Стихи про лошадей

[Gold Unicorn]

Николай Рубцов "Старый конь"

Я долго ехал волоком.
И долго лес ночной
Всё слушал медный колокол,
Звеневший под дугой.

Звени, звени легонечко,
Мой колокол, трезвонь!
Шагай, шагай тихонечко,
Мой бедный старый конь!

Хоть волки есть на волоке
И волок тот полог,
Едва он сани к Вологде
По волоку волок...

Звени, звени легонечко,
Мой колокол, трезвонь,
Шагай, шагай тихонечко,
Мой добрый старый конь!

И вдруг заожал он молодо,
Гордясь без похвалы,
Когда увидел Вологду
Сквозь заволоку мглы...
1960 Не могу не вспомнить факта,
Происшедшего со мной,
На коне я ехал как-то
В день весенний выходной.
Ехал, значит, на коне я,
Ехал, стало быть, на нем,
У него я на спине я
Ехал я весенним днем.

Так и ехали мы двое,
По дороге семеня -
На спине я у него я,
Между ног он у меня.

Были мы душой одною,
Были телом мы одним,
То ли он ли подо мною.
То ли я ли по-над ним

Игорь Иртеньев:-)
Николай Рубцов
Жеребёнок

Он увидел меня и замер,
Смешной и добрый, как божок.
Я повалил его на травку,
На чистый солнечный лужок!
И долго, долго, как попало,
На животе, на голове,
С восторгом, с хохотом и ржаньем
Мы кувыркались по траве... Смерть коня
И даже
В продаже
Конского мяса
Есть "око за око"
И вера в пришедшего спаса.
Грубеем
И тихо гробеем.
Где в кольцах оглобли говею,
Падая наземь бьющимся задом,
Кониной,
Я - белый конь городов
С светлым русалочьим взглядом,
Невидящим глазом
Синий,
В черной оглобле и сбруе,
Как снежные струи,
Я бьюсь.
Так упаду
Убитым обетом.
Паяцы промчатся
Ду-ду и ду-ду,
А я упаду
Убитым обетом.
А город, он к каждому солнцу ночному
Протянул по язве
И по вопросу: разве?

Велемир Хлебников
1918-1919 Говорят, что лошади умеют плавать,
Но не быстро и не далеко.
\"Глория\" по-русски значит \"слава\"
Это вам запомнится легко.

Плыл корабль своим названьем гордым,
Океан пытаясь превозмочь.
В трюме корабля, мотая мордами,
Лошади томились день и ночь.

Тысяча лошадей, копыт четыре тысячи,
Счастья кораблю не принесли.
Чем-то кораблю пробило днище
Далеко-далеко от земли.

Люди сели в лодки, шлюпки взяли.
Лошади поплыли просто так
Как же быть и что же делать им
Если нету мест на шлюпках и плотах.

Плыл по океану рыжий остров,
Остров в океане был гнедой.
Им сперва казалось, что плавать просто
Океан казался им рекой.

Только нет конца той реки, нету края.
Из последних лошадиных сил
Лошади заржали проклиная
Тех, кто в океане их топил.

Лошади тонули и все ржали
Все, пока под воду не ушли.
Вот и все, но мне жаль их,
Рыжих, так не увидевших земли. Четыре копыта, облезлая шкура…
По грязной дороге плетется понуро
Забывшая думать о чем-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь.
Она родилась жеребенком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом…
Забылась полянка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей…
Лишь месят копыта зловонную жижу,
И только сгибается всё тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.

Четыре копыта, торчащие ребра…
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь ведь могла повернуть по-другому –
Ведь где-то сверкают огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам,
Там мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони…
И кутают их золотые попону.
Им, лучшим награда и слава – но кто-то
Всегда занимается черной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа состарит –
Другого коня подберут на базаре.

Четыре копыта , клокастая грива…
А время обманчиво-неторопливо,
И сбросишь однажды достигнув предела,
Как старую шерсть отболевшее тело.
Ругаясь хомут рассупонит возница…
Но ты не узнаешь. Ты будешь резвится
В лугах вознесенных над морем и сушей,
Где ждут воплощения вечные души.
Опять жеребенком промчишься по полю,
Неся не людьми возвращенную волю –
Большие глаза и пушистая челка,
Четыре копытца и хвостик-метёлка. "Хорошее отношение к лошадям"
Били копыта,
Пели будто:
- Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб.-
Ветром опита,
льдом обута
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала!
- Упала лошадь! -
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...

Улица опрокинулась,
течет по-своему...

Подошел и вижу -
За каплищей каплища
по морде катится,
прячется в шерсти...

И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы сих плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь".
Может быть,
- старая -
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И всё ей казалось -
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.