В «Восходе», одном из лучших конных заводов нашей страны, стоит скульптура известного скакуна Анилина. Того самого Анилина, который словно ветер промчался по ипподромам Европы и Америки. Равных ему не было в СССР. Это на нем жокей международной категории Николай Насибов три года подряд завоевывал один из крупнейших призов — «Приз Европы».
Анилина уже нет сегодня, но род его продолжается в сыновьях и внуках. Классные дети Анилина успешно выступали не только на наших ипподромах, но и за рубежом. Пройдет немного времени, и по дорожкам ипподромов помчатся и другие внуки знаменитого деда.
Смотрю я на скульптуру Анилина, и в памяти проплывает необычная жизнь этого великолепного скакуна...
Умытое утренней росой весеннее солнце медленно вставало над горизонтом, заливая светом бескрайние дали кубанских просторов. Его лучи скользнули по крышам поселка, что в сорока километрах от Армавира, ярко высветили арку с надписью «Кончасть конного завода «Восход», пробежались по аккуратным побеленным конюшням и заиграли на пастбищах-левадах, покрытых бархатным ковром изумрудной травы. Левады были еще пусты, и сочные травы нежились под теплыми солнечными лучами. Вдруг дверь конюшни, примыкавшая к леваде, распахнулась, и, обгоняя друг друга, из нее выбежали кобылы с жеребятами. Вместе с другими степенно и важно проследовала Аналогичная.
Это была своенравная и бойкая лошадь. Остальные матки ее побаивались. Аналогичная шла, гордо подняв голову, и, казалось, материнское счастье сияло в ее глазах. А за ней, прихрамывая, неуверенно и робко бежал на длинных тоненьких ножках гнедой жеребенок с белой проточиной на лбу.
День шел за днем, и гнедой жеребенок Анилин, как его назвали в заводе, рос, набирался сил, целыми днями вместе с другими жеребятами резвился в леваде. Несмотря на заметную хромоту, он был задирой.
Однажды в леваде появился невысокий щуплый человек со смуглым лицом. Аналогичная знала его. От него пахло морковкой, а в карманах всегда было что-нибудь сладкое для лошадей. Аналогичная поближе подошла к этому человеку и звонким ржанием подозвала к себе сына. Когда Анилин подбежал, она подтолкнула его вперед, будто хотела познакомить с этим человеком.
Шло время. К следующей осени Анилину исполнилось полтора года. Он заметно подрос, окреп. В нем уже проглядывались черты классной скаковой лошади, но хромота не проходила. В один из октябрьских дней, когда Анилин со своими сверстниками резвился на пастбище, к ограде подошли люди. Они внимательно осматривали каждого жеребёнка. Вдруг среди них Анилин увидел знакомого ему уже человека. Жеребенок ждал, что тот заметит его и протянет кусочек сахара. Жокей был занят другими жеребятами и в его сторону не смотрел. Анилин потоптался на месте, а человек все указывал то на одного, то на другого жеребенка, что-то записывал в блокнот и не поворачивался к нему. Тогда Анилин, недолго думая, подошел к знакомому человеку и толкнул его в бок. Тот от неожиданности вздрогнул, повернулся в его сторону и удивленно, со смешинкой в глазах посмотрел на смельчака. Потом подошел к нему и, улыбаясь, похлопал его по шее. Анилин не убежал, стоял смирно, гордо подняв голову. Человек окинул его удивленным оценивающим взглядом. В черных озорных глазах жеребенка он увидел понятный только ему, опытному жокею, неукротимый буйный огонь. В движениях Анилина, в его красивой мускулистой фигуре, в отточенных ногах он разглядел стремительный порыв к движению. Жеребенок показался ему подобным сжатой пружине, готовой в любую минуту сработать.
И тогда человек твердо сказал: «Беру этого, записывай»,— и кивнул начкону завода Валерию Пантелеевичу Шимширту.
- Николай Насибович, да ты что, хочешь опозорить наш завод в Москве? Ты же видишь, что у жеребенка увеличенные скакательные суставы и он хромает. Если отдавать его в тренинг, то уж куда-нибудь на периферийный ипподром.
Но человек настаивал на своем.
- Записывай мне его, Пантелеевич! — сказал он.— И не беспокойся. Я почему-то уверен, что этот жеребенок станет настоящим ипподромным бойцом. Не опозорит, а прославит конезавод «Восход»!
- Ну что ж, дело твое,— махнул рукой начкон.
Так началась для Анилина новая жизнь— жизнь молодой лошади, поступившей в заездку и тренинг.
И вот он на Московском ипподроме, в тренотделении, в руках прославленного жокея международной категории Николая Насибова. Для Насибова началась упорная работа, а для Анилина кропотливая каждодневная учёба. Нелёгок путь скаковой лошади к победам на ипподромных дорожках. Каждый день, в одни и те же часы под неизменным седоком появлялся Анилин на Московском ипподроме. К сожалению, несмотря на усиленное лечение, хромота не проходила. И зачастую, когда Насибов выезжал на скаковую дорожку на хромающем Анилине, многие тренеры посмеивались над ним: «Куда ты на хромой лошади едешь?» Но Насибов не обращал на них внимания. Он верил в Анилина, верил, что лошадь еще себя покажет, что он может стать одним из резвейших скакунов завода, и очень осторожно готовил Анилина к призам. Жокей не торопился. Лишь в конце мая 1963 года стартовал он в рядовой скачке на 1200 метров. Анилин ее выиграл легко. Кое-кто решил, что это всего-навсего случайность, однако сам Насибов почувствовал мощь заложенных в Анилине сил. Но об этом знал только он один.
Вскоре Насибов записывает Анилина на дистанцию 1500 метров. И опять легкая победа! И что поразительно — с началом выступлений Анилина в соревнованиях хромота у него стала проходить! И Насибов решился выступить на Анилине в одной из крупнейших скачек на приз имени Калинина. И что же? Опять замечательная победа! И как бы в награду за веру человека в силы Анилина, за его чуткий и бережный подход к тренировке хромота совсем исчезла.
Постепенно между Анилином и жокеем установились только им одним понятные дружеские взаимоотношения. Анилин любил своего доброго и внимательного хозяина, а Насибов очень ценил своего четвероногого друга, партнера в жарких ипподромных схватках.
Часто по вечерам, когда на ипподромных дорожках умолкал привычный рабочий гул, Насибов заходил в денник, где стоял Анилин, и, поглаживая своего любимца по бархатной атласной шее, подолгу разговаривал с ним, а Анилин клал ему на плечо голову и, закрыв глаза, казалось, внимательно слушал. Однажды летом, было это в 1963 году, Насибов вошел к Анилину, на этот раз хмурый и печальный, и, поглаживая его по шее, сказал:
- Скоро наша конноспортивная команда выезжает на гастроли за границу, поедешь с этой командой и ты, но, к сожалению, без меня, по болезни я не могу ехать с тобой. Боюсь, что тот, кто будет скакать на тебе, не поймет тебя и не все как надо получится, а как важно нам с тобой доказать, что ты достойный боец в международных соревнованиях! Но ничего не поделаешь, придется тебе ехать, так надо.
Насибов погладил Анилина и, отходя от денника, потянул платок к глазам, чего с ним раньше никогда не случалось.
Беспокойство Насибова оправдалось. Попав к другому жокею, Анилин отказывался ему подчиняться, нервничал и в результате самую главную скачку проиграл. Вернулся он в Москву сильно утомленным и похудевшим. Увидев Насибова, жалобно заржал и долго терся о его плечо, как бы жалуясь на кого-то.
- Ничего, дорогой, отдохнешь, и все будет хорошо,— успокаивал его Насибов. Но отдохнуть Анилину не пришлось. Вскоре нужно было ехать на очередные соревнования конников социалистических стран, и как Насибов ни доказывал руководителям команды, что Анилину надо успокоиться, отдохнуть, его просьбу не удовлетворили. И что же? Анилин в одной из главных скачек остался лишь четвертым. У многих специалистов сложилось мнение, что Анилин — лошадь невысокого класса. Но Насибов в это не верил. Он изо дня в день кропотливо и настойчиво тренировал его и каждый раз, делая круг по ипподрому, убеждался, что под ним лошадь с огромным запасом сил, лошадь, подобно которой он еще никогда не встречал, хотя через его руки прошел уже не один десяток.
Но вот наступил 1964 год, а с ним началось и победное шествие Анилина. Один за другим легко и уверенно выигрывал он большие призы у себя дома. Особенно примечательной оказалась победа в Большом Всесоюзном призе (так называемом дерби). Далеко позади оставил Анилин своих сверстников.
Прошел год, и в составе советской команды Насибов с Анилином едет в ГДР. Там, в Берлине, на Хоппегартенском ипподроме, он первым финиширует в скачке на приз Бухареста и выигрывает Большой кубок социалистических стран. Дистанцию 2800 метров он преодолевает за 2 минуты 56,5 секунды. Немного спустя он скачет в ФРГ на Кёльнском ипподроме и так же легко завоевывает один из международных призов. Два месяца спустя Насибов на Анилине успешно финиширует на одном из ипподромов Франции. После этого он решает проверить силы лошади в скачке на «Приз Европы». Этот приз — 250 тысяч марок — считается одним из крупных на нашем континенте. В его розыгрыше могут участвовать жокеи всех стран мира на лошадях в возрасте от трех лет.
И вот настает день ответственного экзамена. Насибов на Анилине готовится к скачке. Дан старт. Первые тысячу метров Анилин держится на четвертом месте, но затем Насибов тихонько говорит:
- Ну, Анилинчик, ну, родной, поднажми,— и отпускает повод.
Анилин, словно понимая слова Насибова, увеличивает резвость, настигает, а затем и обходит впереди идущих лошадей и вырывается вперед, как в таких случаях говорят, ведет скачку. Выходит на финишную прямую. Но вот когда до конца дистанции остается всего несколько десятков метров, его начинают настигать лучшие лошади Англии и ФРГ. Завязывается упорная борьба. Но Анилин выходит из нее победителем и завоевывает «Приз Европы». Было это в 1965 году. А на следующий год он повторяет свой успех.
...Шел 1967 год. Анилин успешно выступал на ипподромах страны и оставался недосягаемым для соперников. Снова приближались крупнейшие международные соревнования — розыгрыш «Приза Европы». Приза, выигранного советским скакуном Анилином уже дважды. Но как все будет на этот раз? Насибов волновался. Волновался потому, что перед этими соревнованиями Анилин много выступал дома и за рубежом, правда, выступал успешно, но немного притомился.
К старту приготовилось десять сильнейших скакунов Европы и среди них трехлетний темно-гнедой жеребец английского происхождения Люциано. В трехлетнем возрасте он скакал беспроигрышно и был надеждой коннозаводчиков ФРГ. Рядом стоял французский гнедой четырехлетний скакун Танеб — победитель одной из крупнейших скачек на «Большой приз де Сент-Клу» стоимостью в 600 тысяч франков; за ним чехословацкий — Сильвер. На Пражском ипподроме он не знал поражений. Анилин должен был в третий раз сразиться с классными лошадьми Европы.
На следующий день в условленный час все десять лошадей приготовились на старте. Секунда, другая... Старт! Насибов на Анилине вырвался вперед и занял лидирующее положение. Скакун летел как на крыльях. Так он прошел две трети дистанции. И вот последний поворот, а там и финишная прямая. И тут он услышал за спиной тяжелое дыхание соперников. Их жокеи, выбиваясь из последних сил, гнали лошадей, пытаясь настичь Анилина и вырвать у него победу. Но, лишь только услышав позади настигающий топот и тяжелое дыхание, Анилин дернул у Насибова повод и, как бы подключив последний запас сил, сделал неожиданный рывок, оторвался от соперников и резким красивым броском в третий раз пересек финишную черту Кёльнского ипподрома.
Таким образом, советский скакун, в третий раз завоевав «Приз Европы», стал одной из резвейших лошадей континента. Международная пресса назвала его за это «трижды венчанным». Зарубежные газеты восторженно писали о советском скакуне, называя его настоящим русским богатырем.
Прав был Насибов: Анилин прославил не только конезавод «Восход», но и все наше советское коннозаводство.
P.S. Анилин прожил долгую и спокойную жизнь в родном заводе. После него осталось много хорошо скакавших потомков, а его сын Газолин стал основным производителем линии Анилина.
Память о прекрасном скакуне бережно храниться в заводе. И не только благодаря памятнику на его могиле, но и людской памяти. Анилин был первой лошадью не только изменившей мнение всего мира к Советскому коневодству, но и открывшему двери нам в западное коневодство... Воистину эта лошадь в веках прославила свою страну и стала национальным достоянием своего народа!
Взято с http://sudar.iatp.by/page6.istoria_loshadi.htm
