солнца все еще отливали красным. На этом словно выжженном солнцем пейзаже выделялись два светлых озерца — бледно серые, сверкающие, точно у безумца, глаза.
Я улыбнулся. Сверкнули зубы. Просто какой то красный дьявол, исчадие ада, подумал я. Кровавый красный дьявол из самых потаенных уголков моего страха.
И тут вдруг мной овладело странное возбуждение.
Я начал расхаживать по залитому вечерним солнцем дому и громко звать:
— Эмма… Эмма… Эмма! — И голос мой, вибрируя, отскакивал от стен и разлетался эхом.
Я кричал не от отчаяния, не от тоски по ней. Мной двигало желание поделиться, рассказать ей, заставить услышать, что впервые в жизни я исполнил свой долг, что оказался вовсе не трусом, что не опозорил ни память о ней, ни себя… ни того, кем, по своим понятиям, являюсь… Что наконец то успокоился и стал с ней единым целым и что если теперь и заплачу по ней, то буду оплакивать лишь то, что она потеряла — жизнь… нерожденное дитя… а не свою потерю. Плакать не от одиночества и не из чувства вины.
Обращался он не ко мне. К Джерарду. Я глянул вниз и увидел, как он появился из за мостика, загораживающего его прежде. Молодой здоровенный парень в джинсах и дутой куртке, с короткоствольным ружьем в руке. Он стоял спиной ко мне и потому меня не видел, я же так и застыл на мостике, потеряв всякую способность двигаться. Мышцы онемели от унизительного, столь знакомого ощущения липкого всепоглощающего страха, по спине поползли мурашки, и заныло в животе.
Чутье подсказывало, что это тот самый парень, который тогда стрелял в нас.
По всей видимости, Денни. Почему то я называл его про себя Денни.
Джерард медленно развернулся к нему лицом и поднял одну руку, вторая оставалась на перевязи. На мостик он даже не взглянул. Он не сделал и не сказал ничего, что заставило бы Денни заподозрить, что я нахожусь там. Я сидел, скорчившись, за перилами, между двумя чанами.
— Не дергаться! — сказал Денни. — Или башку прострелю.
Послышался другой голос:
— Кто это? Бич, что ди?.. — И тут мне стало совсем плохо. Слишком уж хорошо был знаком мне этот голос.
Голос Пола Янга. Стюарта Нейлора.
— Нет, это не Бич, — сказал он.
Он подошел откуда то сзади и встал рядом с Денни.
Я видел его черные волосы. Тяжелые плечи, блеск очков, маленький слуховой аппарат за ухом.
— Тогда кто? — спросил Денни.
— Да тот, который с ним везде таскается. Тот, что постарше, седоватый такой, носит перевязь. Это он, точно он. А звать его вроде бы Грегг. Лью говорил.
Кто такой этот Лью?
— Ты чего нацепил повязку? — спросил Стюарт Нейлор.
Джерард не ответил. Помолчав немного, Нейлор сказал:
— Ты говорил, что там, возле лавки Бича, кого то ранили. Может, это он и есть?
Денни ответил:
— Да разве ж я видел, кто там сидел в машине…
— Никакой стрельбы и трупов здесь мне не нужно, — веско произнес Нейлор. — На черта мне потом вся эта слякоть. Так что убери палец с крючка, болван. А ты, Грегг, вытащи руку из перевязи, повернись спиной ко мне, положи обе руки на ящик с бутылками и делай то, что тебе говорят. Иначе еще одну пулю схлопочешь. И мне плевать, будет здесь грязь или нет.
Джерард повиновался. Надо что то делать, что то срочно предпринять, но я никак не мог сообразить, что именно. Я вообще потерял всякую способность мыслить. Просто слушал и следил за происходящим, оцепенев от ужаса.
Стюарт Нейлор подошел к Джерарду и обхлопал его всего в поисках оружия. Джерард не двигался. Нейлор запустил руку в карман его пиджака, извлек бумажник, отошел на несколько шагов и стал изучать его содержимое.
— Джерард Макгрегор, — прочитал он вслух. — А где, позвольте спросить, ваш дружок Бич?
— Понятия не имею, — пожал плечами Джерард.
— Как, черт побери, этот тип здесь оказался? — воскликнул Денни. — Мне это не нравится.
Тут с внезапно проснувшейся в голосе тревогой и злобой Нейлор прошипел:
— Он еще об этом пожалеет, ублюдок паршивый!..
Я, охваченный отчаянием, следил за тем, что происходит. Нейлор нашел в бумажнике фальшивые этикетки. Держал их в руке и пялился, точно глазам своим не верил.
— Так он видел станок! — злобно выплюнул Ней лор. — Слишком уж много знает, поганец. Так что придется его прикончить, а труп — на свалку. Чтоб не успел никому разболтать, что он тут видел. Ничего, все будет в полном порядке, — в голосе звучало твердое убеждение.
Джерард вдруг заговорил — спокойно, даже как то слишком вежливо, словно принимал участие в светской беседе.
— Неужели вы думаете, что я не сообщил куда следует о том, где нахожусь? Если не вернусь вовремя, целый и невредимый, сюда явится полиция.
— Это только в кино так говорят, — со знанием дела заметил Денни. — Так что заткнись, ублюдок, нечего врать!
После паузы Нейлор распорядился:
— Ты подержи его здесь, Денни. Я скоро вернусь, — и он развернулся и шагнул куда то под мостик, а потом вышел из цеха. А я начал подумывать о том, не прыгнуть ли на Денни сверху… Но он находился слишком далеко, и вряд ли это было осуществимо. Да он тут же развернется, едва заслышав шум, и выстрелит прежде, чем я успею перебраться через перила… Тем более слишком уж он далеко и с одного прыжка его все равно не достать. Он прикончит или Джерарда, или меня прежде, чем мы успеем навалиться и разоружить его. Больше ничего просто в голову не приходило. Но я был уверен, что подобный прыжок будет фатальным в самом прямом смысле этого слова… Одновременно мне покоя не давала постыдная мысль о том, что истинной причиной нежелания предпринять хоть что то является самый заурядный страх… Не осторожность, а самая обыкновенная трусость. Иногда человек способен расстаться с жизнью просто из желания доказать самому себе, что не боится… возможно, для многих дело того стоило. Для многих, но только не для меня.
Стюарт Нейлор вернулся. С небольшим пакетиком, который с треском разворачивал на ходу.
В пакетике оказались широкие белые бинты.
Меня замутило…
Нет, все же надо было прыгнуть, в отчаянии подумал я. Да, риск, понятно, но одновременно — и шанс на спасение. Ну почему, почему я этого не сделал?..
Здравый смысл, эмоции, логика, страх, бравада… все смешалось в голове в какую то кашу, и никак не удавалось выбрать единственно правильное решение.
Нейлор подошел к Джерарду и с невероятной ловкостью и быстротой прикрутил запястье его раненой руки к верхней планке ящика. Тут я увидел, как Джерард напрягся, все его тело сотрясала дрожь. Он пытался вырваться, освободиться, бежать. Лицо как то разом осунулось и словно закаменело, глаза потемнели.
Он тоже боится, подумал я. Он знает, для чего эти бинты. Он такой же человек, как и я… ему тоже ведом страх.
На мостик он так и не взглянул. Ни разу.
Нет, нет, надо что то делать, судорожно думал я. Никакого оружия под рукой. Ничего! Джерард… Гипс…
Что у меня есть?
Только знания.
Нейлор размахнулся и изо всей силы ударил Дже рарда по лицу. Тот пошатнулся и немного обмяк. Воспользовавшись этим, Нейлор привязал и второе его запястье к ящику, и хотя я видел Джерарда только со спины, все его существо, все тело, казалось, так и кричало от отчаяния.
И я начал молиться про себя: «О Господи, нет, нет, только не это!..» А Нейлор тем временем уже начал обматывать бинтами шею Джерарда.
Знания…
Бинт обмотался два раза, три… Нейлор целиком сосредоточился на своем занятии. Денни, стоявший спиной ко мне, не сводил с них глаз. Ствол дробовика был опущен.
Джерард начал лягаться, но ударить Нейлора по ногам ему никак не удавалось. Он закричал. Он кричал о том, что все это бесполезно, что его люди знают, что он здесь, что обязательно придут его искать…
Но ни Нейлор, ни Денни ему не верили. Они были заняты делом… они упивались этим своим занятием. Им явно нравилось обматывать бинтами голову живому человеку, чтобы затем превратить ее в камень.
Единственное мое оружие — это знания.
Я сдвинулся с места. Мышцы почти не слушались. Неловко, рывками, пополз я вокруг чана с «Сент Эстефом» и начал карабкаться вверх по лесенке.
Кричи, кричи, Джерард! Пусть этот глухой ублюдок слышит только твои крики. Отбивайся, лягайся. Пусть эти негодяи смотрят только на тебя.
Руки нащупали стопорную гайку, с помощью которой шланг крепился к заборному клапану в верхней части чана. Обычно я отворачивал эти гайки с легкостью, гладко, как по маслу. Но сейчас вспотевшие пальцы скользили, и мне никак не удавалось отвернуть ее. Единственный шанс! Я должен, должен отсоединить этот проклятый шланг!..
Должен открыть его на конце.
Стоя наверху на лесенке, я задыхался от усилий и гнева и вдруг почувствовал, как гайка поддалась, повернулась, потом — еще раз и еще. Я отсоединил шланг и, держа его в руке, начал спускаться по узенькой лесенке, стараясь ступать как можно тише, вздрагивая при каждом шорохе и скрипе — звуки эти казались невыносимо, ужасно громкими, но заглушались криками и возней внизу.
Спустился. Теперь к насосу. От насоса отходил и тянулся по полу основной шланг. И исчезал вдали. Он вел к огромному накопительному чану в соседнем помещении. Длинный толстенный шланг, способный пропустить целую реку вина.
Молясь, чертыхаясь, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, я включил насос.
Он заработал — почти бесшумно, как и положено прекрасно отлаженному механизму. Вино широкой красной струей ударило из шланга. Я держал его, как пожарный, и направил прямиком на Нейлора, по дороге обдав Денни с головы до ног, затем закрепил плюющийся красной жидкостью наконечник между перил, неуклюже перевалился через них и совершил тот самый прыжок, казавшийся совсем недавно невозможным, бесполезным, смертельно опасным. Приземлился прямо на Денни, который ничего не видел, потому что в глаза ему попало вино. Выхватил дробовик и изо всех сил врезал ему прикладом по голове.
Нейлор, совершенно потрясенный случившимся, пытался перехватить меня. Ненависть, которую я в те секунды испытывал к нему, казалось, удвоила силы. Я ухватил его за одежду и начал толкать — прямо под бьющую из шланга струю. Вцепился ему в волосы, оттянул голову и подставил ее под вино, которое теперь хлестало ему прямо в лицо, заливало очки, било в нос и открытый в беззвучном крике рот, пока он не начал давиться, захлебываться им.
Да я его сейчас утоплю, мелькнула мысль.
Может, все же не стоит?..
Он задыхался, пытался поймать ртом воздух, размахивал руками. Был совершенно беспомощен.
Я рывками оттащил его к ящику, к которому был прикован Джерард, толкнул вперед, прижал грудью к краю, а сам навалился сверху и держал.
Да он и впрямь захлебнулся… Не дышит…
Я изо всей силы треснул его ладонью по спине между лопаток, и воздух, оставшийся в легких, со всхлипом прорвался через винную пробку, образовавшуюся в трахеях, и он снова начал дышать, так и заходясь в хриплом кашле, выплевывая вино и содрогаясь всем телом.
Он выронил кусок гипса. Тот упал к ногам Дже рарда. Я поднял этот сверток, мокрый, скользкий и розовый от вина, а затем начал снимать бинты с шеи Джерарда.
Ножниц при Нейлоре не оказалось. Бинты тянулись от шеи Джерарда к запястьям. Крепкие, туго стянутые узлы, развязать их было просто невозможно.
Надо чем то обрезать.
Старый тупой перочинный ножик… Ну конечно же!
Я пошарил в кармане и с удивлением обнаружил там новенький серебряный ножичек с острым лезвием. Подарок Флоры, Господь да благословит эту женщину!..
Одним махом перерезал я узлы на запястьях Джерарда, затем — бинты, привязывающие его к ящику. Даже освободившись, он еще какое то время держался за край ящика. Я же схватил кусок обрезанного бинта, обмотал им руки Нейлора, а затем привязан к тому же ящику.
Нейлор стоял, навалившись на него грудью, давясь от рвоты, кашляя. Стекла очков помутнели от вина, тело содрогалось. Он не только не сопротивлялся, кажется, вообще не заметил, как я стал привязывать к ящику вторую его руку.
Денни, распростертый на полу, похоже, вернулся к жизни. Я, продолжая вязать узлы, взглянул на него и заметил, как глаза у него загорелись нехорошим блеском. Тогда я достал из ящика пустую бутылку и треснул его по голове.
Бутылка разбилась. Бутылка из под кларета, насколько я успел заметить. Осколки полетели в вино, которое продолжало вытекать из шланга и образовало на полу уже целое красное озеро. Бурунчики вскипали у препятствий, речки и ручейки разбегались в разные стороны, а вино рывками, точно пульсируя, продолжало хлестать из шланга. Запах его заполнил помещение, притупляя все остальные ощущения, — тяжелый, чувственный, невероятно мощный.
Сколько же вина… Очевидно, подумал я, главный клапан на накопителе был открыт. И теперь из него выльются все пятнадцать тысяч галлонов…
Денни лежал лицом вниз, плавая в красной луже. Я оттащил его к ящику, перевернул на спину, поднял руки и промокшим насквозь розовым бинтом примотал за запястья к одной из нижних планок.
Волосы у него были мокрыми от вина. Если из раны и текла кровь, то заметно ее не было.
Привалившись спиной к ящику, Джерард молча наблюдал за моими манипуляциями.
Только тут я заметил, что еще не израсходовал все бинты из рулона. Надо бы закрепить руки Нейлору, покрепче привязать к ящику, а потом сделать то же самое и с Денни.
Гипс, которым были пропитаны бинты, намок от вина, пальцы у меня стали скользкими и слипались. Я достал из ящика пустую бутылку, поднес ее к шлангу, наполнил до середины вином, затем стал поливать им связанные запястья Нейлора и Денни.
До тех пор, пока бинты на них как следует не намокли.
Джерард по прежнему молча наблюдал.
Затем я поднялся на мостик и отключил насос.
Поток тут же иссяк. Настала тишина, нарушаемая лишь хриплым натуженным дыханием Нейлора.
На секунду я остановился и глянул с мостика вниз. Весь пол залит красной жидкостью. Денни лежит на спине со вздернутыми над головой и связанными руками. Нейлор стоит, навалившись грудью на край ящика, рядом в вине плавает дробовик, валяется разбитая бутылка из под кларета, осколки стекла… И бутылки в ящике.
Единственное, чем можно разрезать бинты с затвердевающим гипсом, — это осколки стекла.
Я спустился вниз и аккуратно собрал все осколки, валявшиеся на полу рядом с Денни, затем вынул из ящика несколько десятков пустых бутылок — с тем чтоб Нейлор не смог до них дотянуться.
Затем отпихнул ногой дробовик подальше.
Так, что еще?
Да вроде бы ничего.
Я и сам вымок в вине с головы до ног — пиджак, брюки, рубашка, туфли, носки — все было темно красным на фоне темно красной кожи. Один лишь Джерард, хоть я и забрызгал его немного, остался сухим.
Я сказал ему:
— Сможете подогнать машину к воротам? Дальше я поведу сам. Не думаю, что там сейчас подстерегает еще кто то из их шайки.
— Ну а с ними что делать? — спросил он, кивком указывая на пленных.
— Вызовем полицию. Но прежде всего надо отсюда убраться. Помните, у Денни был напарник?
— Верно. Хорошо, я подгоню машину, — голос у него был слабый, измученный, и смотрел он не на меня, а куда то в сторону.
Денни шевельнулся и застонал. Нейлор хрипло и громко дышал. Через несколько минут гипс на его розовых бинтах закаменеет, и чтоб высвободиться, ему понадобится пила.
Мы вышли. Дверей запирать не стали. Джерард подогнал машину к воротам, я уселся за руль и включил первую скорость, извиняясь за пятна, которые теперь останутся на обивке. Он сказал, что пятна — это пустяки.
И не проронил больше ни слова.
На обратном пути мы, как и утром, остановились у будки телефона автомата, и на этот раз я сам набрал номер, оставленный мне Риджером. Когда дежурный снял трубку, я сказал, что у меня срочное сообщение для главного инспектора Уильсона. От Тони Бича.
Он просил подождать и не вешать трубку. Я ждал.
Вскоре послышался хорошо знакомый несколько приглушенный голос:
— Мистер Бич? Это вы?
— Да, мистер Уильсон.
— Это вы звонили раньше и направили нас в Мартино парк?
— Не совсем.
— Мистер Макгрегор, да?
— Да. Как вы догадались?
— Тот человек с ипподрома… Ну, помощник управляющего, который дежурит там по субботам и воскресеньям, когда ворота и двери открыты… Это он сообщил нашим людям, что вчера к поставщикам приезжал мистер Бич. И сегодня тоже заезжал, вместе с мистером Макгрегором.
— А что там было? — спросил я.
— Пол Янг так и не появился, мистер Бич… — в голосе огорчение и одновременно укоризна.
— Но кто нибудь да явился? — спросил я.
— Некий человек по имени Лью Смит. Приехал вскоре после нас в фургоне от «Винтнерс инкорпорейтед». Ну, наши люди тут же окружили его, помощник управляющего тоже, разумеется, присутствовал. Лью Смит не смог дать никаких вразумительных объяснений на тему того, что там делает и зачем явился. Однако это был не Пол Янг, и мы сочли, что у нас нет оснований задерживать его только из за какого то анонимного звонка. И его отпустили. Может, вы, мистер Бич, объясните мне, наконец, что происходит? С чего это вы решили, что Пол Янг должен появиться в Мартино парк?
— Мистер Уильсон, — сказал я, — мне известно, где находится сейчас Пол Янг. Если, конечно, вам это интересно…
— Оставьте ваши шутки, мистер Бич…
Я четко и подробно описал, где он может найти свою жертву. А потом добавил:
— Поднимитесь наверх и найдете там печатный станок и целую кучу этикеток от «Беллз», а также поддельные этикетки от вин, которые были конфискованы в «Серебряном танце луны». В чанах находится краденое виски… вам следует обратиться на фирму «Рэннох», и они предоставят профильные анализы для сравнения. Виски было похищено из цистерн, принадлежащих фирме под названием «Чартер Кэрриз»… Расследованием этих краж параллельно занимается еще одно подразделение полиции. В офисе Пола Янга вы обнаружите также гипс… а сам Пол Янг доводится единокровным братом Ларри Тренту, и настоящее его имя Стюарт Нейлор.
— Мистер Бич, погоди…
— Всего хорошего, мистер Уильсон, — перебил его я. — И советую не терять времени. Потому как отпущенный вами Лью Смит может отправиться прямиком на фабрику и освободить их… И да, вот еще что. Помните, что в меня и Джерарда Макгрего ра стреляли у входа в лавку? Так вот, один из грабителей находится там же, где и Нейлор. Дробовик тоже там. Полагаю, что звать его Денни. А Лью Смит, по всей очевидности, и есть тот самый его напарник. Так что попробовать съездить туда в любом случае стоит.
Я повесил трубку, хотя и слышал, как он лепечет что то в ответ, и сел в машину рядом с Джерардом.
— Теперь допросам конца не будет, — хмуро заметил он.
— Это неизбежно.
Я включил мотор, и мы неспешно начали выбираться из Илинга, пересекли окраину, автомобильную развязку и благополучно выехали на главную дорогу.
В течение довольно долгого времени ни один из нас не произносил ни слова. Никакой эйфории, подобной той, в которой мы пребывали в воскресенье, после стрельбы, когда дробинки жгли тело, а души так и воспаряли от радостного осознания того, что только что удалось и збежать смерти. Нет, сегодня все было по другому. Ужас, испытанный нами, реальная близость смерти окрашивали все в мрачные тона. Мрачные и темные, как то проклятое красное вино.
Наконец Джерард шевельнулся на сиденье, вздохнул и заметил:
— Я рад, что вы были рядом.
— Угу…
Минут пять спустя он сказал:
— Я испугался. По настоящему.
— Да, знаю. Я тоже.
Он повернул голову, взглянул на меня, затем снова уставился вперед, на дорогу.
— Этот гипс… — Он передернулся. — Я так кричал… Никогда прежде не испытывал такого ужаса.
— Испытывать ужас в ужасной ситуации — вполне нормальное явление. Отсутствие страха — наоборот.
Он сглотнул слюну.
— А я уже было начал бояться… что вы меня не спасете.
— Не спасу? Вы хотели сказать, не получится спасти или даже не попытаюсь?
Похоже, он был искренне удивлен.
— Ну ясное дело, первое. В подобных ситуациях рисковать нельзя. Бессмысленная отвага ради жеста обычно не приводит ни к чему хорошему.
— Разве что к смерти при попытке?
— Смерть при попытке… — мрачно повторил он. — Я всегда расценивал это как наивысшее проявление некомпетентности.
— Или же просто невезения.
— Согласен, — кивнул он. — Пусть будет невезение. Это я допускаю.
Снова продолжительная пауза. Мы свернули с главной дороги и вскоре должны были оказаться у того места, где я оставил машину.
— Вы в состоянии добраться до дома? — спросил я.
— О да, конечно.
Выглядел он не лучше, чем утром, но и не хуже. То же серое осунувшееся лицо, но, видимо, запас жизненных сил у него был неисчерпаем.
Я был знаком с ним всего две недели. Если точнее, пятнадцать дней. С того самого воскресенья, когда мы сооружали туннели под обрушившимся тентом у Флоры. С ним и исключительно благодаря ему удалось мне по новому взглянуть на себя, заглянуть в глубинные зеркала своих печалей и страхов и начать понимать то, что я в них увидел. Я очень многим был обязан ему, но только не знал, как об этом сказать.
Я подъехал к своей машине и затормозил. Мы вышли, оба. Стояли и смотрели друг на друга — даже с какой то робостью. Трудно было найти подходящие слова после всего пережитого.
— Я ваш должник, — сказал он. Я покачал головой.
— Наоборот. Я — ваш. Он криво улыбнулся.
— Тогда будем считать, мы квиты.
И он медленно уселся на запятнанное вином сиденье, приветственно приподнял руку и отъехал.
Я провожал «Мерседес» взглядом до тех пор, пока он не скрылся из вида. Затем столь же неспешно отпер дверцу «Ровера», сел за руль и поехал домой.
Заходящее октябрьское солнце пробивалось сквозь облака, отблески его лучей золотили стены коттеджа.
Я зашел в холл и взглянул на себя в зеркало — на этот раз настоящее. Волосы слиплись от вина и торчат вихрами, пятна на лице засохли и обрели темно коричневый оттенок, но в лучах солнца все еще отливали красным. На этом словно выжженном солнцем пейзаже выделялись два светлых озерца — бледно серые, сверкающие, точно у безумца, глаза.
Я улыбнулся. Сверкнули зубы. Просто какой то красный дьявол, исчадие ада, подумал я. Кровавый красный дьявол из самых потаенных уголков моего страха.
И тут вдруг мной овладело странное возбуждение.
Я начал расхаживать по залитому вечерним солнцем дому и громко звать:
— Эмма… Эмма… Эмма! — И голос мой, вибрируя, отскакивал от стен и разлетался эхом.
Я кричал не от отчаяния, не от тоски по ней. Мной двигало желание поделиться, рассказать ей, заставить услышать, что впервые в жизни я исполнил свой долг, что оказался вовсе не трусом, что не опозорил ни память о ней, ни себя… ни того, кем, по своим понятиям, являюсь… Что наконец то успокоился и стал с ней единым целым и что если теперь и заплачу по ней, то буду оплакивать лишь то, что она потеряла — жизнь… нерожденное дитя… а не свою потерю. Плакать не от одиночества и не из чувства вины.
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Молния » 23 окт 2006, 23:02
Глава 22
Затем в течение многих дней я то и дело натыкался на обрывки самой разной информации, как натыкается уцелевший после кораблекрушения человек на обломки судна.
Заходил главный инспектор Уильсон и сообщил, что полицейским пришлось отпиливать кусок ящика и вместе с ним отправлять Нейлора и Денни в больницу — только там удалось освободить их от столь неординарных наручников. Похоже, вся эта история изрядно позабавила его. Выглядел он довольным и унес из лавки бутылку вина к ужину.
Сержант Риджер вернулся после схватки с пикетчиками с порезом на лбу и поведал мне, что бары на ипподроме в Мартино парк значились в списке заведений, подлежащих проверке. Заявил, что мы должны были побывать там в день скачек и что наш поход непременно увенчался бы успехом. Я не стал расстраивать его и говорить, что успех налицо — исключительно благодаря миссис Алексис.
Миссис Алексис пригласила меня на ленч. Я пошел, очень много смеялся и получил предложение отбирать и поставлять вина для ее ресторана. Уилфред благополучно пережил дымовую атаку, нерадивого трубочиста уволили.
Джерард также постоянно подкармливал меня новостями, по большей части — хорошими.
Виски, хранившееся в больших чанах на фабрике, подвергли профильному анализу. Выяснилось, что оно в точности соответствует грузу, похищенному из третьей цистерны. Виски из Мартино парк и «Серебряного танца луны» принадлежало ко второй партии. Все виски из первой цистерны было, по всей видимости, распродано и выпито.
«Рэннох» отказался принимать свое виски обратно — из за того, что его разбавляли водопроводной водой. Таможенная и акцизная службы давили на всех и каждого без исключения. Страховщики Кеннета Чартера настаивали, что раз виски принадлежит фирме «Рэннох», то «Рэннох» и должен платить. Люди из «Рэнноха» твердили, что платить должен Нейлор. Тогда Кеннету Чартеру все это надоело, и он заявил, что виски следует вылить в канализацию и забыть обо всей этой истории, как о страшном сне.
Лучшие новости поступили от страховой компании, которая согласилась восстановить все полисы Чартера в полном объеме. Теперь его автопарк останется в бизнесе.
Роль Кеннета младшего в этих событиях так и осталась неизвестной полиции. Мальчишка написал отцу из Австралии, снова просил выслать денег, которые Кеннет старший и выслал, вместе с письмом, где советовал держаться подальше от дома, пока не пройдет отцовский гнев.
Итак, задание выполнено, с удовлетворением заявил Джерард. И «Деглетс» высылает Кеннету Чартеру счет.
В агентство «Деглетс» также поступили известия из Калифорнии, от агента по торговле лошадьми. Оказывается, он регулярно продавал лошадей, поступивших из Великобритании от Ларри Трента, а вырученные от продаж деньги помещал, согласно данной ему инструкции, на три разных банковских счета на имя Стюарта Нейлора.
Он знал мистера Нейлора, который однажды приезжал в Америку, открыть эти самые счета. Все лошади были хорошие и исправно выигрывали скачки для новых владельцев. Все шло нормально, он ни разу не заподозрил никакого подвоха.
Заходила Флора — сообщить, что они с Джеком собираются на Барбадос, погреться на солнышке.
— Мы каждый год ездим, дорогой, но вы же знаете Джека, и пяти минут не мог усидеть на месте. А сейчас нога не позволит. Так что все складывается просто чудесно, не правда ли? Зимой на Барбадосе отдыхает половина людей из мира скачек… Знаете, как называют это место? Ньюмаркет <Длинное пальто в талию, первоначально предназначалось исключительно для верховой езды.> на море.
Позднее она прислала мне открытку, где писала, что Окни Свейл и Изабелла остановились в том же отеле. Но ведь в каждой бочке меда обязательно найдется ложка дегтя, не правда ли, дорогой?..
Звонил Майлз Квигли, весь преисполненный важности и чувства собственной значимости. Предложил мне занять место Вернона, причем немедленно, и отвечать за все поставки спиртного. Обещал платить вдвое больше, чем Вернону, статус управляющего и кресло в совете директоров. Я вежливо отказался, а потом подумал, что если бы он в свое время предложил те же условия Вернону, то, возможно, тот остался бы преданным делу фирмы до конца своих дней.
Еще Квигли подтвердил, что сдержит свое слово и не станет выдвигать никаких официальных обвинений. К тому же, добавил он, Вернон очень активно сотрудничает с полицией. Я удивился. Сотрудничает? Да, сказал Квигли, Вернон будет выступать свидетелем от обвинения, за это его самого обещали не трогать. Так вы уверены насчет работы?
Я был уверен. Абсолютно уверен. В любом случае, огромное спасибо за предложение.
Я остаюсь в своей лавке, думал я. Потому что это для меня самое правильное место. Такой образ жизни мне подходит. Мы с лавкой подходим друг другу.
Я останусь с добродушнейшей миссис Пейлисси и, возможно, в один прекрасный день все же научу Брайана писать хотя бы собственное имя. Буду есть цыплят Санг Ли и кланяться ему; буду слушать рассказы своих покупателей и продавать им утешение и забвение.
Обычная незамысловатая жизнь будет продолжаться.
Однажды вечером, после девяти, я вернулся домой и обнаружил послание от матери.
Писала она мне редко, в основном звонила. Записка внутри конверта оказалась коротенькой — в ее духе.
«Дорогой!
Рылась в разных старых коробках. Нашла кое какие мелочи, принадлежавшие отцу. Если сочтешь, что тебе не понадобятся, можешь выбросить».
Мелочи явились из давнего прошлого, думал я, перебирая содержимое пакета. Пара военных позолоченных запонок… Бронзовая пряжка от ремня с гербовым знаком полка. Записная книжка в кожаном переплете, со специальным пазом для карандаша. Сам карандаш отсутствовал.
Я стал перелистывать книжку. Ничего выдающегося, лишь какие то памятки, расписание военных нарядов, записи, связанные с ведением дел в полку. И совершенно случайно наткнулся вдруг на страницу, где он написал нечто совсем иное…
Я не сводил с нее завороженного взгляда. Несколько фраз, записанных торопливым корявым почерком, без должной пунктуации, без вопросительного знака в конце. A cri de cocur. Я знал, что мать ни за что бы не прислала мне эту книжку, если б видела эту страницу. Потому что слова эти разрушали миф.
И я почувствовал, что мы с отцом близки, как никогда прежде. Почувствовал себя его истинным сыном.
Он написал… кстати, лет ему тогда было меньше, чем мне сейчас… написал следующее:
«Скоро в бой, совсем уже скоро. Главное — не показывать страха людям. Но Боже, как же мне страшно.
Почему я не обладаю мужеством своего отца?»
В бою, подумал я, он обрел это мужество.
Затем в течение многих дней я то и дело натыкался на обрывки самой разной информации, как натыкается уцелевший после кораблекрушения человек на обломки судна.
Заходил главный инспектор Уильсон и сообщил, что полицейским пришлось отпиливать кусок ящика и вместе с ним отправлять Нейлора и Денни в больницу — только там удалось освободить их от столь неординарных наручников. Похоже, вся эта история изрядно позабавила его. Выглядел он довольным и унес из лавки бутылку вина к ужину.
Сержант Риджер вернулся после схватки с пикетчиками с порезом на лбу и поведал мне, что бары на ипподроме в Мартино парк значились в списке заведений, подлежащих проверке. Заявил, что мы должны были побывать там в день скачек и что наш поход непременно увенчался бы успехом. Я не стал расстраивать его и говорить, что успех налицо — исключительно благодаря миссис Алексис.
Миссис Алексис пригласила меня на ленч. Я пошел, очень много смеялся и получил предложение отбирать и поставлять вина для ее ресторана. Уилфред благополучно пережил дымовую атаку, нерадивого трубочиста уволили.
Джерард также постоянно подкармливал меня новостями, по большей части — хорошими.
Виски, хранившееся в больших чанах на фабрике, подвергли профильному анализу. Выяснилось, что оно в точности соответствует грузу, похищенному из третьей цистерны. Виски из Мартино парк и «Серебряного танца луны» принадлежало ко второй партии. Все виски из первой цистерны было, по всей видимости, распродано и выпито.
«Рэннох» отказался принимать свое виски обратно — из за того, что его разбавляли водопроводной водой. Таможенная и акцизная службы давили на всех и каждого без исключения. Страховщики Кеннета Чартера настаивали, что раз виски принадлежит фирме «Рэннох», то «Рэннох» и должен платить. Люди из «Рэнноха» твердили, что платить должен Нейлор. Тогда Кеннету Чартеру все это надоело, и он заявил, что виски следует вылить в канализацию и забыть обо всей этой истории, как о страшном сне.
Лучшие новости поступили от страховой компании, которая согласилась восстановить все полисы Чартера в полном объеме. Теперь его автопарк останется в бизнесе.
Роль Кеннета младшего в этих событиях так и осталась неизвестной полиции. Мальчишка написал отцу из Австралии, снова просил выслать денег, которые Кеннет старший и выслал, вместе с письмом, где советовал держаться подальше от дома, пока не пройдет отцовский гнев.
Итак, задание выполнено, с удовлетворением заявил Джерард. И «Деглетс» высылает Кеннету Чартеру счет.
В агентство «Деглетс» также поступили известия из Калифорнии, от агента по торговле лошадьми. Оказывается, он регулярно продавал лошадей, поступивших из Великобритании от Ларри Трента, а вырученные от продаж деньги помещал, согласно данной ему инструкции, на три разных банковских счета на имя Стюарта Нейлора.
Он знал мистера Нейлора, который однажды приезжал в Америку, открыть эти самые счета. Все лошади были хорошие и исправно выигрывали скачки для новых владельцев. Все шло нормально, он ни разу не заподозрил никакого подвоха.
Заходила Флора — сообщить, что они с Джеком собираются на Барбадос, погреться на солнышке.
— Мы каждый год ездим, дорогой, но вы же знаете Джека, и пяти минут не мог усидеть на месте. А сейчас нога не позволит. Так что все складывается просто чудесно, не правда ли? Зимой на Барбадосе отдыхает половина людей из мира скачек… Знаете, как называют это место? Ньюмаркет <Длинное пальто в талию, первоначально предназначалось исключительно для верховой езды.> на море.
Позднее она прислала мне открытку, где писала, что Окни Свейл и Изабелла остановились в том же отеле. Но ведь в каждой бочке меда обязательно найдется ложка дегтя, не правда ли, дорогой?..
Звонил Майлз Квигли, весь преисполненный важности и чувства собственной значимости. Предложил мне занять место Вернона, причем немедленно, и отвечать за все поставки спиртного. Обещал платить вдвое больше, чем Вернону, статус управляющего и кресло в совете директоров. Я вежливо отказался, а потом подумал, что если бы он в свое время предложил те же условия Вернону, то, возможно, тот остался бы преданным делу фирмы до конца своих дней.
Еще Квигли подтвердил, что сдержит свое слово и не станет выдвигать никаких официальных обвинений. К тому же, добавил он, Вернон очень активно сотрудничает с полицией. Я удивился. Сотрудничает? Да, сказал Квигли, Вернон будет выступать свидетелем от обвинения, за это его самого обещали не трогать. Так вы уверены насчет работы?
Я был уверен. Абсолютно уверен. В любом случае, огромное спасибо за предложение.
Я остаюсь в своей лавке, думал я. Потому что это для меня самое правильное место. Такой образ жизни мне подходит. Мы с лавкой подходим друг другу.
Я останусь с добродушнейшей миссис Пейлисси и, возможно, в один прекрасный день все же научу Брайана писать хотя бы собственное имя. Буду есть цыплят Санг Ли и кланяться ему; буду слушать рассказы своих покупателей и продавать им утешение и забвение.
Обычная незамысловатая жизнь будет продолжаться.
Однажды вечером, после девяти, я вернулся домой и обнаружил послание от матери.
Писала она мне редко, в основном звонила. Записка внутри конверта оказалась коротенькой — в ее духе.
«Дорогой!
Рылась в разных старых коробках. Нашла кое какие мелочи, принадлежавшие отцу. Если сочтешь, что тебе не понадобятся, можешь выбросить».
Мелочи явились из давнего прошлого, думал я, перебирая содержимое пакета. Пара военных позолоченных запонок… Бронзовая пряжка от ремня с гербовым знаком полка. Записная книжка в кожаном переплете, со специальным пазом для карандаша. Сам карандаш отсутствовал.
Я стал перелистывать книжку. Ничего выдающегося, лишь какие то памятки, расписание военных нарядов, записи, связанные с ведением дел в полку. И совершенно случайно наткнулся вдруг на страницу, где он написал нечто совсем иное…
Я не сводил с нее завороженного взгляда. Несколько фраз, записанных торопливым корявым почерком, без должной пунктуации, без вопросительного знака в конце. A cri de cocur. Я знал, что мать ни за что бы не прислала мне эту книжку, если б видела эту страницу. Потому что слова эти разрушали миф.
И я почувствовал, что мы с отцом близки, как никогда прежде. Почувствовал себя его истинным сыном.
Он написал… кстати, лет ему тогда было меньше, чем мне сейчас… написал следующее:
«Скоро в бой, совсем уже скоро. Главное — не показывать страха людям. Но Боже, как же мне страшно.
Почему я не обладаю мужеством своего отца?»
В бою, подумал я, он обрел это мужество.
Жизнь-игра, задумана хреново, но графика обалденная!
- Молния
- Games moder
- Сообщения: 5098
- Зарегистрирован: 27 апр 2005, 14:42
- Откуда: Н.Новгород
Сообщений: 23
• Страница 2 из 2 • 1, 2
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1
Информация
Наша команда • Часовой пояс: UTC + 4 часа
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group