ЧУДО

[Gold Unicorn]

Чудо:

Вслед за сумасшедшей весной в тихую деревушку под Суздалем пришло жаркое лето. Казалось, что вес, кто мог – спрятались в тепловатые воды речушки или укрылись в тени деревьев. Десятилетняя Люба, которую родители отправили к деду в деревню, вылезла из реки и побежала к покосившемуся сараю. Ей было сейчас там интереснее, чем в воде с ребятами, ведь в этом старом сарае, игравшем роль конюшни для единственной деревенской лошади, сейчас творилось священнодействие! И уж конечно голубоглазая непоседа нипочем бы не пропустила такое событие, как рождение жеребенка!
читать дальшеСтарая Венера лежала на боку и беспомощно мотала головой. Ей было тяжело, шерсть была мокрой, она тихо стонала по-лошадиному. Любашка забежала в сарай и тихо уселась в углу на куче свежего сена. Мешать деду Тимофею и Венере она не посмела. Да она и понимала, что им сейчас не до неё… Знойное солнце теряло силу своих лучей в полумраке сарая, но духота стояла невыносимая. Дед сидел рядом с Венерой и гладя её по голове приговаривал:
- Ну потерпи, родимая! ну и как же тебя угораздило? И откуда этот гад пришел? Ни одного жеребца в округе! Не иначе как Васька за своим пастушеским не углядел, а теперь не признается! Но скоро легче будет, ничего!, - дрожащей рукой дед поглаживал рыжую гриву и подрагивающие ноздри своей любимицы и кормилицы.
И вот, в тот момент, когда Люба почти задремала, она услышала крик деда:
- Молодец! Умница! Ну, давай!
И на свет появилась новая жизнь! Маленький. мокрый комок шерсти с длинными ножками и тяжелой головой очутился на соломе. Мать сразу же принялась вылизывать его. Любашка подобралась поближе, желая рассмотреть малыша. И в этот момент у деда вырвался странный вздох и он просто сел на деревянный пол рядом с лошадью и новорожденным. Когда девчушка рассмотрела жеребенка, она села рядом с дедом… А на них с соломенной подстилки смотрел длинноногий светло-серый жеребенок с двумя крохотными крылышками, растущими откуда-то из холки…
- Скажи мне, коза, не обманывают ли меня мои старые глаза? Мне привиделось, что на холке у малого что-то вроде… вроде…
- Крылья, деда?, - Любашка смотрела то на деда, то на жеребенка, не веря своим глазам.
- Да, значит не привиделось…, - старик тяжело вздохнул и погладил свою кобылу.
- Ну и что это такое, Венерочка? Где ж ты травы нехорошей наелась? Али воды напилась? Зачем нам этот мутант?, - дед рассеяно гладил голову лошади, а она доверчиво перебирала губами край его старой рубахи. – Ладно, непоседа, пойдем-ка, родителям твоим позвоним!
Дед и внучка, держась за руки, будто бы связанные страшной тайной, вышли из сарая, и пошли в дом.
А в сарае осталась гордая и счастливая рыжая кобыла Венера… и не менее счастливый маленький жеребенок, жадно сосущий молоко матери!

Дома дед первым делом позвонил в город и рассказал сыну о случившемся. Однако Петр как всегда был слишком занят и наличие жеребенка-мутанта его не слишком волновало. Он быстро продиктовал отцу номер санитарной инспекции и ветеринарной службы из справочника и посоветовал поменьше налегать на водку, пока на нем лежит ответственность за единственную внучку. Дед Тимофей стойко перенес беспочвенные обвинения сына и стал обзванивать указанные службы… Особого успеха это не приносило…

Шли дни, жеребенок рос и уже вовсю носился за матерью по ближайшему лугу. Любашка не отставала от своего любимчика ни на шаг! Казалось, эти двое стали неразлучны! Однако чем больше рос жеребенок, тем более заметными становились крылышки на его холке, и тем более мрачным становился дед Тимофей… По деревне поползли слухи о жеребчике-мутанте и двор Тимофея соседи стали обходить стороной… В один не самый прекрасный день, позвал он своих самых преданных друзей и показал им чудо, которое произвела на свет его кобыла. Долго охали и ахали старики над крылатым малышом, но совет один дали: «избавиться от него надобно, не ровен час накличет беду на всю деревню мутант!».

Однажды ночью, пока Любашка спала сном здорового нагулявшегося на воле ребенка, взял Тимофей в кухне тесак, которым отрубал курям головы, бинты, водку и пошел в сарай… Там на соломе сладко спали мать и дитя. Малыш положил голову мамке на спину и тихо посапывал. Дед осторожно связал веревкой ножки жеребенку и вытащил его из стойла матери на свободное пространство возе плуга. Жеребенок испуганно заморгал и начал жалобно ржать, зовя мать. Кобыла проснулась и метнулась к сыну, но была остановлена веревкой, привязанной к недоуздку. Она металась и ржала, словно понимая, что её сыну хотят причинить вред. А дед Тимофей смахнул слезу, выпил водки из фляжки и с размаху рубанул по костям крыльев возле самой холки!
Тюк!
Тюк!
И окровавленные комки перьев свалились по бокам от маленького жеребенка….

Дед как мог, залил водкой раны, забинтовал и остался сидеть возле малыша…

Крики и ржание, доносившиеся из сарая, разбудили Любу… Как была – босая, в длинной ночнушке – она пулей влетела в сарай.

Там, на залитой кровью соломе лежал маленький, беспомощный жеребенок… Его глаза почти остекленели, а дыхание было едва слышным… привязанная чуть в стороне Венера уже не ржала, она просто хрипела, полузадушенная веревкой и горем… Дед Тимофей сидел возле жеребенка, гладил его по спине, не касаясь страшных обрубков от некогда прекрасных крыльев и повторял только одно: «прости меня, милок, я ж не знал, как они тебе нужны, я ж из тебя нормально коня сделать хотел!».

Люба села рядом, заливаясь слезами и пытаясь пробудить малыша, чей взгляд остановился на матери и застыл навсегда. В тот момент, когда маленькое сердечко стукнуло в последний раз, высоко в небе раздался дикий вопль, нечто среднее между криком огромной птицы и конским ржанием. Но дед и внучка не оставили остывающее тельце, они знали, что ничего не увидят в ночном небе… А Венера подняла голову и издала такой тоскливый стон, которого казалось и не может издавать лошадиная глотка. Как будто она молила простить её за то, что не уберегла дарованное ей чудо…